***
Поиски пророка привели Клауса с Элайджей в Лондон, в поместье Тристана де Мартеля. И кто бы знал, как Клаусу было противно просить об одолжении этого зазнайку — о встрече с посланником. Но деваться было некуда: он нутром чувствовал, что этот человек, кто бы он ни был, ему нужен, а предчувствие его ещё никогда не подводило. Франческа так ничего существенного и не сообщила им. Сказала лишь, что совсем недавно была в Лондоне и человек из «Стрикс» передал ей свёрнутый лист, адресованный Никлаусу Майклсону. Ведьма наугад воспользовалась этим сомнительным козырем, который сначала хотела разорвать и выкинуть, но что-то её остановило, на её удачу. Они приехали как раз вечером на приём, который Тристан устраивал каждую неделю по субботам для своего хвалёного сообщества, что изначально создал Элайджа. В него входили также вампиры и по его линии, впрочем, Клауса это мало интересовало. Его семье было не до заботы о своём детище, так как долгое время они находились в бегах, скрываясь от сумасшедших родителей, что желали их уничтожить, а за тысячелетие таких попыток было предостаточно. Возможно, Элайджа вскоре вернётся к ним, а он сам создаст общество наподобие «Стрикс» в Новом Орлеане, но сейчас Клаус не желал об этом думать. Он раздражённо отметил, что взгляды всех присутствующих прикованы к нему, даже шум и музыка стихли, и вампиры прислушиваются к его разговору с Тристаном. Все без исключения желали знать, зачем пожаловали их прародители. А ещё его бесило то, что Элайджа был в этой толпе как рыба в воде. Перекинувшись несколькими фразами со своим первообращённым, он отправился общаться с вампирами по своей линии. Де Мартель, заметив нервозность Клауса, усмехнулся и предложил пройти в более спокойную обстановку, где их никто не сможет подслушать. — Странно, что я об этом узнаю от вас, — задумчиво смотрел Тристан на рисунок, когда они удобно расположились в его кабинете, — обычно мне докладывают обо всём, что происходит в «Стрикс». — На это заявление Клаус решил промолчать, и Де Мартель продолжил: — Как понимаю, у тебя нет претензий к моему человеку. Ты хочешь поблагодарить? — Нет, — сухо ответил Клаус, — я бы желал пообщаться с твоим пророком или ясновидящим, не знаю, как ты там его называешь. — Для чего? — Желание Клауса чем-то развеселило Тристана, и он даже не старался это скрыть. — Хочу напомнить, что Майкл жаждет уничтожить не только меня. Твой прародитель будет следующим после меня, а потом настанет очередь Ребекки, если, конечно, отец опять воскреснет чудесным образом. Знаешь ли, Майкл очень изобретателен и упрям в своем стремлении уничтожить всех своих детей. — Знаю, — Тристан наконец перестал улыбаться, чем порадовал Клауса, — необходимо знать наверняка для общей безопасности. Ну что же, пойдём, познакомлю вас со своим «пророком», как ты интересно выразился, но сначала… — Де Мартель встал с кресла и поставил стакан с виски на стеклянный столик, что был между ними. Он прошёл к сейфу, который был спрятан от чужого взгляда картиной, и, открыв его, достал чёрный, небольшого размера футляр. — Могу предположить, что ты пожаловал к нему без подарка. Будешь должен. — Тристан протянул ему футляр, а Клаус даже не потрудился посмотреть, что внутри, полагаясь на Де Мартеля, который лучше знал, что нужно.***
Слуги, что стояли наготове, открыли перед ними огромные двустворчатые двери резного дерева, и Клауса встретила просторная спальня с высокими потолками. Впрочем, как и во всём особняке, данная спальня не уступала другим комнатам по обстановке и стилю «а-ля самое дорогое и лучшее». Единственное, что удивило Клауса, так это то, что на стенах комнаты не висело ни единой картины, тогда как по всему особняку были развешены произведения известных художников. И это совсем не соответствовало его представлению о столь талантливом художнике, коим посчитал Клаус своего спасителя на первый взгляд. Тристан нисколько не удивился, что спальня пуста, и решительным шагом направился к ещё одним дверям, что находились ровно напротив входных. — Как всегда, в своей студии, — пояснил он на ходу. То, что развернулось перед Клаусом, когда Тристан распахнул перед ним двери, привело его в неподдельный шок. Студия? Какая, к чертям, студия! Он ожидал увидеть что угодно, но только не это! В комнате отсутствовала мебель, не было даже штор, которые могли бы помешать свету полной луны свободно вливаться через панорамные окна. Пол был выложен чёрной плиткой под мрамор, повсюду были раскиданы альбомные листы такого же формата, что был послан ему. На чёрных стенах были беспорядочно развешаны такие же по размеру листы с чёрно-белыми рисунками, и ни одного похожего на тот, что Клаус получил и принёс с собой. Да что там говорить?! По стилю ни один из них не походил на тот, которым он восхищался. Резкие, нервные линии, как будто этот «художник» вечно спешил куда-то или же рисовал в минуты безумия. На некоторых даже было не разобрать, что он хотел сказать тем или иным «произведением». Клауса ждала новая волна шока, когда он наконец заметил в лунном свете, что служил единственным источником освещения в этом помещении, фигурку девушки, которая сидела посередине «студии». И он тотчас понял, почему не сразу увидел её. Она просто сливалась с чёрно-белым фоном. В чёрной бесформенной пижаме, сидя в позе лотоса, нагнувшись к полу, она увлечённо рисовала чёрным мелом на листке. Спутанные белокурые волосы падали на её лицо, скрывая его полностью. Так что Клаусу приходилось только догадываться о её внешности. Казалось, она не обращала на присутствующих никакого внимания, но всё же Клаус каким-то образом отметил её нервозность, так как она начала ещё быстрее рисовать. От всей этой общей картины прошёлся неприятный мороз по коже. Эту сцену можно было смело принимать за небольшой сюжет из фильма ужасов. Оскар был бы обеспечен. — Кэролайн, — осторожно произнёс Тристан тихим голосом, что вызвало у Клауса ещё большую жуть. Он что, её боится? — Знаю, ты не любишь посетителей, но у него есть для тебя подарок. Она вдруг резко перестала «чертить» карандашом, другого определения её мазне Клаус просто не нашёл. Выпрямившись, она приподняла копну спутанных волос и, сняв резинку с запястья, сделала хвост набок и продолжила своё занятие. Последовала третья волна шока. Давно так Клауса не удивлял никто, вернее, ни разу настолько сильно за вечность. — Это точно твой пророк? — резкий голос Клауса прорезал идеальную тишину, и он мог даже почувствовать, как Тристан весь сжался от неожиданности. — Девочка-подросток? — уже не скрывая возмущения, прикрикнул он. — Дьявол! Потише, Ник, — шикнул Де Мартель, — у неё и без тебя в голове полно громких голосов. У этой «девочки-подростка» за спиной пять человеческих жизней на секундочку. — Вампир… Пророк… Подросток… — как бы для себя уточнил Клаус, и Тристан кивнул головой в согласии. — Чудеса! — В тысяча шестьсот двадцатом Кэролайн слыла известной во всей Европе гадалкой, — тихим шёпотом начал пояснять Де Мартель. — На её беду Аврора пожелала погадать у неё. Кэролайн тогда ей предсказала не очень хорошие вещи в ближайшем будущем. Ты ведь сам знаешь взрывной темперамент моей сестры. Аврора её обратила. Дар у Кэролайн после обращения усилился, привёл её почти к безумию. Когда всё сбылось, что было предсказано ею, Аврору пришлось отослать к монахам в Тибет. Затем я отыскал Кэролайн и помог ей принять новую сущность. Многое из того, что я сейчас имею, благодаря этой «девочке». У нас слаженный тандем и взаимопонимание. — Я заметил. Из тебя вышел неважный «папаша», — съязвил Клаус. — Она всегда без света рисует по ночам? — Тристан наконец включил свет, и чёрная комната, завешенная чёрно-белыми рисунками, немного осветилась тусклым светом. Но Кэролайн на этот факт опять не обратила никакого внимания, что начинало раздражать Клауса даже больше, чем присутствие Де Мартеля. Клаус шагнул вперёд и всмотрелся повнимательней в её лицо. Её черты лица были благородны и идеальны: светлая кожа, как у аристократок в прошлых веках, на щеках небольшой румянец от усердия, губы чуть полноваты, идеальной формы нос и высокий лоб. Ей бы дали ещё немного расцвести, и она, несомненно, стала бы истинной красавицей. Единственное, что не