Любовь и некроманты.

Жил да был Ивен, и был он некромантом. Нет, не из числа тех некромантов, которые раскапывают могилы, насылают мор на живых и третируют коллег по цеху (хотя всем этим он и занимался когда-то). Ивену было уже немного за четыреста, и к тому времени это дело ему немного поднадоело, и теперь он был скромным певцом, а ещё изредка снимался для журнала "PlayNecro", ведь для своих лет он сохранился более чем неплохо - зелёная кожа, практически целые конечности, прекрасные седые волосы и его главная гордость - пурпурные глаза. Не красные, не фиолетовые, а именно пурпурные - и не дай Некромант назвать их розовыми или лиловыми: если он вас услышит, вас будут хоронить в урне. В общем и целом не-жизнью своей Ивен был доволен, пока однажды не увидел её. Моцарт. Почему её так звали - не знала даже она сама. Из прошлого она не помнила ничего от слова "совсем", но подозревала, что в родне её прошлись катком светлые эльфы. Катком - потому что иначе объяснить её неудержимую тягу к прекрасному, любовь к природе и эльфийскую магию было сложно. Да, эльфийская магия, вы не ослышались. Где это видано, чтобы там, где ступал некромант, вырастали цветочки и кустики? Где это видано, чтобы к некроманту слетались невесть как уцелевшие в Некромантийи птички и сбегались звери? Да ещё и внешность своеобразная - белая кожа, желтые глаза, седые кудри - и рот до ушей, хоть завязочки пришей. Да и одевается стыдно сказать во что. В жёлтое! Не в благородный чёрный, не в инквизиторский белый, ни даже в розовый (а тебе, Егор, всё же надо переодеться), а в жёлтый! В жёлтый, как цыплёнок, как подсолнух, как лютики! Кроме того, сам Одуванчик (единственный светлый эльф, бывающий в Некромантийи) подтвердил: она его народа. И пошёл дальше Петровича доставать. Звучит Love Theme, №3. И вот однажды гулял Ивен по славным бескрайним пустырям Некромантийи, как вдруг увидел - цветут на болотах не плесень с чертополохом, а черничники! Понял - что-то не то. Пошёл дальше - вот уже и малинники пошли, и ежевичники, а там и какая-то чахлая липа объявилась. И вот он вышел на поляну, где часто сидела и дурачилась Моцарт. Что случилось дальше - мнения расходятся. Кто-то утверждает, что у Ивена случился приступ от такой красоты. Кто-то полагает, что у него случился приступ не от красоты, а от обилия вокруг зелени. Кто-то доказывает, что у некромантов аллергия на светлых эльфов на примере Геннадия Петровича и Одуванчика. Так или иначе, Ивен осел на землю и схватился за сердце. Когда он отошёл от шока, рядом сидела вот эта самая девица и разглядывала его с нескрываемым интересом. И как-то сразу мир вокруг переменился. Из-за вечных туч выглянуло яркое солнце. Запели птицы. Тело Ивена стало легче пушинки, а мёртвое сердце зашевелилось. Кирдык ему, короче, настал. Влюбился. Напрочь. - Эй-ей, некромант! Руки прочь! - возопила благим матом Моцарт, когда Ивен к ней руки костлявые потянул. Он-то её просто обнять хотел, но она явно чего-то не поняла. Вот и врезала ему хорошенько. Когда он очнулся, Моцарт тут уже не было. Ушла. И сразу тучи налетели, и пошёл кислотный дождь, и завяли цветы, и поникли ветви у деревьев. Расстроился Ивен и пошёл назад. Каждый шаг давался ему во сто раз тяжелее, чем раньше, и мир вокруг казался серым и скучным. Но в самом центре его холодного и мёртвого сердца плотно обосновалась любовь. Позже он всё-таки нашёл жилище Моцарт и начал активные поползновения. Немалую помощь ему в этом деле оказал светлый эльф, посоветовав впечатлить её своими силами. Ну, он и пошёл. И впечатлил. Ну, как сказать...