Дань традициям

Так получается, что каждый год, в двадцать третий день седьмого месяца, Саске вспоминает, что у него в деревне ещё остались родственники. Он ждёт их, сидя за кухонным столом, и, поглядывая на часы, успевает убить несколько мошек, которые благоденствуют во влажном июльском воздухе. Нельзя сказать, что он особенно рад гостям, но таков уж обычай. Они приходят, они отдают подарки, они уходят. Ситуация повторяется из года в год, и едва ли в этот раз что-то изменится. Но несмотря на заезженные любезности и последующую неловкость, Саске ничего не может поделать с тем, что невольно ждёт их прихода. Хьюг от Учих отделяет целый мир. Но общее прошлое, общая кровь, текущая в венах, каким-то образом всё же связывают их, делают семьёй. Саске помнит, как мама когда-то планировала его свадьбу с Ханаби, а Итачи – с Хинатой, и улыбалась так, как будто речь шла о самых естественных вещах на свете. Сидя за кухонным столом, Саске вспоминает прошлое и от этих воспоминаний уголок его рта слегка опускается. Из клана Учиха выжили только он и Итачи, однако есть ещё люди, которые признают кровную связь с ним – пусть только раз в году. Для Хьюга нет ничего важнее традиций, и этой традиции они также отдают должное. Они приходят, чтобы убедиться, он в порядке, он не исчез, он всё ещё жив. И хотя их визит - всего лишь ежегодная проверка, Саске не испытывает горечи. Какая-то его детская, должно быть, часть льстит себе, твердя, что они приходят, потому им хочется прийти. Встречи проходят однообразно и едва ли вызывают хоть какие-то эмоции, но всё же он их ждёт. Услышав стук в дверь, он перестаёт нетерпеливо постукивать ногой. Всегда одно и то же. Всегда торжественно и официально, и всё же: идя к двери, он испытывает предвкушение. Дверь отодвигается, и Неджи, сохраняя на лице самое бесстрастное выражение, низко кланяется и говорит слова приветствия. Саске с надлежащей вежливостью отвечает ему – теми же словами, которые заучил, когда ему исполнилось восемь. Сперва он обращается к Неджи, затем – к Хинате. У Хинаты всегда подгибаются колени и, точно спасительную преграду, она прижимает руки к губам. - Хиаши-сама передаёт свои поздравления, - говорит Неджи и протягивает Саске огромную корзину. Приняв подарок, Саске окидывает его мимолётным взглядом - новое постельное бельё, синее шёлковое кимоно, завёрнутое угощение, письменные принадлежности, несколько рукописных книг в кожаном переплёте и новый набор фарфоровых чашек, на которые вручную нанесён веер Учих. Саске благодарит своих гостей, и тут, как всегда, возникает неловкое молчание. Так что он по-настоящему удивляется, когда Хината заговаривает первой. - Н-неджи-ниисан и я… мы были бы рады пригласить тебя… на… эм… - Почувствовав на себе его взгляд, она быстро краснеет. - На чай, - односложно заканчивает Неджи. – И потренироваться, если захочешь. - С тобой? – спрашивает Саске, так же односложно, и губы Неджи трогает насмешливая улыбка. - Хината-сама к нам присоединится. Саске переводит взгляд на неё, и она сжимает руки и смотрит в землю так, словно хочет пробурить в ней дырку. Он поворачивается, чтобы поставить корзинку, и небрежным жестом указывает на гостиную. - Зайдёте? Он знает, каким будет ответ Неджи, но прямо сейчас ему кажется забавным понаблюдать за тем, как Хьюга будет придумывать оправдание. - К сожалению, нам пора, - отвечает Неджи. – Может быть, в другой раз. - Что ж, в другой раз, - эхом отзывается Саске. Они кланяются друг другу, и Неджи разворачивается, чтобы уйти. Хината делает шаг за ним, а затем запинается. - Хината-сама? - Неджи-ниисан, я догоню тебя через минуту, - шепчет она, не отрывая взгляда от земли. – Только… отдам Учихе-сану… кое-что. Каким-то образом разобрав её бессвязное бормотание, Неджи уходит и останавливается у ворот. Саске удивлён. Они годами не изменяли сценарий, а сама Хината в его