мог видеть Клаус, так это глаза, что были прикрыты, и, конечно, невозможно было различить фигуру из-за поистине смешной пижамы. Она по-детски прикусила нижнюю губу, и Клаус невольно задался вопросом: во сколько лет её обратила Аврора? В четырнадцать? Пятнадцать? Клаус самое большее дал бы ей шестнадцать! — Оставь нас наедине, Тристан, — неожиданно попросил Клаус. — Уверен? — уточнил Де Мартель. — Есть её правила и личное пространство, возможно, стоило… — Как-нибудь разберёмся без тебя, — перебил его нетерпеливо Клаус, на что Тристан пожал плечами и покинул «студию», оставив его наедине с этим чудом природы. Клаус не спешил задавать вопросы и идти с ней на контакт. Он неспешно поднимал с пола рисунки и внимательно рассматривал их, пытаясь понять и найти какую-то бы ни было связь между ними. Бесполезно! Кэролайн неожиданно перестала рисовать и, отбросив карандаш с мелом, смяла свой рисунок, отправив его в угол к остальным неудавшимся. — Что так? — Клаус посмотрел на комок бумаги и, подойдя к нему, поднял. Развернув и расправив его, он взглянул на него. — Да уж… — Последовало очередное молчание, и он взглянул на неё опять внимательней. Кэролайн выпрямилась и сидела в той же позе лотоса, но уже хотя бы смотрела на него спокойным, уверенным взглядом. Глаза голубые, бездонные, в которых можно было утонуть. Длинные, пушистые ресницы обрамляли лихорадочно сияющие глаза. Клаус на мгновение обомлел от этого великолепия. Он с трудом взял себя в руки. Не робеть же ему перед подростком, хотя теперь эта особа не казалась ему таким уж ребёнком. Клаус вкрадчивым голосом задал очередной вопрос: — Знаешь, кто я? — Глупый вопрос, раз я передала тебе послание. — Настал черёд пятой волны. Шторм, не иначе. Её голос! Он был совсем не детским, как ожидал Клаус. Он был чувственно-женственным, ласкающим его слух. Какие всё-таки открытия всего за несколько минут. — Никлаус Майклсон — первородный вампир с генами оборотня. Самый сильный на этой планете, а потому гроза всех сверхъестественных существ на ней. Последнего, кто мог убить тебя, ты уничтожил благодаря тому, что вспомнил мои слова. — Ах да, — спохватился Клаус, — у меня есть для тебя подарок. Прими его в знак признательности, Кэролайн. — Он достал из кармана пиджака футляр и, подойдя к ней, протянул его. Настал черёд шестой волны, когда их пальцы соприкоснулись. Словно обжёгшись от соприкосновения с ней, он резко отдёрнул руку, и коробочка упала на пол. — Прости, — только смог вымолвить Клаус, но она, казалось, ничего не заметила, внешне оставаясь полностью спокойной. Подняв футляр, Кэролайн раскрыла его и недовольно поморщилась. В ней лежало несколько шпилек для волос, украшенных драгоценными камнями. — Что-то не так? — спросил Клаус, заметив её реакцию. — Это не от тебя, — ответила она захлопнув футляр, — но я, пожалуй, приму его. Тристан мне задолжал, — пояснила ему Кэролайн. — Тогда я незамедлительно по приезду в Новый Орлеан передам тебе свой. — Она согласно кивнула и уже потянулась за чистым листом, но Клаус тут вспомнил, для чего приехал. — Будет ещё один, если ответишь на мой вопрос. — Какой? — Кэролайн подняла заинтересованный взгляд на Клауса. Он присел на корточки и, развернув её рисунок, указал на Майкла. — Этот мужчина может ещё в дальнейшем навредить как-то мне или моей семье? — Больше нет, — спокойным голосом ответила она, вглядываясь в его глаза, — ты избавился от него навечно. — Почему ты меня предупредила? — тихо задал Клаус следующий вопрос, интересующий его не меньше. Её глаза словно завораживали, и Клаус перевёл от греха взгляд на рисунок. — Потому, что следующей после твоей смерти была бы Ребекка, а я не горю желанием отправляться по ту сторону. У всех нас есть своё предназначение, и я ещё не исполнила то, что мне было предназначено судьбой при рождении. — И что же это? — осторожно спросил он. — Не знаю, — спокойно ответила Кэролайн. — Я могу видеть только лишь предназначение других людей. — Каково же моё? Убивать? Быть монстром, чудовищем? — Кэролайн поддалась к нему ближе и начала всматриваться в его глаза. Через несколько секунд её глаза лихорадочно стали блуждать по его лицу, и Клаус невольно отшатнулся от её безумного взгляда. Но как началось у неё, так и моментально закончилось. — Того, кто способен любить, ещё можно спасти. Время пошло. Тик-так, — ответила она улыбаясь, покачивая головой из стороны в сторону, изображая часы, — тик-так, тик-так… Теперь всё будет зависеть от тебя. Только лишь потом ты наконец обретёшь своё «всегда и навечно» с тем, кто тебе дорог. Не всё будет так просто, как, впрочем, и всегда в твоей жизни. Кем-то или чем-то дорогим придётся пожертвовать ради своего счастья и безопасности своей семьи. Клаус в недоумении смотрел на неё. «Всегда и навечно» — клятва, данная им с Ребеккой и Элайджей подле могилы матери. Из всего этого бреда Клаус понял одно: кому-то из его семьи угрожает опасность. — Что всё это значит? — севшим голосом спросил Клаус, но Кэролайн только равнодушно пожала плечами, чем окончательно вывела его из себя. Он схватил её за плечи и прошипел в лицо: — Я не повторяю один и тот же вопрос дважды, даже такой сумасшедшей, как ты. — Клаус вскочил на ноги и навис над ней. — Запомни, что касается моей семьи, моё терпение не безгранично, так что напряги мозги и постарайся истолковать своё видение яснее и внятнее. Кэролайн последовала за ним, поднявшись грациозно на ноги. По росту она уступала ему на полголовы. Посмотрев на него надменным взглядом, Кэролайн всё тем же размеренным и спокойным тоном ответила: — Послушай теперь ты, глазастенький. Я тебе не гугл, чтобы давать моментальные ответы на все случаи жизни. Ты не простой клиент. Дабы истолковать правильно моё видение потребуется время, и, думаю, это не один день. И ещё один момент, требующий особого внимания: больше никогда не называй меня сумасшедшей и не прикасайся ко мне, хватать тем более запрещено. За полтысячелетия можно по пальцам пересчитать, когда ко мне прикасались. — Под поражённый взгляд Клауса она села обратно на пол, нисколько не страшась его гнева. Всё в той же позе лотоса Кэролайн дотянулась до карандаша и чистого листа, но Клаус вырвал его из её рук, на что она недовольно нахмурилась. — Бесись сколько угодно, но это зависит не от меня, а от дальнейших моих видений. Будь на то моя воля, то я уже дала тебе чёткие ответы и избавилась от твоего присутствия. Это понятно, глазастенький? — Выдернув лист обратно, Кэролайн начала с яростью рисовать, более не обращая на Клауса никакого внимания. Постояв над ней некоторое время, он решил всё же оставить ненормальную в покое и вернуться позже. С чем чёрт не шутит? Быть может, за ночь ей наконец откроется полная картина и ему не придётся задерживаться у Тристана. Перед Клаусом уже было открыли двери, когда она его окликнула: — Эй? У меня есть для тебя подсказка. — Клаус резко остановился и обернулся с немым вопросом на лице. Она прошлёпала босиком к огромной кровати с балдахином, нагло подмигнув, достала из вороха подушек такой же свёрнутый вчетверо лист, что он получил накануне. Точно сумасшедшая! Но ей было это простительно с такими-то способностями. — Посмотри на досуге, глазастенький. — Тут до Клауса наконец дошло, как она его называет. — На протяжении вечности меня называли по-разному, дорогуша, советую не экспериментировать, для твоей же безопасности. — Хмурясь, Клаус развернул бумагу и взглянул на рисунок. Не чёрно-белый, а такой же цветной; и был опять приятно удивлён. Она изобразила двор «Бойни», где они ссорились с Марселем. Пока он всматривался в рисунок, помимо воли спросил: — Почему всё-таки ты меня так называешь? — В твоих глазах ещё остался свет. Твоя душа не настолько темна, как тебе кажется. Совсем скоро ты поймёшь, что твоя жизнь состоит не только из чёрно-белого. Она имеет и другие краски. — Кэролайн вернулась обратно в свою «студию». — Кто бы говорил, судя по многочисленным твоим рисункам, — крикнул вдогонку ей Клаус. — И что значит твой очередной рисунок? — По-моему, очевидно, что ты будешь разгневан на своего названого сына, но я не вижу от него веющей опасности, что исходила от Майкла. Скорее всего, тебе нужно будет набраться терпения и смириться наконец с неизбежным. Сам подумай, с чем именно тебе придётся столкнуться. А теперь оставь меня, нужно собраться с мыслями.***