когда в вашу квартиру влетают стаи воскрешённых летучих мышей, голубей и воробьёв разной степени сохранности, трудно остаться равнодушным. А потом послышалось пение. Нет, пел Ивен красиво, с душой и любовью. Но Моцарт была взбешена. - Опять ты?! Да пошёл ты нафиг! - и вылила ему на голову целое ведро обмылок. Он расстроился. Он целых три дня искал всех этих тварей, воскрешал, потом искал её адрес, а потом ещё и песню сочинял... Ему было грустно. И хорошо. И плохо. И больно. И страшно, и спокойно, и сердце стучит, как бешеное. Тут Ивен не на шутку перепугался и побежал во дворец - что-то ему подсказывало, что к психологу обращаться поздно. Нужно обращаться к королю. Что не знает умный - то знает дурак. По крайней мере, хотелось бы надеяться. К королю его пропустили быстро. Одного взгляда на Ивена хватило Берегонду, чтобы понять: Ивен знает, на что идёт. Оторвав Некрофилакса от окучивания любимой наложницы, он начал рассказывать о своих проблемах. И если сначала Некрофилакс хотел его прикончить на месте, то уже минуты через две сидел и внимательно слушал. А на исходе десятой минуты уже подавал носовой платок рыдающему от избытка чувств Ивену. Ему нравились романтические комедии. - Ну? И чего же ты хочешь? - Владыка мёртвых, прошу вас о совете. Как добиться любви прекрасной Моцарт? - Это дело плёвое, ща в книге посмотрю! - Некрофилакс достал из-под кровати книгу "Сказки Народов Мира", которую ему некогда подарил Саурон, и открыл на произвольной странице, - Ага, "Репка". Значит так: во славу прекрасной Моцарт ты раздобудешь большую-большую репку и принесёшь ей. - Ваше Величество, но ведь в Некромантийи никогда не росло репок! - А Инквизитория на что? У них там этой репы на любой вкус. Короче, я своё слово сказал, иди за репой. О, даже не так. ВА-АРГЕ-ЕН! - громко позвал своего министра обороны Некрофилакс. И, что характерно, министр явился. - Да, ваше Величество? - осторожно спросил министр, чуя всеми своими оставшимися органами - влип. - Видишь Ива? - Некрофилакс указал на Ивена, - Так вот: ты ему будешь во всём помогать, потому что он должен впечатлить свою даму сердца. - А я-то тут при чём? - возопил Варген. - А при том, что у настоящего героя всегда есть помощник. Не спорь и иди с ним. - Что тут вообще происходит? - продолжал ничего не понимать Варген, медленно и осторожно отступая к двери. Некроманты иногда всё же боятся. - Вот Ивен. Иди с ним и найди большую-пребольшую репу. Действительно большую, чтоб только вдвоём можно было тащить. Будешь делать всё, что он скажет. Варген внимательно посмотрел на Ивена. Наморщил лоб, вспоминая. Ну да, всё верно: Ивен, четыреста лет как некромант. А выглядит немногим хуже самого министра - только Варген бледен, как поганка, а этот по цвету, скорее, трава. И глаза - пурпурные, совсем не человеческие, да и на некромантские не похожи. Сильный некромант. И зачем ему Варген? Этот вопрос Винсент Солана задаёт Ивену уже по дороге в Инквизиторию. Ответ его насмешил. - Серьёзно? Из-за женщины? Из-за одной-единственной женщины ты пошёл к королю и убедил дать квест? Нет, правду говорят, что мозги с возрастом засыхают... - Я не могу объяснить тебе, бессердечному, что я испытываю. Но могу показать, если хочешь. За последствия, правда, не ручаюсь... - Идёт, - и они соприкоснулись лбами. Ой, что было! Варген в ту же секунду отпрыгнул с воплем ужаса, хватаясь за голову и тщетно пытаясь сфокусироваться хоть на чём-то. Он чувствовал миллиарды звуков и цветов, а за всем этим была Моцарт в чёртовом платье цвета лютиков. Верген её почти возненавидел - голова болела страшно. Больше он не говорил ничего до самой Инквизитории. Они никому не расскажут, как украли из церковного огорода репку в полцентнера весом. И как катили её до самой Некромантийи тоже. К тому моменту, как они допёрли её до дома, она уже начала попахивать. - О, прекрасная Моцарт, я принёс тебе в дар репку! - возопил дурным голосом Ивен. - Чего? - из окна высунулась Моцарт, - Что это за фигня? - Это репа, прекрасная Моцарт! - Вали со своей репой! - и на него опять вылили обмылки. Варген заржал, а Ивен снова пошёл к королю. - Не помогло? Странно...