Умри ради меня

      Когда Геллерт Гриндевальд впервые мельком видит будущего директора департамента магического правопорядка, то не придает этой встрече особого значения. Но потом, спустя время, он начинает замечать, что стареет. Долгие годы ему, публичной личности, — в некотором смысле — приходится потратить на поиски своего соулмейта, и, Мерлин, как же кстати все сложилось в этом проклятом Нью-Йорке!       Теперь его родственная душа лежит на холодном полу забытого богом подвала, связанный, избитый и измученный круциатусом.       — Ты ведь тоже это почувствовал тогда, — шепчет Гриндевальд, присаживаясь на корточки рядом с обессилевшим Грейвсом. — Ты ведь помнишь тот период, когда ты наконец-то начал стареть.       Грейвс шипит и тихо стонет от боли, он слишком слаб для ответа, и Геллерт чувствует это.       — Я знаю, что помнишь, — он зарывается пальцами в черные волосы Грейвса, заставляет его задрать голову и приставляет палочку к его кадыку. — Персиваль Грейвс, ты мой чертов соулмейт.       Грейвс вздрагивает. Эта фраза звучит больнее ласкового «круцио», слушать которое у него уже больше нет сил.       — Ты прости меня, — тихо продолжает Геллерт. — Изначально я вовсе не планировал убивать тебя. Но мне совершенно не нужно стареть, понимаешь, Персиваль? — он проводит пальцами по щеке Грейвса, тот дергается и шипит, чувствуя, как кончик его же собственной палочки упирается в кадык. — Меня ждет дивный новый мир.       Последнее, что чувствует Персиваль в своей жизни, — на удивление ласковое прикосновение к губам, едва ощутимое, будто на них села бабочка.       Зеленая вспышка озаряет молчаливые стены подвала.