И он думал не один час, пока общался с гостями и Авророй, что буквально повисла на его локте и не отходила от Клауса всё время. Провести с ней ночь уже не казалось такой заманчивой идеей, как он думал по прибытию; более того, давняя любовница его раздражала, как никогда. Мысли Клауса всё время возвращались к чудачке, что задала ему загадку, которую сама же не в силах была разгадать, что также удивило Тристана. — Обычно Кэролайн с ходу даёт ответы, может, и правда ты для неё непростой клиент и действительно ей требуется время, — усмехнулся Де Мартель, когда Клаус поверхностно рассказал о её предсказании. — Время, которого у меня нет, — недовольно нахмурился Клаус. — Я хочу у тебя её одолжить на время, Тристан, — неожиданно даже для себя объявил он, на что Аврора недовольно поджала губы и зло посмотрела на брата. — Ты ведь сейчас пошутил, Ник? Она сможет сообщать по телефону о своих видениях. Зачем тебе нужна душевнобольная в Новом Орлеане? — нервно спросила она. — Она не вещь, чтобы её одалживать, Никлаус, — невозмутимо ответил Элайджа, — и всё же сейчас с тобой соглашусь. Так что ты ответишь на нашу просьбу, Тристан? Обещаю, с нами она будет в безопасности. — Не хотелось бы даже на время расставаться со своим бриллиантом, — задумчиво ответил Тристан, — но также соглашусь с Клаусом, что рядом с первородными Кэролайн сможет быстрее разобраться в своём странном видении. И наконец все мы будем в безопасности «всегда и навечно». Тогда, если она согласится поехать с вами, стоит незамедлительно ознакомить вас с «инструкцией по пользованию». У этой штучки есть не один пунктик, иначе, если идёт что-то не по её, наступает полный апокалипсис. — Я тебе уже повторил, что мы с ней сами разберёмся, Тристан, — недовольно заметил Клаус, — единственное, что я бы желал знать, так это почему она не любит, когда к ней прикасаются? — Это один из самых главных пунктов, Ник, — быстро вмешалась Аврора, — уверяю тебя, эта ненормальная устроит тебе кучу проблем. Подумай хорошенько, стоит ли её брать с собой. — Я уже всё решил. — Клаус поставил пустой бокал на поднос, что проносил мимо официант, и осмотрел зал. — Твои гости расходятся, Тристан, и нам пора с Элайджей. — Вам необязательно ехать в гостиницу, — соблазнительно улыбнулась ему Аврора, и Клаус криво усмехнулся, — у нас полно свободных комнат. Сейчас я распоряжусь приготовить их. С одной стороны, Клаусу было на руку остаться в их особняке, но с другой — он не знал, как отвертеться от Авроры. Он уже представлял её кислое личико, когда он отошлёт её от себя. Сейчас Клаус не желал ни о чём думать. Ноги сами понесли его в покои чудачки, что находились этажом выше. — Госпожа просила больше её не беспокоить на сегодня, — объявил слуга, что остался у её дверей на ночь. Клаус склонил голову набок и вкрадчиво ответил: — Для меня не существует преград, друг мой. — Сожалею, но её приказы никогда не обсуждаются, даже хозяином, — упрямо заявил слуга, вставая между ним и дверьми. — Надеюсь, ты вампир? Если нет, то тебе не повезло… Огромная постель была пустой: по-видимому, его будущая подопечная страдала бессонницей, как и Клаус. Он распахнул вторые двери и прошёл в «студию». Всё так же единственно лунный свет заливал помещение. Клаус сразу увидел лежащую на полу фигурку. Он подошёл к спящей и присел на корточки. Тяжело вздохнув, он поднял листы, что были разбросаны подле неё. На одном был изображён валяющийся без чувств возле её дверей бедолага, которому Клаус минуту назад свернул шею. На другом она изобразила именно его, укладывающего её в кровать. Ну что же, сейчас у него такой порыв имелся. Оказывается она знала, что он придёт, и всё равно отдала распоряжение не беспокоить. Осторожно взяв на руки, Клаус понёс её в кровать. Кэролайн была лёгкой, словно пушинка. Неожиданно для него она доверчиво обняла его руками за шею и улыбнулась во сне. Это взбудоражило его существо настолько, что Клаус от неожиданности чуть не упустил на пол свою ношу. Никогда ещё его не волновала настолько близость ни с кем, как с ней. Клаус поспешил уложить её в кровать и накрыл чёрной шёлковой простынёй. Сочетание чёрно-белого опять вызвало неприятную дрожь в теле, и Клаус решил для себя ввести коррективы в ближайшее время, удивляясь в который раз своим порывам. По большому счёту его не должна волновать её привычная жизнь со странными правилами, но ему хотелось изменить её, и это начинало пугать. Думая об этом, Клаус не сразу заметил, как её глаза открылись. — Я уже знаю, зачем ты пришёл, — хриплым ото сна голосом сообщила Кэролайн. — Я согласна поехать с тобой в Новый Орлеан. Буду готова завтра к обеду, а теперь уходи. Клаус кивнул в согласии. Она перевернулась на другой бок и устроилась поудобней. По равномерному дыханию он понял, что Кэролайн опять уснула. Как странно. В ней всё было странно и в новинку для него.***
Настал почти полдень, и Клаус нетерпеливо караулил её у широкой лестницы. С утра он первым делом позвонил Марселю и дал ряд распоряжений по поводу своей гостьи. Он было подумал поселить её в гостинице, но Тристан подсказал ему, что это плохая идея. Кэролайн терпеть не могла отели, предпочитая домашнюю обстановку. — Ты должен следить за тем, чтобы она не иссохла от голода, Клаус. Бывает, она так увлечена, что забывает питаться, — насильно вбивал ему в голову Де Мартель, но на этот раз Клаус начал прислушиваться к его наставлениям. — Запомни, за каждое видение или же предсказание Кэролайн любит получать подарки в виде драгоценностей. Эта привычка осталась со времён, когда она была человеком. — Сколько же у неё их накопилось за пять веков? — на автомате спросил Клаус, поглядывая нетерпеливо на лестницу в ожидании. Он предчувствовал, что она не замедлит удивить его в очередной раз. — Достаточно, чтобы считать её богатейшей женщиной в мире, — хмыкнул Тристан. — Те, что не нравятся ей, идут на благотворительность, но с самыми излюбленными Кэролайн никогда не расстаётся. Железный чемоданчик с её «любимками», как она их называет, всегда с ней, когда мы переезжаем. — «Любимками»? Я уже начинаю привыкать к её странностям, — усмехнулся Клаус. — Что-то ещё я должен знать важное? — Но Тристан так и не успел ответить, так как она собственной персоной появилась с шумом на лестничной площадке третьего этажа. И да, Клаус опять поражённо стоял в ступоре, смотря наверх. Куда девалась та замарашка в бесформенной пижаме со спутанными волосами, словно у пугала? Он лицезрел стройную блондинку с замысловатой причёской с набок зачёсанными волосами, в деловом брючном костюме белого цвета, идеальным макияжем, который делал её немного старше годами, чем он предполагал ранее. Эдакая светская львица, сошедшая к нему с обложки модного журнала. — Я же ведь распорядилась, чтобы приготовили три чемодана, и составила список всего, что мне будет необходимо! — Она спешно спускалась к ним крайне раздражённой. — Твоих слуг стоит уже давно распустить, Тристан. Если я чего-нибудь не досчитаюсь в этих двух чемоданах, лично вернусь и перегрызу им глотки. — Обязательно заменю их к твоему приезду, радость моя, — засмеялся на её негодование Де Мартель. — Всё недостающее купит тебе в Новом Орлеане твой временный покровитель. — Захлопни рот, глазастенький, — проходя мимо Клауса, недовольно протараторила она. — Думал, что я поеду в пижаме и босиком? Но Клаус так и не смог ответить, а лишь обернулся на оставленный ею шлейф сладковатых духов и лицезрел, как она, соблазнительно покачивая бёдрами, направилась на выход из особняка. — Глазастенький? — не удержался и прыснул Тристан. — Заткнись, — сквозь зубы произнёс Клаус. — Не мог меня предупредить, что она вовсе не подросток? Во сколько лет её обратила Аврора? — В двадцать с небольшим, — равнодушным тоном ответил Де Мартель. — Было забавно наблюдать за твоей реакцией, это стоило того. Но, Клаус, не вздумай за ней ухлёстывать, поверь мне на слово, разочарование будет неизбежным. — По себе знаешь? — холодно спросил Клаус. То, что Де Мартель пытался ухаживать за ней, задело его не на шутку и захотелось тут же ему свернуть шею, чтобы стереть с лица его ухмылку. — Допустим, — загадочно улыбнулся Тристан, выходя с ним на улицу, где подле крыльца с колоннами стоял чёрный лимузин, ожидающий его. Элайджа и Кэролайн находились уже внутри. — И всё же, — Клаус замедлил шаг, — почему она тебе отказала? — Она не способна на тёплые чувства. Всегда считал её хладнокровной стервой с рядом своих причуд, с коими я должен мириться. Вы похожи с ней. Тебя ожидают те ещё деньки. Я буду на связи, если понадоблюсь.***
