***
Они познакомились так же, там же: на Тропе в Небеса, когда двое стали одним, когда рука стала крылом, а неба оказалось недостаточно, чтобы разлучить две родственные души. Одинокие встретились, сразились и слились, чтобы вместе летать над облаками, пить воду, падающую с небесных скал или же с бегущих ручейков в лесу, и иногда вместе спать то ли на верхушке Дерева Дома, то ли вдали от всех, наедине, свернувшись в тёплый клубок. Она не знала подобного чувства до встречи с Ним, была одинока и в тёплом круге кланового костра, в окружении улыбающихся лиц своих родных, и даже па'ли не могли унять ту грусть, что копилась в ней многие дни, хотя, честно, пытались изо всех сил. Но нет. Казалось, что и земля «отчуждает» Её. Слишком гордая, слишком независимая, говорили про Неё; слишком странная, не такая, перешептывались еле слышно, когда думали, что Она далеко. Ей было всё равно: приносила добычу, ткала ткань, бывало, на мгновения поворачивала взгляд к детям, которые играли со своими деревянными икранами, и, видя это, ещё упорнее начинала готовиться к своей Икнимайе. Отвечала на вопросы, когда Её спрашивали, но никогда не подходила первой. Никогда не искала другого… …не искал другой. Летал один. Охотился один. И даже в шумном гнездовье, будто позабыв о безопасности, искал самый дальний уголок на отшибе колонии. Уже который сезон не вступал в брачные танцы, не искал себе подругу жизни, и юные самки мало-помалу перестали кокетливо выгибать шеи в его присутствии, а другие самцы перестали воинственно щёлкать зубами, расправлять крылья: Он другой. Непохожий. Будто стал невидимкой для них. И было очевидно, что он умрёт в одиночестве, не оставив потомства… Но после того как Он встретил Её, это перестало иметь хоть какое-то значение.***
…В тот момент, когда охотница была близка к Нему, Он находился на одном из дальних уголков, там, где чаще бывал один. Заприметив Её, зашипел, чтобы не подходила ещё ближе. А Она всё равно без страха продолжала приближаться. Была готова. Почему-то именно к этому икрану Её тянуло, видела, что Он тоже одинок, был дальше ото всех и отстранялся. Пожелала, чтобы зверь обратил на Неё внимание. Да, так и сделал. Он почуял сильное желание растерзать её. Прокусить её кожу, выпустить наружу кровь. Прокричал Ей. Да, да. Улыбнулась. И Она прошипела в ответ, давая знать, что готова сразиться. И началось. И всё довольно быстро закончилось. Она соединилась с Ним, и их одиночество исчезло с этой самой секунды. Взлетели… А позднее оба узнали, что схожи. Вроде бы свои, но и одновременно чужие. С того дня всё чаще проводили время вместе. Отработка навыков полётов; ели и пили то на земле – в джунглях, то на Парящих горах, иногда глядя друг другу в глаза; делились своими впечатлениями, воспоминаниями или же просто обменивались словами, даже если они вообще были ни о чём, пустые слова; а уж когда спали – Он, бывало, укрывал Её своим крылом, несмотря на некоторую боль и неудобства. Но всё же, тем самым как будто давал охотнице покой в этих, порой с виду необычно красивых, но всё-таки опасных местах.***
…Настало время прохождения «Унилтарон» – Охоты Грёз. С виду кажется, что Она идёт уверенно, готова. Но внутренне немного страшиться, хотя и старается не показывать это при всех. Эх, не хватает Ей привычного Его толчка головой. Так Он всегда забавно подбадривал. А сейчас некому Её толкнуть, да и руки своих сородичей Она приняла бы за удар чужаков. Прошла к центру, села… …Справилась! Охотница успешно прошла Охоту. В видениях также встретилась со своим икраном. И Она была с ним. Вместе. Мёртвые… В Ней проклюнулось семя страха. Только бы не смерть. Что угодно, любое сражение, любое испытание, но не смерть… …Новые полёты и времяпровождения помогут Ей забыть об этом видении. Всё же выяснилось главное: её священный зверь – это икран, самый близкий из всех. Всё позади. Она стала полноценной частью Народа. Она, естественно, мысленно благодарила всех, и еле сдерживалась, чтобы не сорваться и побежать к Нему – поделиться впечатлениями.***