так, откроем ещё раз, - Некрофилакс снова открыл книгу на произвольной странице, - О, "И унёс Кощей Василису..." Варген, будешь Кощеем Бессмертным. Ивен, будешь Иваном-Царевичем. Василисой будет Моцарт. А я на это посмотрю. Снова выругался Варген, но делать нечего - королевские приказы не оспаривают. Поправил макияж, убрал кудри под капюшон и пошёл красть девицу. Одного Варген не учёл - девица может быть против. Моцарт кинулась на него, как бабки на гусениц, как вороны на падаль, как инквизитор на некроса. Запустила в него ведром (пустым), огрела сковородой, выбив золотой зуб, а потом выкинула в окно головой вниз. Варген не успел ни меч обнажить, ни сконцентрироваться для магического удара - ударился головой о землю и отключился. Очнулся уже в квартире несчастного Ивена. Его тоже покорёжило - Моцарт прицельно швырнула в него уже хорошо погнутое ведро. - Слушай, тебе она точно нужна? - Очень. Жизнь за неё готов отдать! - Надеюсь, не мою? - И твою, и короля, и всей Некромантийи, и Инквизитории, и свою - во имя прекрасной Моцарт я весь мир с землёй сравняю! "Сбрендил" - констатировал простой факт Варген. Но мысленно - Ивен же сбрендил. И снова предстали они пред тёмны очи Некрофилакса Третьего, и снова встала всё та же проблема. Уже из спортивного азарта король открыл книгу, пролистал и нашёл ещё одну сказку - "Гуси-Лебеди". - Так, всё ясно. Варген, ты будешь Бабой-Ягой. Если не приглядываться, то похож. Против короля не попрёшь. Благим матом выругался Варген, но делать нечего - накрасился, чтобы походить на человека, убрал кудри под платок, надел страшное платье - и никто бы его теперь не отличил от Бабы-Яги, даже родной отец. Не сказать, чтобы министр был таким уж страшным - на фоне остальных некромантов он был писаным красавцем, просто не будет мёртвый во всём похож на живого. Оживил гусей-не гусей, но каких-то птиц точно, спрятался в избушке на болоте и послал зомби-птиц за Моцарт. На этот раз он действовал тоньше. - Ого, птицы! - восторг Моцарт был понятен, ведь к ней прилетели какие-то странные птицы-зомби, закрякали, подхватили за золотые одежды и потащили в сторону болот. А она и радовалась - не каждый день тебя катают птицы-зомби. Птицы-зомби принесли её в лесную избушку на костяных ножках, из которой вышла...ну...Варген, конечно, постарался замаскироваться, но Моцарт его всё равно узнала. И очень обиделась. Чуть позже, когда Ивен собирал Варгена по кусочкам, он выслушал много нехорошего в адрес своей возлюбленной. - Слушай, она тебе точно-точно нравится? Ивен, она тебя на кусочки разберёт! - Любовь - это страшно, - кинул Ивен, - Но я не боюсь ничего. И потом, она ведь не может нас убить, верно? - Верно. Но покорёжит знатно. А меж тем Моцарт, разозлившись на двух приставучих чудаков, которые мешают ей спокойно жить, замаскировалась под человека и отправилась в странствия. Понимала ли она, какую власть имела над Ивеном? Определённо, нет, иначе не рванула бы в Инквизиторию. Более того: понимай она всю величину Ивенской души, она бы в тот же день стала его женой. Это бы избавило её от всех хлопот, связанных с дальнейшими событиями. А Ивен тем временем