Перелёт был мучительным для Клауса. Он был без ума от аромата её духов, витавшего в салоне его частного самолёта, от созерцания фатальной красотки, что совсем не обращала внимания на его восхищённые взгляды и почти весь перелёт смотрела в иллюминатор. На вопросы, заданные Элайджей, Кэролайн отвечала коротко и сухо. По-видимому, старший Майклсон обратил внимание на реакцию Клауса и старался отвлечь брата разговорами о делах, что ждали их дома. Элайджа нисколько не удивлялся тому, что Клаус не на шутку заинтересовался их гостьей. Ему и самому она понравилась как женщина. Она оказалась красивой, умной, загадочной, а главное — в ней чувствовалась сила духа; и неважно, что сейчас Кэролайн была не в настроении, он предчувствовал, что их подопечная не даст скучать всей семье. А ещё Элайджа подозревал, что Клаус просто так не отпустит её от себя обратно к Тристану. Старшего Майклсона забавляла бы вся эта ситуация, если бы не загадочное предсказание Кэролайн, которое она должна была расшифровать, и желательно в скором времени. — Сколько ещё лететь, Элайджа? — перевела взгляд с иллюминатора на него Кэролайн. От цвета её глаз на мгновение перехватило дыхание. Небесно-голубые, точь-в-точь как чистое небо, за которым она только что наблюдала. Клаус, заметив заминку брата, недовольно поёрзал в кресле. — Меньше часа, — резко ответил Клаус за Элайджу. Точёная бровь Кэролайн вопросительно приподнялась на его реакцию. — Ты начинаешь ревновать, глазастенький? Как глупо, — фыркнула она, обводя обоих Майклсонов внимательным взглядом, всматриваясь каждому в лицо. — Почему же глупо? — отозвался Элайджа. — Ты красивая и интересная женщина, Кэролайн, умеющая себя выгодно преподнести… — Ты не видел её вчера, брат, — пресёк его комплименты Клаус. — Давайте договоримся сразу, — закатила в раздражении глаза Кэролайн, — вы оба оставите попытки за мной ухаживать, если не желаете мешать мне в нашем общем деле. Вы лишь только потеряете драгоценное время. Не в моих планах задерживаться в Новом Орлеане. Я желаю как можно быстрее вернуться в свою привычную среду. — Она, более не обращая на них внимания, достала из клатча ключ и, поставив на колени железный чемоданчик, с коим она действительно не расставалась всю дорогу, открыла его. Достав несколько перстней с разными камнями, Кэролайн неспешно надела их на пальчики одной руки. — Что? Это обереги, — пояснила она, заметив их заинтересованные взгляды. — От чего? — прищурился подозрительно Клаус. — Неужто от нежелательных ухажёров? — Неважно. Важно то, что они помогают мне. Давным-давно одна ведьма заговорила их, я почти не расстаюсь с ними, — пожала плечами Кэролайн.***
Пока они ехали к «Бойне», Кэролайн восхищённым взглядом смотрела на великолепие Нового Орлеана, слушая мимолётно, как Клаус и Элайджа по очереди рассказывают о той или иной достопримечательности города, которую они проезжали. Она задавала интересующие вопросы, и они с радостью отвечали на них. Чувствовалось, что оба брата просто обожают свой город. Но по-настоящему поразил её Французский квартал, который ей довелось увидеть вечером. Сверкающие вывески, туристы, джазовая музыка, раздающаяся повсюду, — всё это так понравилось Кэролайн, что ей захотелось попросить остановить машину и пройтись пешком по знаменитой Бурбон-стрит. Словно почувствовав это, Клаус первым предложил прогуляться, и она согласно кивнула, не удержавшись и улыбнувшись. Она так воодушевилась, что даже забыла свой железный чемоданчик в лимузине, но быстро спохватилась и хотела уже вернуться, но Клаус придержал её за локоть. — Твои «любимки» никуда не денутся. Элайджа проследит за их сохранностью, — уверил он. И опять заметил, что она отреагировала на его прикосновение вполне обычно, в отличие от самого Клауса. Его чувства были довольно странные, как и в прошлый раз. — Хорошо, — улыбнулась она, и он был готов поклясться, что Кэролайн заметила его реакцию. — Показывай мне свой город, король Нового Орлеана, — весело предложила она, и Клаус пошёл рядом с ней, терзаемый новыми ощущениями. Было бы глупо отрицать, что Кэролайн удалось задеть его душу, и не только его, но и Элайджи, а ещё был Кол. Ни разу братья не были ему соперниками, и Клаус надеялся, что так и будет впредь, хотя на данный момент это было сомнительное предположение. Кэролайн будто вся светилась сейчас изнутри и не переставала поражать своим чистым смехом и задором. Куда делась та безумная чудачка, что он наблюдал днём ранее? Но и в том странном состоянии Кэролайн сумела заинтересовать его. Клаус заметил её грустную улыбку, когда они встали напротив уличного художника и наблюдали за процессом его творчества. — Наверное, приятно вот так рисовать пейзажи по памяти или лица людей, какие-то события, — печально произнесла Кэролайн. — А ты разве не можешь? — осторожно спросил Клаус. — Нет, — покачала головой она, — только будущее, что всплывает в голове и не даёт мне жить обычной жизнью. — Кэролайн провела пальчиком по перстням, привлекая его внимание к ним. — Они помогают мне справляться с голосами и видениями. Как только я их снимаю, всё возобновляется вперемешку в голове. — Поэтому ты была весь перелёт не в настроении? — уточнил заинтересованно Клаус. — Да, но ни одно не было связано с твоей семьёй, поэтому пришлось их надеть и отбросить, хоть ненадолго, ненужное, — пояснила Кэролайн. — Не всегда мои видения значат что-то глобальное. — Возможно ли, что насчёт меня и моей семьи они также на самом деле ничего не значат и ты ошиблась? — с надеждой спросил Клаус, направляясь с ней в сторону «Бойни». — Нет, глазастенький. Я никогда ещё не ошибалась. Я не меньше твоего хочу во всём разобраться. Странно, но обычно мне видится вот так неясно только будущее, напрямую связанное со мной. Зачастую я отбрасываю такие видения из головы и забываю о них на следующий день. — Действительно странно, как ты вообще можешь быть связана с этим загадочным предсказанием? — Клаус остановился и заглянул в её глаза проникновенным взглядом. — Ты справишься и разберёшься со всем. Мы пришли.***
Прошло больше двух недель, но Кэролайн почти никаких ответов Клаусу не дала. Лишь только нарисовала вампиров, которых он обратил и смутно вспомнил. Но они не могли быть ему угрозой, да и она в них не видела этого, хотя у каждого из этой десятки вампиров Клаус в своё время отобрал кого-то дорогого им. — У всех своё предназначение, — в который раз твердила она ему, — но у них оно не связано с тобой. Тогда почему я их нарисовала? Если бы Клаус только знал. С каждым днём всё становилось загадочней и запутанней от её видений. И ещё Марсель. Кэролайн рисовала его почти каждый день, но также утверждала, что его названый сын не связан с её пророчеством. Всё стало понятно насчёт Марселя несколько дней назад, когда Клаус зашёл в комнату, что выделил своей гостье, и увидел её, как всегда, сидящей на полу подле кровати, рисующей очередной рисунок. Он намеренно выделил ей эту комнату, дабы поменять обстановку, которая её окружала у Тристана. Она разительно отличалась от той. В ней отсутствовали чёрно-белые краски; наоборот, комната была разноцветной, а стены украшали произведения его кисти. В основном Клаус приказал повесить несколько красивых пейзажей. Но Кэролайн, казалось, не обратила на разительные перемены никакого внимания. Она равнодушно окинула помещение взглядом и попросила оставить её одну, что несказанно задело Клауса. Он чувствовал, что она возвела между ними невидимую стену, и в последующие дни решил навещать свою гостью как можно реже, дабы не нервировать своим присутствием. Но недавно он не сдержался, вышел из себя и в первый раз увидел её в гневе, о чём жутко сожалел теперь. В тот день Клаус подошёл и присел на корточки возле неё, чтобы посмотреть на то, что она