Горячая ночь вашего ОТП

Представьте комнату. Ночь. Свет выключен. На всех горизонтальных поверхностях свечи. Кто знает, почему? Может, во всем районе отключили свет, или кто-то проспорил желание, может, у них годовщина, а может, это вполне обычный вечер. Просто представьте много свечей, их мягкий свет, колыхающиеся тени и лёгкий аромат воска. Два кресла стоят напротив друг друга, а рядом кофейный столик со всякой ерундой, шахматами, газетами и чаем. Камин — настоящий, электрический, а может, даже голографический — дополняет картину теплом и уютом. За исключением потрескивания камина, стоит тишина. Они оба в креслах, каждый занят своим делом, подводят итоги прошедшего дня, планируют новый. Им свободно и легко находиться вместе, вместе молчать, вместе жить. Они уже давно вместе, и все ещё не надоели друг другу. Подозреваю, они никогда не заскучают вдвоем. Так они и сидят, не замечая, как течёт время, пока один не задевает пальцами ноги щиколотку другого. Сначала нечаянно, а потом специально. Проводит вверх-вниз от колена до пятки и обратно. Ответом ему служит возвращающийся в реальность взгляд и иронично приподнятая бровь. — Уверен? Расстёгнутая и брошенная на пол рубашка — вот молчаливый ответ. Ещё минуту они пожирают друг друга взглядами, и за это время сверху рубашки падают брюки. — Ну хорошо. Нехотя сдающийся тон — явное притворство; широко раздвинутые ноги в черных классических брюках — развратно приглашающий жест. Одетый, всё так же в кресле, обнаженный у его ног. Явное неравенство, возбуждающая власть одного и беззащитность другого. Он нежно трётся о приятную, слегка шершавую ткань на бедре, вдыхает знакомый аромат мускуса, уткнувшись в пах, и, подняв взгляд, проводит языком по полувставшему члену, явственно ощутимому сквозь одежду. Когда сверху раздается одобрительное ворчание, он расстёгивает ширинку и приспускает штаны вместе с бельем. Целует нежную кожу вокруг, теплом дышит на ещё не успевшие поджаться яйца, дует на головку и начинает медленно вылизывать основание. Размашистые, влажные мазки со всех сторон дают ощущение сразу нескольких языков, но не дают того острого наслаждения, которого хочется. Только дразнят. Но, вот он наконец-то захватывает в горячий плен уже сочащуюся головку и начинает нещадно истязать её, сильно посасывая и надавливая кончиком языка на уретру. Его партнёр неконтролируемо толкается, и он, хитро прищурившись, резко опускается вниз, надевшись горлом до самого основания. Удачно подавив первые рвотные рефлексы, он начинает двигаться, поднимаясь, почти выпуская его изо рта и с пошлым хлюпаньем опускаясь так, что колечки волос на лобке начинают щекотать кончик носа. И так раз за разом, пока он не чувствует ладони у себя на голове. Они зарываются в волосы и больно щиплют, явно выдергивая отдельные волосинки. Не то чтобы ему было жалко. Не то чтобы он был против. Его несколько раз грубо насаживают, придерживая за затылок и сильно пихаясь бедрами, а затем отталкивают. Пытаясь отдышаться, он завороженно, точно так же, как и в первый раз, наблюдает, как самый потрясающий в мире мужчина избавляется от мешающей одежды и наклоняется за поцелуем. И вот уже оба на полу. Стонут и надсадно дышат в объятьях друг друга. Бисеринки пота выступают на дрожащих от жажды телах. Они купаются в любовной неге и плывут в море блаженства. Они занимаются сексом так, как могут только эти двое. Полностью отдавшись пожирающей их страсти и друг другу. В тех позах, в которых вы ярче всего представляете их. Он лежит на животе, прижавшись щекой к жёсткому ворсу ковра, ноги раскинуты широко в стороны, анус медленно растягивают чужие, но такие родные пальцы, а сам он пытается подальше отодвинуть подсвечники, чтобы нечаянно не опрокинуть и не испортить ковёр. — Я буду аккуратным. Давай, раскройся для меня, — хищный шепот у самого уха. Пальцев все больше и больше, они доставляют дискомфорт, он сгибает руки, опираясь для устойчивости на локти, и двигает тазом навстречу, ещё шире расставляя колени. За самовольство получает несколько жгучих шлепков по заднице. — Терпи. Все будет. Не шевелись, — голос ласкает и намертво пригвождает к полу. Лоб упирается в спинку, руки связаны за спиной удачно подвернувшимся галстуком. Если бы сейчас он не лежал грудью на кресле, то обязательно упал бы, потому что от медленных ритмичных толчков его ноги превращаются в желе. — Ещё, пожалуйста ещё, — умоляющие стоны и крики упоения, когда член задевает простату. — Тише, тише. Не торопись. Я хочу сполна насладиться тобой. Спиной на маленьком, неудобном диване, истекающий член прижимается к животу, горячие капли расплавленного воска капают на грудь. Почти непрерывная струйка стекает вниз, и капли вырисовывают экзотический рисунок вокруг пупка. Неожиданно левый сосок оказывается полностью погребён в горящем пламени. Он кричит и дёргается, тем самым глубже насаживая себя на каменный член, что всё это время был в нём без движения. Тело прошибают огненные стрелы, из глаз текут слезы, и он уже не может разобрать, где заканчивается боль, а где начинается наслаждние. — Ты такой красивый. Красный тебе идёт. Он ничего не видит и поэтому, как утопающий, ногами и руками цепляется за спину возлюбленного, пока тот неистово и методично втрахивает его в матрац. Он уже не может кричать. Посаженное горло хрипит, а он тянется за очередным поцелуем. Дыхания не хватает, и он как рыба открывает рот, и вместе с воздухом там оказываются пальцы. Средний и указательный, прижимают язык, а большой снаружи давит на подбородок, оттягивая челюсть вниз. Верхняя губа при этом подвергается атаке чужих зубов и губ. Мир кажется нереальным. Нет ничего кроме удовольствия. По телу идут судороги, и он сильнее впивается пальцами в кожу, дёргает волосы, тихо, умоляюще поскуливает. Они оба уже сплавились в одно целое. Горячее, жаждущее развязки чудовище. Невозможно различить, где чьи стоны и мольбы. Возможно, все это чудится, а они уже давно молчат. В какой-то момент он вновь осознает себя. Или часть себя. Он точно чувствует горячую ладонь, плотно смыкающуюся вокруг трепещущего, ноющего члена. Хватает двух резких, граничащих с болью толчков, чтобы перед ничего не видящими глазами взорвалась сверхновая и залила все своим белым светом. Он кончает бурно и из последних сил. Все мышцы напрягаются, он чувствует, как внутри растекается тепло, и его придавливает тяжестью разгоряченного тела. Они долго лежат, во мраке. Из всех свечей горят только три, которых определенно мало, чтобы осветить все вокруг. Потом один из них делает попытку встать, чтобы убрать все последствия и следы их звериной страсти. Но, к сожалению, эта попытка вряд ли увенчается успехом, ведь никому не хочется оставаться лежать одному. Утро встретит их ярким солнцем, запахом ароматических свечей, пятнами засохшей спермы и ломотой в натруженных мышцах. Вряд ли они обратят на это внимание.