История про вора и путешественницу

Он сидел за столом в своей коморке, которую снимал на самой окраине леса. В холодном свете полной луны странно и демонически поблёскивала полудопитая бутылка дрянного виски. Он не помнил, когда последний раз выходил из дома. Наверное, неделю назад, когда в доме не осталось ничего съестного. Как и теперь. Только пустые консервные банки были разбросаны по комнатушке, источая невыносимый рыбный смрад. Но он привык. Он ко всему привык. И даже к тем словам, что постоянно звучат у него в голове. Такими ночами, как эта, он часто рассуждает, что же заставило встать его на эту скользкую дорожку. О, как это банально и нелепо! Женщина! Как же он хотел удивить её! Как хотел владеть ею, как мечтал о ней днями и ночами, как хотел встречать с ней рассветы и проважать закаты… Но сейчас, что осталось сейчас? Только ненависть, ненависть, ненависть… И ненависть больше к себе, чем к ней. Хотя, по большому счёту, он всегда себя ненавидел. С самого рождения. Нежеланный ребёнок из неблагополучной семьи, постоянные побои от отца, упрёки и истерики матери. Он и сам не заметил, как стал вором. С такими, как он, улица быстро делало своё грязное дело. К тому же, он думал, что, став вором, он сможет поразить её, сможет достать для неё луну с неба, сможет подарить ей лучи звёзд, сделать для неё всё, всё, что она пожелает! О, как она была хороша… Дочь русских эммигрантов, как часто она переходила на русский, и в такие моменты он так нелепо улыбался и завороженно смотрел на неё, и звуки этой резкой и несуразной для английского уха речи были для него настоящей музыкой. Ах, как она была хороша… Даже со своими странностями. Она очень любила путешествовать, уходила далеко и надолго в места опасные, и с компанией весьма сомнительной. Этого он не понимал, но принимал. Как и тот факт, что часто она, повернувшись куда-то в сторону и смотря осоловевшим взглядом, любила говорить сама с собой. Он принимал и это тоже. И сколько времени было проведено в бесплотных грёзах о ней! Каждый раз, когда он ходил на дело, в бумажнике у него был её портрет, а после успешного ограбления он всегда оставлял у её порога букет из семидесяти семи роз. Конечно, она не знала, чем он занимается. А он, тем времнем, стал подниматься всё выше и выше по преступной иерархической лестнице, подарки для неё становились всё дороже, и тогда она начала что-то подозревать. Когда она спросила, он ответил открыто и прямо, а после признался в своих чувствах и предложил уехать с ним, далеко и навсегда. Он клялся ей, что завяжет, и он сам искренне готов был на это пойти. Но нет. Она выставила его из дома, прямо на дождливую улицу, сказав, что не станет связывать свою жизнь с уголовником. После этого вечера у него набатом в голове раздаются эти три слова… С того дня ненависть вернулась к нему. Он решил совершить самое дерзкое ограбление, чтобы доказать, чтобы подняться выше, чтобы стать кем-то! Но зачем… Всё, что он делал, было ради неё. А сейчас… Когда она предпочла ему этого грязного мексиканца, этого грёбаного латиноса Диего! Зачем… В последний момент он сломался и не смог закончить начатое. Тогда он еле ушёл от погони. После этого криминальный мир отвернулся от него, его низвергли, и он стал изгоем. К нормальной жизни он вернуться тоже не мог. На последние деньги он снял коморку на окраине леса, купил консервов и ящик виски. Теперь вся жизнь его состояла из череды бессонных ночей, пойла, мыслей о ней и тех слов, которые она сказала ему в ту дождливую ночь, когда отвергла. Дьявольским ритмом они стучали у него в голове… Теперь он стал преследовать её в её странных походах. Она шла очень далеко, и часто он, наблюдая из-за кустов, слушал милую русскую речь, её разговоры с самой собой. Он смотрел и смотрел на неё и не мог оторвать взгляд. Каждую ночь он ждал, что наутро она отправится в новое путешествие. И она отправлялось, и тогда он обводил красным маркером этот день в календаре. Но всё равно ничто не могло заглушить жуткое эхо слов, которое она сказала ему в тот вечер… Одно смущало его. Её компания. Они были чересчур веселы и жизнерадостны. И это его отталкивало. Но была одна вещь, которая вселяла в него истинный страх, первобытный ужас, от которого перехватывает дыхание и дрожат ноги. Это было жуткое существо, всё время держащиеся позади неё. Он считал его и его свойства легендой, пока не увидел своими глазами. В легендах его называли Рю-Экзак. Он описывался как жуткий демон, который всегда держится за спиной путника, поэтому увидеть его нельзя. Но если заключить с ним договор, он начинает извергать свои внутренности, выблёвывать их перед путником. В них путешественник может найти то, что ему нужно: страждущий – бинты и лекарство, голодный – хлеб, заблудший – компас, охотник – острый нож, лук и стрелы… Когда нужный предмет найден, тварь начинает с наслаждением пожирать свои внутренности, пока всё снова не окажется внутри. Именно Рю он боялся больше всего на свете. Но в тот день он решился. Заговорить с ней, подать знак, может она и передумает. Если же он будет отвергнут вновь, то, скорее всего, больше не сможет жить. Он готовился долго и тщательно. И вот, у ручья, он подкараулил её, вышел из зарослей и в надежде протянул к ней свои руки, слова застряли в горле свинцовым комом, к глазам подступили слёзы… О боже, как она была прекрасна! Но что это? её лицо исказилось в гримасе ужаса и отвращения, она смотрела на его руки с опаской, во взгляде её спутников читалось презрение. Презрение и ненависть к бывшему уголовнику и зэку… Она думала, что он хочет напасть, украсть, ограбить, причинить вред. А он тянул руки. С надеждой, с последней надеждой и слезами в глазах. Но в ответ услышал только три слова. Три слова, которые она произнесла тем дождливым вечером, когда отвергла его, те три слова, которые артиллерийским залпом стучали у него в голове день и ночь: «Жулик, не жульничай!» Она повторяла и повторяла их, с каким-то ликованием, превосходством и глумлением. Он так и остался стоять в протянутыми в надежде руками, из глаз потекли слёзы, а она всё повторяла и повторяла их… Он запомнил её выражение лица, глумливое, высокомерное, отвратительное. Конечно, он не смог этого выдержать, конечно, его судьба была решена. Перед смертью он увидел сатанинскую усмешку демона. Рю-Экзак был прямо за спиной. Страх объял его, ноги подкосились и единственное, что он мог вымолвить было: «О, ужас!»