рисует. И то, что он увидел, вывело его из себя: Ребекка и Марсель вместе, счастливые и улыбающиеся. Вне сомнения, Кэролайн рисовала их совместное будущее. Да, Клаус подозревал об их тайной связи, но убедиться воочию было для него уже слишком. Он схватил её за руку и вырвал у неё злосчастный лист бумаги. — Это ты видишь?! — взревел Клаус, подскакивая, но тут же был сам припечатан к стене. Её глаза налились бешеным блеском, а под ними образовались выпуклые венки. Кэролайн ощетинилась, показывая ему свои клыки. — Я ведь предупреждала тебя, чтобы больше меня не трогал и не мешал, когда я в трансе рисую! — прошипела она ему в лицо. — Но ты упрямо не следуешь моим чёртовым правилам, Клаус! — В его силах было свернуть ей шею, вырвать сердце, да что угодно, но он почему-то завороженно смотрел на неё и прислушивался к каждому слову. Дышать становилось трудно, но Клаус не смел пошевелиться, давая ей возможность показать над ним превосходство. Он нутром чувствовал, что так необходимо поступить. Если бы он показал свою силу, то окончательно сломал её хрупкую натуру. Уже немного успокоившись и ослабив хватку, Кэролайн продолжила равнодушным, почти монотонным голосом: — Твоя сестра сама пришла ко мне и попросила предсказать будущее. Этот рисунок предназначался не тебе, а ей. Как бы ты ни старался, как бы ни мешал, но они будут вместе «всегда и навечно». Это их судьба, их предназначение. — Кэролайн ошарашенно посмотрела в его глаза из-за своего же предсказания и, резко отпустив, отошла от него. Клаус, не меньше удивлённый её словами, смотрел на неё во все глаза. — Я ошиблась и наконец поняла своё предсказание. Оно касалось тебя частично. Моя миссия окончена. — Ты сказала, что у меня есть своё предназначение и мне придётся ради СВОЕГО счастья пожертвовать кем-то дорогим. — Он не верил ей. Кэролайн явно что-то скрыла от него. — Разве тебе не нужно будет наконец отпустить от себя Ребекку? А это для тебя великая жертва. Она тебе очень дорога, — усмехнулась Кэролайн. Она прошла к тумбочке, что стояла сбоку от кровати, и поспешно надела на руку перстни. Когда она обернулась, то была уже полностью спокойной и собранной. — Думаешь, эта парочка не стала бы что-то предпринимать против тебя? Хочешь расскажу тебе, что будет, если ты опять встанешь между ними, Клаус? — Уж удиви, — задумчиво попросил Клаус, отмечая про себя, что она за эти минуты назвала его дважды по имени. Кэролайн неспешно подошла к развешенным рисункам, которые, кстати, она прикрепила скрепками на его картины, и резко сорвала нужные. Клаус поморщился от такого варварства, но она или нарочно не замечала, или же совсем ничего не видела в этом предосудительного. — Думаешь, почему я их нарисовала? — Она вручила ему рисунки с лицами его детищ. — Самые древние и сильные вампиры, после тебя конечно. Ненавидевшие тебя вечность. А теперь подумай, пойдут они в случае твоего очередного отказа за Марселем, если он попросит о помощи? Считаешь, они не захотят отомстить тебе за своих близких, за себя? Принимать тебе решение. В этом я тебе больше не помощник и тем более не советчик. Я показала тебе два исхода и теперь я хочу вернуться к Тристану. — Всё это Кэролайн выпалила, казалось, на одном дыхании, и до Клауса не сразу дошло, что она собирается обратно к Де Мартелю. Она как будто хотела сбежать от чего-то или кого-то? От него? — Ещё не время, — холодно ответил Клаус, — у меня создалось чувство, что ты мне чего-то недоговариваешь. И пока я не узнаю что, ты никуда не уедешь. — Серьёзно, глазастенький? — Кэролайн в отчаянии развела руками в стороны. — Я теперь в заложницах? — Понимай как хочешь, дорогуша, но, пока ты всё мне не расскажешь, Де Мартель не получит тебя обратно. — Больше ни слова не говоря, Клаус вышел из её комнаты, оставляя Кэролайн в полной растерянности и недоумении.***
Тем же вечером произошёл бурный скандал с Ребеккой и Марселем. Он еле сдержался, чтобы не вырвать сердце названому сыну. Почему-то Клаусу было неприятно, что Кэролайн наверняка всё слышала. В глубине души он понимал, что не может более мешать счастью сестры, но перешагнуть через свою гордость никак не мог. Вмешательство Элайджи и Кола было последней каплей, и Клаус заперся на несколько дней в своей комнате, напиваясь до чёртиков. Он слышал приглушённые голоса своих братьев, её заливистый смех, что доносился, казалось, отовсюду в этих стенах. Клаус сходил от всего этого с ума. Казалось, о нём все забыли, но самое главное — она. По-видимому, Кэролайн отошла от своих видений и перестала быть затворницей в своей комнате, стала больше времени проводить с его семьёй. Она искусно флиртовала с его братьями, играла каждый вечер с Элайджей в шахматы, ведя с ним светские разговоры, что, конечно, обожал его старший брат. Днём Кэролайн проводила время с Ребеккой, а вчера вечером они с Колом ходили в клуб к Марселю. Клаус чувствовал себя лишним в семье, а именно — в её жизни. В какой момент он так прикипел к ней? Сразу или время спустя? Почему он чувствовал, что будто знает её вечность? Какие секреты она хранит? В голове возникало множество вопросов, и он отчаянно желал знать на них ответы, которые могла дать только Кэролайн. В закрытую дверь неуверенно поскреблись, и Клаус с надеждой посмотрел на неё, надеясь, что это она, но был тут же разочарован, увидев смущённую сестру, зашедшую к нему. — Что ты хотела? — холодно спросил он, не вставая с кресла, где он вальяжно расположился. — Разве ты не должна была уже давно скрыться от моего гнева со своим любовником? — Кэролайн сказала, что ты примешь верное решение, и я надеюсь на это, Ник… — Кэролайн, — глухо перебил Клаус, отпивая из бутылки глоток янтарной жидкости. Только алкоголь успокаивал его все эти дни. — Что ещё она тебе наплела? — Больше ничего. — Ребекка прислонилась спиной к закрытой двери. — Ты ведь и так подозревал, тогда зачем делаешь из нашей связи с Марселем такую трагедию? — На это Клаус решил промолчать, но Ребекка, по-видимому, была настроена решительно. — Кэролайн нарисовала интересный рисунок, — она замолчала, и Клаус поднял на сестру вопросительный взгляд, — она пыталась его спрятать от меня, но всё-таки показала мне его. Он связан с моим днём рождения, который будет на днях, если ты не забыл, Ник. Помнишь про бал, что я мечтала устроить? — Ближе к делу, Ребекка, — нетерпеливо ответил Клаус, игнорируя её вопрос. — Приглашения давно разосланы, и я подумала… — Ребекка замялась и замолчала. — Что за рисунок? — вкрадчиво спросил сестру Клаус. — Он связан с балом… на нём я танцую с Марселем… — замялась Ребекка. — Уволь меня от подробностей, — сухо произнёс он. — Кэролайн предсказала, что ты позволишь устроить его и подаришь мне незабываемый подарок, — быстро на свой страх и риск объявила она. — Вот как? — взвился Клаус. — У меня есть огромное желание преподнести тебе сердце Марселя на блюдечке в качестве подарка. Как вам такой расклад? — Позволь нам уехать с Марселем? — взмолилась Ребекка. — Ты не увидишь никогда меня больше. — Я сообщу о своём решении на балу, — устало потёр переносицу Клаус, сдаваясь. — Можешь смело устраивать свой бал, Ребекка. У меня есть тоже на него планы. Передай Марселю, что я его также желаю видеть на нём. — Конечно, Ник, — благодарно улыбнулась она. Затем у неё, как назло, некстати вылетело: — Знаешь, мне будет не хватать Кэролайн. Очень жаль, что Тристан приедет за ней и… — С чего ты взяла? — опять перебил Клаус сестру, с ходу закипая. — Эм… она ему сама позвонила и попросила приехать в день бала. Она ведь больше тебе без надобности. — Ребекка замолчала, заметив наконец реакцию Клауса на эту новость, и до неё дошло, что она сболтнула лишнего. — Я не давал такого распоряжения. — Клаус вскочил с кресла как ошпаренный. — Где она сейчас? — В своей комнате. — Ребекка удивлённо смотрела на взбесившегося брата. — Ник, что происходит? — Ничего, Бекка. Занимайся своими делами и, будь так добра, не лезь в мои. — Ребекка еле успела отскочить от двери. Даже от новости, что она с Марселем, Клаус не был так взбешён, а это было уже довольно странно и ужасно интересно.***