Она пришла, как только сумела, даже ещё не успев смыть с себя ритуальные узоры, едва не сбежав с посвящённого Ей праздника – потому что Его там не было, а когда Цахик, мудрая Цахик с глазами скорбящего слепца вновь завела свой разговор о том, что следует подыскать Ей хорошую пару – ушла быстро, резко, не желая никого слушать и слышать того, что Её зовут, не забыв взять со своего гамака заслуженные браслеты и нож. Она понимала, что клан её малочисленный, что нужны новые охотники, а женщин осталось так мало – но Её тошнило от этих бесконечных напоминаний об этом, першило в горле от осторожно-настойчивых разговоров старших. Поэтому на верхних ветвях Дерева Дома охотница появилась резко, шумно, гневно – заворчали, просыпаясь, другие крылатые звери, и Он слетел поспешно, тяжело опустившись на все четыре крыла, потянув вперёд нервный отросток. Что случилось? Что-то не так? Она ничего не ответила. Просто открыла душу, и вновь их эмоции стали едины, понятны, правильны – Он затушил её сердитый огонь, Она одарила его своей любовью, после чего, не дожидаясь просьбы, было подставлено крыло – одно на двоих – и открылось небо, чудесное небо – одно на двоих. Какое счастье, что они могли быть одни. Были одни. Будут одни. И никогда – одиноки. «Оэ нгати фт'эй». (Я выбрала тебя) Что? Я выбрала тебя? Кому именно принадлежали эти слова?..***
Вода смывала краску и «остатки того внутреннего огня». Вся обнажена – одежда, браслеты и нож лежат рядом. Подставляла своё лицо искрящимся на солнце струям водопада, давая себе на время утихомирить бешеные мысли. Свободна, теперь свободна… Слышит Его зов и поворачивается к Нему. Хех, смотрит на Неё так, как бы делали мужчины, если бы вместо Него стояли они. Ай, и пускай смотрит. Ей нечего от Него скрывать. Больше нечего. Она улыбается и выходит из потока воды. Подобрав своё, направляется к свету солнца – высохнуть. И Его манит за собой. Вдыхает свежий воздух свободы, но как назло, видения не оставляют даже сейчас. Снова перед глазами Его кровь по всему крылатому телу. Растерзанный, изуродованный… А Она – лежит рядом с Ним, и Её рука едва касается Его пасти. А в животе… Бр-р-р-р… Нет, сразу эти мысли прочь. Он рядом, живой. Этого не случится. Не произойдёт. Не будет. Высохнув и одевшись, охотница присела на край горы, свесив вниз свои прекрасные ноги, и смотрела, прищурившись, на солнце. Да, понимает, что и Он сейчас подойдёт. Всегда подходит, даже когда Она в Нём не нуждается. Без звука, без слова, но установить связь тянутся оба, как будто жизни уже не представляют без этого слияния душ, без объединения мыслей. Он сразу понимает, как Она расстроена – уже увидел её видения – пытается успокоить, как может, и опускает свою голову Ей на колени. Гладит, уже привычно. Но всё же Ей этого мало. Уже мало. Просит его подняться. А дальше, когда их взгляды встретились… Касается своими губами Его пасти, там, где кожа тоньше и чувствительнее. Похоже, на мгновение, Он даже удивился. Следующие, уже краткие поцелуи по лицу и горлу. И в конце обнимает так сильно, как может. И не надо никаких слов для объяснения. Всегда в своё время будет всё понятно. И пускай у Неё не будет нормальной семьи. Её семья – это её икран. Да поможет им обоим Эйва…