Моему волшебнику

      Светлой завесой вниз пелена волос. Ты лежишь, ты спишь, и ковыль молчит. Кто тебя разбудит, тому не жить, потому что сна только час в ночи, и вот-вот ты выйдешь из мира грёз. Я возьму в ладони свои гримуар, что почти упал из руки твоей. Положу его на полог ветвей – всё равно недоступно душе моей, как книга может разжечь пожар, превратить в пруду всю воду в пар, разметать врага после смерти в прах. Твоё имя – Айш – у меня на устах, я шепчу без устали, пью его. Ты разжёг пожар сердца моего, мой волшебник, мой даэв, мой нежный маг. Я губами твоей щеки коснусь, мимоходом, легко, будто ветерок. Эй, небесный, какой нам уже там срок? Не пора ли идти уже на войну? Не пора. Только зарево там, где нам нужно будет снова вдвоём умирать. Всю себя за тебя буду отдавать, вспоминая лишь изредка зелье принять – всё равно мы получим всё пополам, умирая, позволим сцепиться рукам – и воскреснем, кашляя кровью, опять, пока нас не исцелят – и снова в бой… Из тяжёлых грёз вырвал голос твой. Ты очнулся от сна, ты позвал меня. И я снова иду, иду за тобой, не задумаюсь даже свернуть с пути. Сквозь туманы, дожди, лепестки огня и в бою закрывая тебя собой, я хочу дорогу свою найти и помочь тебе, наконец, стереть эту странно привычную маску с лица, что ухмылкою боли кривит уста, что рисует морщины прищуром глаз, заставляя меня бессильно смотреть, как меняет тебя над заклятьем власть. Я кричу, отгоняя на время смерть, только ты не смотришь уже на нас… Я прошу, мой Айш, не теряй эту нить, между нами ведь нет ни секретов, ни лжи… Остаётся одно – выживать и жить.       И ворохом странных, бессмысленных фраз раскрывать друг другу огонь души.