Наплевав на правила приличия, Клаус словно ураган ворвался в её комнату и тут же застыл на месте, позабыв, зачем пришёл к ней. Кэролайн как раз вышла из ванной в одном белье, которое было до безобразия сексуальным. Чёрное и ажурное, оно словно влитое сидело на идеальной фигуре, от которой можно было потерять голову, что и происходило с ним в этот момент. Моментальное возбуждение овладело Клаусом, и он нервно сглотнул. У неё же была совсем другая реакция. Нет, Кэролайн не поспешила прикрыться, она на вампирской скорости собрала на полу все рисунки и спрятала их под подушку. Ему, конечно, было не до них и её странной скрытности, так как взору Клауса предстала её аппетитная попка, на что он шумно втянул в себя воздух. Кэролайн развернулась и невозмутимо посмотрела на него. — Стучать не учили, глазастенький? — Для того чтобы Клаус пришёл в себя, она пощёлкала пальцами прям перед его носом. — Неважно выглядишь. Бледный ты какой-то. Видимо, три дня в запое сказываются и на таком могущественном существе, как ты. Тут Клаус немного пришёл в себя. Да она просто издевалась над ним, прекрасно понимая, почему он такой бледный. Или нет? Кэролайн продолжала стоять перед ним с невозмутимым видом, тогда как он не мог заставить себя не окидывать её фигуру восхищённым взглядом. Не мог побороть в себе возникшее так некстати возбуждение. Что вообще творится в её блондинистой головке? Неужели она не понимала, как для него желанна? — Я зайду позже, когда ты приведёшь себя в порядок, дорогуша, — наконец, немного подавив в себе желание, хрипло ответил ей Клаус, — сейчас слишком много искушений для меня. — Сам виноват, — криво усмехнулась она, — нечего врываться, словно за тобой черти гнались. Я уж подумала, что наступил апокалипсис. — На это он ничего не мог ей сейчас ответить и поспешно вышел из её комнаты. Оказывается, она всё понимала! Клаус разозлился даже не на неё, а на самого себя. Что же, действительно сам виноват. Виноват в том, что который день играет по её правилам. Взять даже Ребекку и бал. Да она просто диктовала своими «предсказаниями», что ему делать. Клаус думал несколько часов, что ему с ней делать и какой дальнейший шаг предпринять. Держать Кэролайн насильно было бесполезно. Вытягивать из неё ответы клещами — тем более. Тут нужна была более тонкая стратегия, продуманная до мелочей. Приняв душ и приведя себя в порядок, через час он уже стучал в её дверь. После её тихого «войдите», Клаус зашёл к ней и увидел Кэролайн на краю кровати в её любимой позе лотоса и всё в той же смешной пижаме, что была на ней в первый день их встречи. Но это даже немного успокоило: не будет искушения наброситься на неё. Кэролайн даже не повернула голову в его сторону, продолжая увлечённо смотреть какое-то кино на плазме, что висела на стене напротив неё. Она так смешно при этом хрустела попкорном, что Клаус не удержался и улыбнулся. — Интересное кино? — Кэролайн кивнула, всё так же не оборачиваясь на его присутствие. — Я тебе задолжал, дорогуша. — Клаус подошёл и положил рядом с ней три чёрных футляра разного размера, на что она кивнула опять, видимо уже в знак благодарности. Его это даже позабавило. Он взял рядом лежащий пульт и выключил плазму. Кэролайн наморщила носик и наконец посмотрела на него крайне недовольно. — Может, всё-таки посмотришь на мои подарки? — Потом никак? Ты выключил на самом интересном, Клаус? — Она обиженно надула губки, и сейчас Клаус понимал, почему он принял её за подростка в первую встречу. — Нет, — улыбнулся Клаус, — затем я хочу тебе ещё кое-что показать. Уверен, это тебе больше понравится, чем твоя плаксивая мелодрама. Кэролайн недоверчиво посмотрела, но всё же взяла первый, самый меньший. Её взгляд не выразил никакого восхищения эксклюзивным кольцом из платинового золота в виде сердца, которое было усыпано бриллиантами и стоило огромного состояния. Она захлопнула футляр и взяла другой, побольше. Клаус вздохнул с облегчением, когда она прикусила губу, дабы скрыть улыбку на изумительную подвеску в виде такого же сердца, как и кольцо, но уже усыпанного бриллиантами и топазами. Кэролайн потянулась к самому узкому и длинному футляру уже с нетерпением, но Клаус перехватил его, засмеявшись. — Терпеть не могу, когда меня дразнят, — насупилась Кэролайн. — Учти, его носила принцесса, почти такая же красивая, как ты. Надеюсь увидеть в твоих глазах восхищение. — Клаус сам открыл перед ней футляр и поднёс его ближе. Она провела пальчиком по украшению и усмехнулась. — Как ты узнал, что я люблю бриллианты? Этого даже Тристан не знает. — Она осторожно достала браслет и примерила на руку. — Я очень наблюдательный, дорогуша, — хмыкнул Клаус и кивком указал на её «обереги», что сейчас были на её пальчиках. — Буду надеяться, что мои подарки ты добавишь в свою коллекцию «любимок». — Посмотрим. — Кэролайн улыбнулась ему мягкой улыбкой, от которой перехватило дыхание. — Ну и что ты хотел мне показать ещё? — Пошли. — Клаус на свой страх и риск протянул ей руку, чтобы помочь, как истинный джентльмен, встать с кровати. Какое-то мгновение она смотрела на него странным, непонятным взглядом, но потом на его радость протянула руку навстречу, и в этот момент Клаус благодарил всех всевышних. Он нежно сжал её ладошку, такую тёплую, и от этих ощущений по всему телу Клауса разливалось такое же тепло, что казалось каким-то прекрасным волшебством. Она не спешила освобождать свою ладонь и послушно шла за ним. Такая нежная, женственная и желанная, что хотелось вечность быть рядом с ней и оберегать от всех и вся. ЕГО! Она будет только его, и он, конечно, никуда не отпустит её от себя, во что бы то ни стало, что бы ему этого ни стоило, сколько бы времени ни ушло, чтобы добиться её! Это она его предназначение и судьба! Это ради неё он должен пожертвовать дорогим человеком, перешагнуть через себя, чтобы быть счастливым наконец. Это с ней у него должно быть «всегда и навечно». Время действительно идёт, как она предсказала тогда. Что же, ему предстоит как можно скорее доказать ей, что она будет так же счастлива с ним, как и он с ней. Доказать, что её предназначение заключено в нём самом. Заключено в том, чтобы сдерживать его тёмную сущность и наполнить его жизнь цветными красками, так же как и Клаус желал ей подарить жизнь, полную красок, которых у неё не было раньше без него!***
Клаус внимательно наблюдал за её реакцией, когда завёл в свою сокровенную мастерскую, где мог терять чувство времени так же, как и Кэролайн в своей «студии». Она до сих пор держала его за руку и теперь сжимала его ладонь немного сильнее. Она с восхищением обводила взглядом его картины и, казалось, потеряла дар речи. — Что скажешь, Кэролайн? Нравится моя обитель? — нетерпеливо спросил Клаус. — Твоя? — удивлённо уточнила она. — Думала, ты внушил какому-то талантливому художнику рисовать для тебя. Почему ты ни разу не обмолвился, что рисуешь? Господи… это просто великолепно! — Кэролайн, к его сожалению, отпустила его руку и начала обходить мастерскую, продолжая хвалить вслух каждую картину, даже не скрывая своего восхищения. — У тебя такой талант. Не то что у меня. — У тебя он тоже есть, несомненно, Кэролайн. — Она обернулась и скептически посмотрела на него. Клаус разлил по бокалам шампанское и поднёс ей. — Что празднуем, глазастенький, — хмыкнула она, беря из его рук фужер. — Мой первый шаг в счастливое будущее, голубоглазая моя. — Клаус широко улыбнулся, когда она наморщила лоб от его нового ласкательного. — Ну нет, — прыснула Кэролайн. — Ты не будешь меня так называть. И потом, я уже привыкла к «дорогуше». В свою очередь обещаю сократить количество «глазастеньких». — Договорились, — согласно кивнул Клаус, — насчёт твоего таланта я не преувеличиваю. Те два рисунка, что были предназначены мне и нарисованы цветными карандашами, действительно меня впечатлили. Почему именно мои? — Оу, я не знаю. — Кэролайн сделала глоток шипучей жидкости и вернула назад ему бокал, но Клаус намеренно накрыл её пальчики своими, задерживая для того, чтобы она дала ему ответ. — Когда ты появился в моих видениях, то мне в первый раз захотелось рисовать в цвете, остальное не помню, Клаус. Так всегда бывает со мной. — Когда-нибудь пыталась рисовать в сознании? — Клаус отпустил, удовлетворённый пока её ответом. — Пыталась, но всё было тщетно. — Кэролайн подошла к накрытой картине и сняла без спросу