чувствовал неладное. Душа его рвалась в сторону Инквизитории, не желая боле оставаться в непонятливом теле. И тело вынуждено было подчиниться сердцу. Но не забыло прихватить с собой Варгена, который практически смирился с тем, что его гоняют туда-сюда, как мячик, заставляют гримироваться и красть девиц. - Ну? - задал резонный вопрос Варген, когда они достигли границ Некромантийи, - И куда мы идём на этот раз? - Чует моё сердце, Моцарт в беде! - воскликнул Ивен, прибавляя шагу. - Как сердце может чувствовать, кретин? Оно тупо качает кровь! - Но Ивена было уже не остановить. Он бежал, волоча за собой министра обороны, и бежал в абсолютно верном направлении. И пел, потому что для бега некромантам необязательно дышать. Звучит Way to the Dark, №12. И шли они, шли, шли и ещё раз шли, и дошли-таки до площади, где как раз должна была состояться публичная казнь богомерзкой некромансерши. Из уст инквизиторов это не звучало так безобидно, как из уст некоего светлого эльфа. - Эй, пустите меня, а то худо будет! - вопила благим матом Моцарт, изо всех сил пытаясь разорвать сорцериновые путы. Что-то не получалось, - Да что вы ко мне пристали, в самом деле? Ой, не нужно сюда святой воды, нет, НЕТ! - Мо-оца-арт! - выбежал на площадь обезумевший от ужаса Ивен, волоча за собой упирающегося из последних сил (душевных) Варгена. Немая сцена. Ивен смотрит на иссохшийся труп на месте возлюбленной. Варген, уже имеющий представление о методах Ивена, с искренним сочувствием посмотрел на инквизиторов. Звучит Mandos Oblivion, №14. Несколько минут стояла тишина. Никто не смел двинуться с места. Ивен будто думал о чём-то, и на лице его застыла не улыбка, но злобный оскал. Похоже, он замыслил недоброе. - Значит, убили Моцарт? - сказал он наконец, - Отлично, отлично. Нет, просто великолепно. Я, её, видишь ли, люблю, а какие-то инквизиторы решили её убить. Что, ж, ваше дело. Министр, благодарю вас за сотрудничество, стойте как можно ближе ко мне. Вас я убью последним. - Что?! - Что слышали. Я СЕЙЧАС, БЛИН, СРАВНЯЮ С ЗЕМЛЁЙ ЭТУ ЧЁРТОВУ ИНКВИЗИТОРИЮ, А ЕЩЁ НЕКРОМАНТИЙЮ, ЭЛЬФОВ И КИНТЕР, ПОТОМУ ЧТО ЦЕЛЫЙ МИР НЕ СТОИТ СМЕРТИ МОЦАРТ! Судя по тому, что вокруг него начала конденсироваться энергия тьмы и хаоса (это ещё опаснее), он не лгал. Даже инквизиторы поняли, что он не шутит. - Стой! Может, сначала помолишься богу? - осторожно предложил один из них, - Ну, так положено перед геноцидом. - А вот и помолюсь! Молитв я не знаю, так что богам придётся слушать песню! - мрачно объявил Ивен и прокашлялся. В этот момент к богу воззвали все, даже голуби. Звучит Pray for a Mortal Life, №15. - Without her no birds singing song! Without her no light of the sun! I swear by the white morning star, That it will be no Iven! - проорал Ивен в небо. Молитва, что вознесли ко всем богам мира все жители этого города, неожиданно достигла нужных ушей. Так неожиданно, что даже Варген удивился. - Ну, и чем всё закончилось? - спросил Варгена Бальтазар. - С неба посыпались звёзды, вихрь подхватил Ивена и труп Моцарт и унёс куда-то далеко, - отрапортовал Варген, чьи глаза всё ещё были круглыми от пережитого шока. - Ну, будем считать это хорошим концом, - пожал плечами Бальтазар, - Главное, чтобы они сюда больше не возвращались. А королю мы ничего не скажем. Страшной клятвой поклялись Варген и Бальтазар никому не говорить о столь чудесном вмешательстве высших сил в жизнь некромантов. А через несколько лет начались очередные королевские игры, и всё как-то позабылось. А Ивен и Моцарт оказались на Бударане как живые люди, жили долго и относительно счастливо и умерли в один день.

Конец.