покрывало. Она несколько минут стояла над ней размышляя. — Неужели я так ужасно выгляжу, когда рисую в трансе? — Клаус перевёл взгляд с её обиженного лица на своё произведение, где запечатлел её в «студии» в лунном свете, когда первый раз её увидел. Действительно, он передал в рисунке первое впечатление о ней. — Тогда я был… — он на мгновение замолчал, подбирая нужное слово, дабы ещё больше не расстроить её, — в замешательстве, Кэролайн. Скажи, Тристан никогда не нанимал тебе учителей? — быстро перевёл Клаус тему, накрывая обратно картину. — Нет, — фыркнула она. — Я не просила, а ему хватало того, что я ему давала. — Так я и знал, — усмехнулся он, — в этом весь Тристан. — А ты? Ты не такой разве, Клаус? Разве ты не берёшь у людей, не давая ничего взамен? — Кэролайн опять нацепила на себя маску спокойной леди без единой эмоции, но Клаус уже знал, что в душе у неё сейчас совсем другое. Будто ощущал исходящий крик о спасении изнутри её сердца. — Это спорно, любовь моя, — чувственно улыбнулся он. — Желаешь, чтобы я преподал несколько уроков? — Чего? — словно испуганная лань, посмотрела на него Кэролайн. — Не того, что ты подумала, — весело подмигнул ей Клаус, на что Кэролайн потупила взгляд от смущения, — пойдём на балкон, там ждёт тебя небольшой сюрприз, любовь моя, но если желаешь, то могу сделать то, о чём ты изначально подумала… — Ни о чём таком я не подумала, — быстро перебила его она и направилась с гордым видом к балкону. Клаусу до чёртиков было интересно: именно о том самом она подумала? И почему так испугалась? И заметила ли она смену его «дорогуша» на «любовь моя»? — Ну и в чём заключается твой сюрприз? — с нетерпением спросила Кэролайн. — В толпе туристов? — Бери выше, любовь моя, — на последнем Клаус сделал особенное ударение, но она опять не обратила на новое ласкательное внимания, что совсем не верилось ему, но первым он не желал спрашивать ни в коей мере. — Сейчас ты будешь их рисовать. — Я буду что? — Кэролайн озадаченно обернулась. — Серьёзно? Как ты это себе представляешь, дорогой. — Полагаю, у нас с тобой обоюдная смена ласкательных. — Кэролайн закатила глаза в раздражении. — Хорошо, пускай это будет маленькой игрой. Ну, а сейчас, — Клаус кивнул в сторону, где стоял мольберт с чистым холстом и рядом с ним столик, на котором лежало всё необходимое, кроме мелков и карандашей. — Ты попробуешь совершенствовать свой талант, Кэролайн. — Нет, нет, я не смогу, Клаус. — Она попыталась выскользнуть обратно в мастерскую, но он придержал её за руки. — Не беспокойся, я помогу тебе. Давай, любовь моя, — уговаривал смущённую Кэролайн Клаус. — Я отличный учитель. — Хорошо, но если я увижу в твоих глазастеньких глазах хоть капельку смеха, то ты меня ничем не удержишь, дорогой. — Она нехотя развернулась и подошла к мольберту. — Скоро ты поймёшь, что рисовать стоя намного удобней, чем сидя на полу скрюченной до невозможности. — Ладно… И что со всем этим делать, мой опытный учитель?***
Сказать, что его это забавляло, ничего не сказать. Он призывал к себе всех всемогущих существ во вселенной, чтобы не сорваться и не рассмеяться в голос. После того как он рассказал, как сочетать краски и прочие премудрости рисования акварелью, Клаус сидел за столиком в плетёном кресле и наблюдал то за толпой внизу, то за ней. Он, конечно, мог бы не смотреть на улицу, но уж слишком сильным было искушение для веселья. Иногда она стреляла в него подозрительными взглядами, проверяя его состояние. — Нежнее, любовь моя, — нравоучительным тоном повторял ей Клаус, — мазки должны быть плавными. Резкие позволяются в исключительных случаях. Как только он показал ей всё, взяв её руку с кистью, и помог сделать несколько первых мазков, Кэролайн прогнала его и запретила смотреть до самого завершения. Клаус всё же желал несколько раз подойти и помочь, когда она от отчаяния закусывала нижнюю губу до крови, но она, словно чувствуя его стремление, кидала предостерегающие взгляды. Улица была оживлённой, и Клаус ещё до того, как вывести её на балкон, внушил нескольким туристам оставаться на своих местах, чтобы Кэролайн было легче срисовывать. Странно, но она лишь несколько раз за несколько часов посмотрела вниз и по сторонам. — Ну, всё, — услышал он её звонкий голос и перевёл взгляд на неё, — не то, что ты мне задавал, но, по-моему, тоже неплохо для первого раза. Завтра дорисую. Клаус с готовностью поднялся и подошёл к ней сзади. Не то, что он задавал? Да она вообще всем пренебрегла. Как Клаус и подозревал. Вот почему Кэролайн не смотрела на улицу: она её просто не срисовывала. — На тебе чёртовы обереги, Кэролайн, так какого дьявола ты нарисовала? — Не то чтобы она изобразила всё прям так ужасно. Для первого раза действительно, отметил Клаус, было не плохо. Его больше разозлило её неповиновение. — Это не будущее, а прошлое, и я рисовала по памяти, — чопорно заметила Кэролайн, — плюс ещё фантазия. Мы с Тристаном пять лет назад были на Карибских островах, и мне особенно запомнился закат на горизонте спокойного моря. — Интересно, — Клаус силился, дабы не взорваться, но всё же не выдержал, взял её за руку и развернул к себе, — а сидящая парочка на берегу? Полагаю, вы с Тристаном? Как мило, дорогуша. — Кэролайн смотрела на него обескураженно, не понимая, на что он так разозлился. — Значит, у вас с ним всё-таки была романтическая история? Поэтому ты так спешишь к нему и даже вызвала Тристана, чтобы он забрал тебя, спешишь к любовнику? Ты твердишь, что не терпишь к себе любые прикосновения, но только посмотри, — Клаус развернул её обратно к мольберту, — ты его обнимаешь, а он тебя. А мои прикосновения? — Притормози, глазастенький. — Кэролайн ударила его локтем, и Клауса от удара отбросило к стене. Она развернулась и холодно улыбнулась ему. — Столько вопросов, даже не знаю, на какой из них дать ответ первым. Да и зачем? — А ты попробуй ответить на самый главный, по твоему мнению, — нетерпеливо перебил её Клаус. Она нацепила на себя маску полного спокойствия, села в плетёное кресло и, взяв со стола тряпочку, стала с усердием оттирать руки от краски. — Присядь, Клаус, — она кивнула в сторону противоположного кресла, — а то ты сейчас лопнешь от своей ревности. Как я понимаю, это она тебя гложет. — Не было смысла отрицать очевидное, и он послушно сел напротив её, терпеливо ожидая, когда она продолжит. — Сказала ведь, прошлое плюс моя фантазия. Парочка на берегу — мой вымысел, не более. Когда я отдыхала с Тристаном на Карибах, я гуляла по берегу в одиночестве и очень любила вот так сидеть и наблюдать за красным закатом. Мужчина — мой вымысел. И вообще, с чего ты взял, что это Тристан? Он ведь сидит спиной? — Кэролайн взяла свой бокал и сделала несколько глотков шампанского. — Мне так показалось, — буркнул Клаус, уже немного успокоившись. — Что насчёт ваших отношений? — Их никогда не было и не будет ни с ним, ни с тобой, ни с кем бы то ни было ещё. — Кэролайн с грустью во взгляде посмотрела на толпу, затем посмотрела на него. — Я знаю, что ты влюблён, но поверь, тебе не нужна такая, как я, поэтому я хочу быстрее уехать и только поэтому вызвала Тристана. Ни тебе, ни мне не нужны перемены в жизни. Ни я и ни ты не готовы к ним. — Говори за себя, дорогуша, — Клаус поддался к ней и коварно улыбнулся, — ты чувствуешь то же, что и я, Кэролайн. — Нет, — Кэролайн отрицательно покачала головой, — не чувствую, Клаус. Я давно уже ничего не чувствую. А твои прикосновения просто не так мне противны, как остальные, не более. — Расскажешь почему? Сказала «А» — говори «Б», — упрямо заявил Клаус. — Это давняя история, когда я была ещё человеком. Довольно распространённая и избитая, но оставила сильный осадок в моей душе, а когда я стала вампиром, отвращение лишь усилилось. — Клаус втянул в себя воздух и шумно выдохнул, уже подозревая, что с ней случилось. — Если тебе больно вспоминать, то я не буду настаивать… — Нет, — печально улыбнулась Кэролайн, — сейчас я поймала себя на мысли, что хочу в первый раз кому-то излить свою душу — тебе, Клаус… Мне было четырнадцать, когда моя мать умерла. Я осталась с отчимом. Как же я ему доверяла и любила как родного отца. Одним зимним вечером он попытался надругаться, но мне удалось сбежать из дома. Меня спасла домработница, которая зашла как раз вовремя в мою спальню. Это было настолько мерзко и противно, что я долгое время слонялась по лондонским улицам, страшась любого прохожего, умирая от голода, холода и жажды. Дар предвидения мне достался от бабушки, но мать всегда называла это проклятьем. Мне пришлось стать уличной гадалкой, чтобы заработать себе на хлеб. Вот и вся история. — Мне жаль, но не все такие, как твой отчим, — заметил Клаус. Его сердце сжалось от жалости к ней. Он с ужасом представлял, что ей пришлось пережить, и теперь это ещё больше всё усложняло. — Он был моей первой жертвой, когда я стала вампиром, — усмехнулась Кэролайн, поднимаясь, — и последней, когда я не корила себя за убийство, так что не жалей, Клаус. — Но из-за этого ты никого так и не смогла к себе подпустить и довериться. В тебе клокочет ещё боль, Кэролайн. Позволь мне убрать её из твоего сердца. Останься ещё со мной. — Клаус встал вслед за ней и взял её ладонь в свою. Он поднёс её к губам и запечатлел жаркий поцелуй на тыльной стороне. — Ты не пожалеешь. — Мне пора, — она осторожно освободила свою руку, — я обещала Ребекке помочь с выбором платья на бал. — Но ты не сказала «нет», — догнал её его голос уже на выходе из мастерской. Кэролайн так и не остановилась, как всегда оставив Клауса в недоумении, но теперь картина стала проясняться, и это немного успокаивало Клауса.***
Клаус постучал несколько раз в её дверь и, не дождавшись ответа, вошёл в комнату, решив оставить очередной подарок и сделать Кэролайн сюрприз. Поставив огромную коробку, в которой находилось платье, что он так долго выбирал, Клаус решил всё же оставить ей записку. Взяв с прикроватной тумбочки блокнот и карандаш, он написал размашистым почерком: «Надеюсь, ты всё же останешься на бал и подаришь мне танец. С любовью, Клаус». Он постоял немного над своим подарком, и его взгляд невольно упал на подушки. Клаус вспомнил, что она спрятала какие-то рисунки, когда он ворвался к ней в комнату. Руки сами потянулись туда. Под подушками действительно находилось несколько листов с цветными рисунками, от которых у Клауса перехватило дыхание. Страсть зашкаливала на них. Они с ней, словно обезумевшие от желания, предавались любви вдвоём. — Лгунья, — прошептал сам себе Клаус, — вот от чего бежишь, любовь моя… Он заново пересмотрел рисунки по очереди: на первом она смотрела на него со всей страстью, находясь под ним в его кровати, на втором она сидела на его бёдрах и смеялась полностью нагая, а на третьем они вместе лежали на песке и ласкали друг друга, на том самом берегу у моря, что совсем недавно Кэролайн изобразила на мольберте. — Интересно, как давно ты знала? — задал сам себе вопрос Клаус. Создавалось подозрительное ощущение, что с самого начала. Хотелось немедленно разыскать обманщицу и ткнуть ей в лицо этими рисунками, но неожиданно для себя он понял, что желает продолжить её игру. Возможно, тогда Клаус наконец добьётся результата. Он подозревал, что, если сейчас выведет её на чистую воду, Кэролайн ускользнёт из его рук незамедлительно, наверняка даже не станет дожидаться приезда Тристана и сама уедет. Как бы в подтверждение его догадок зазвонил телефон и Элайджа сообщил, что встретил в аэропорту Тристана и Аврору и скоро они будут в «Бойне». Клаус улыбнулся и убрал рисунки на прежнее место, думая, что Аврора может неплохо послужить ему в этом пикантном деле. Он посмотрел на коробку и всё-таки решил забрать свою записку. Да и потом, Кэролайн навряд ли умела танцевать, учитывая ненависть к посторонним прикосновениям. Она не спустилась к вечеру на ужин, и Клаус разочарованно поглядывал на лестницу, что не ускользнуло от внимания Авроры, но, к его облегчению, она додумалась не съязвить ничего по этому поводу. Тристан пытался позвать Кэролайн к столу, но она не открыла ему дверь, крикнув, чтобы её не беспокоили. Такую же картину Клаус наблюдал на следующий день вплоть до бала, и даже Ребекке она не открывала дверь целый день, что стучалась к ней несколько раз. Клаусу безумно хотелось ворваться к ней в комнату, как тогда, но Аврора не отходила от него ни на шаг. Этой ночью ему пришлось уйти из дома после ужина или же он бы не удержался и свернул бывшей любовнице шею. Наутро Аврора уже караулила его с миленькой улыбкой, придуриваясь, что ничего не понимает, но Клаусу пришлось подыграть ей. Бал был в самом разгаре, когда Кэролайн всё же соизволила спуститься к ним. Клаус прервался на полуслове, увидев, как она спускается с гордо поднятой головой, словно королева к своим подданным. И всё же она была в его подарке, вернее подарках, что немного обнадёживало Клауса. — Как редко это происходит, — услышал он нервный смешок Авроры, что висла на его локте. — Ты о чём? — Клаус заставил себя оторвать взгляд от Кэролайн, которую встретил Тристан, и натянул участливую улыбку на лицо. — Наша ненормальная очень редко принимает участие в такого рода мероприятиях. Похоже, этот бал обещает быть не таким уж и скучным. Всегда забавляли вытянутые рожи гостей, когда она напрямую говорила об их будущем, — Аврора театрально вздохнула, — в ней нет ни капли аристократической жилки. — Ты преувеличиваешь, Аврора, — Клаус натянуто улыбнулся своей собеседнице, еле сдерживая себя, чтобы при всех не свернуть наконец-то ей шею. — Кэролайн ясновидящая и, думаю, ей простительны некоторые странности, хотя не могу с тобой не согласиться, что её поведение и слова иногда шокируют даже меня. — Постой! — воскликнула Аврора, чем привлекла внимание Тристана и Кэролайн, что находились уже неподалёку. — Только не говори мне, что ты увлёкся этой сумасшедшей, — уже тише произнесла она. На её слова Клаус закатил в раздражении глаза. — Совсем скоро ты будешь разочарован… — Заткнись, Аврора, — процедил Клаус, — они подходят к нам, прояви немного уважения и не устраивай сцен. — После своих слов Клаус обернулся к подошедшим гостям, нацепив маску невозмутимости на лицо. — Как приятно тебя видеть, дорогуша. — А мне, как всегда, нет, — хмыкнула Аврора. — Взаимно, — съязвила в ответ Кэролайн, — странно, что ты приехала с Тристаном, ведь ты так редко сопровождаешь брата. — Не обращай внимания, Клаус, — вовремя вмешался Тристан, — я уже привык, что мои любимые девочки всегда что-то делят между собой. Завтра утром я забираю их домой. — Говори за неё, братик, — приторно улыбнулась Аврора, — я задержусь. Ты ведь не против, Ник? Клаусу даже не пришлось подыгрывать, всё шло как по маслу для него. Кэролайн хоть и делала вид, что ей всё равно, но он уловил промелькнувшее напряжение в ней и теперь был уверен, что внутренне она вся кипит. Ревность? Может, это что-то другое? Её следующие слова полностью развеяли его сомнения: — Тристан, я, пожалуй, задержусь тоже. Прости, что вызвала тебя раньше времени. — Кэролайн перевела озорной взгляд на Клауса, не обращая внимания на шокированную Аврору. — Клаус оказался отличным учителем, и я бы хотела, чтобы он дал мне ещё несколько уроков по рисованию, если, конечно, он не против. Не против? Да он был готов на виду у всех подхватить её на руки и зацеловать от счастья, но Клаус лишь сдержанно улыбнулся и кивнул в согласии. — Потанцуй со мной, Кэролайн. — Он поставил бокал на поднос, что проносил мимо официант, и протянул ей руку, приглашая на танец. Кэролайн задержала взгляд на его ладони. — Надеюсь, ты не разочаруешься слишком, если я скажу, что она не танцует никогда и ни с кем, — вмешалась Аврора, — похоже, что она вообще не умеет танцевать. — Почему же, — усмехнулась на её слова Кэролайн, протягивая ладонь Клаусу, — чтоб ты знала, у меня было несколько учителей по танцам, когда я была ещё человеком. Клаус вздохнул с облегчением и повёл её мимо Авроры, которая хватала ртом воздух от происходящего, а Тристан с задумчивым лицом провожал парочку, уже понимая, что лишился своей подопечной. Де Мартел не мог не отметить, что Кэролайн и Клаус смотрелись вместе довольно мило, и не мог не ощутить магию их притяжения. Она сильно изменилась за то время, что провела с Клаусом: он наконец увидел в её глазах блеск. И хоть Де Мартел сожалел о потере, но всё же всей душой желал своей малышке счастья и надеялся, что Майклсон сумеет её сделать счастливой наконец. Ведь она это заслужила.