присутствии не произносила больше четырёх слов. Поэтому он терпеливо ждёт, когда она начнёт, предполагая, что она предложит передать Наруто записку или какое-нибудь глупое сообщение для неё. - Я… у меня есть кое-что для тебя, - наконец, произносит Хината, складывая руки домиком. - Вы мне уже кое-что отдали, - не очень любезно откликается Саске. – По-моему, этого вполне достаточно. Хината краснеет ещё гуще, ноги дрожат; с трудом, но она подавляет желание поджать хвост и сбежать. - Но… Наруто-кун… он упомянул... когда мы говорили о тебе, - робко говорит Хината и с трепетом поднимает глаза. – Упомянул кое-что. Саске морщится, боясь представить, что этот идиот мог наболтать ей. - Тебе нравятся… - Хината прерывается и сглатывает. Робко посмотрев на него, она сжимает пальцы и неуверенно улыбается. – Тебе нравятся помидоры, правильно? - Он сказал тебе это? - Да. - …почему? - Н-не знаю, - мямлит она, нервно дёргаясь. Видя её испуг, Саске заставляет себя успокоиться, выражение его лица снова становится отрешённым. - Да. - Д-да? - Да, мне нравятся помидоры. Хината снова улыбается, и на этот раз улыбка достигает её глаз. Переступив с ноги на ногу, она тянется к сумке. Она двигается торопливо и даже испуганно: расстёгивает молнию, запускает руку внутрь, а затем пихает ему под нос два предмета. - Помидоры, - выдыхает она. Голос её звучит одновременно восторженно и испуганно. Саске моргает и делает шаг вперёд, чтобы получше разглядеть, что она держит в руках. В правой руке лежит уже распечатанный пакетик с семенами, а в левой – грязная лопатка, с налипшими на неё кусками земли. - Семена помидоров, - говорит Хината и улыбается в ответ на его недоумённое выражение лица. – Это на твой день рождения. Медленно Саске принимает её подарки, какое-то время разглядывает их, а затем переводит взгляд на неё. - Спасибо. Хината снова краснеет, потому что помимо растерянности в его голосе слышится и благодарность. - Ещё не поздно п-посадить их, - быстро говорит она, указывая на семена – чтобы он прекратил смотреть на неё. – Если посадишь сейчас… то в сентябре у тебя будет много помидоров… Если погода будет хорошая. И будут дожди, - добавляет она. Саске однако остаётся беспощаден и смотрит прямо на неё, игнорируя её попытки укрыться от его взгляда. - Почему ты отдаешь это мне? - П-потому, - запинается она, - сегодня твой день рождения. Саске снова смотрит на неё. - Раньше… - Раньше я не знала, - прерывает она его, пугаясь собственной смелости. – Я не знала, что тебе нравится. Наруто-кун сказал мне… недавно. И… если бы я знала…. Саске думает, что она глупая. - Почему ты просто не спросила? - Почему ты просто не сказал нам? Саске закрывает рот и, не зная, как ответить на этот зеркальный вопрос, злится. Хината гораздо добрее, чем он, и щадит его в этой игре вопросов. Вместо того, чтобы продолжить, она с едва заметной улыбкой начинает снова разглядывать землю. - Заходи иногда… у нас можно потренироваться и… м… если захочешь… - Чай, - заканчивает за неё Саске. - Да, - кивает она, уже начиная медленно пятиться от него. – Счастливого дня рождения, Саске-сан. И… до свидания. Она разворачивается и идёт к воротам, где её поджидает Неджи. Саске так и смотрит им в след, держа в руках семена и лопатку, и не подозревает насколько странно он выглядит со стороны. Аккуратно он закрывает дверь и относит семена и лопатку на кухню, где кладёт их на стойку. В следующие дни он разбирает корзину с подарками: заменяет старое постельное белье на новое, а когда слишком устаёт, чтобы готовить, ест то, что принесли Хьюги. В дождливый день от скуки он надевает даже кимоно. Только семена и лопатка лежат там, где он их оставил. Через несколько дней Саске лежит и невидящими глазами смотрит в темноту, туманную и чёрную – в ней витают остатки привидевшегося ему во сне кошмара. Он уже привык к таким пробуждениям и знает, что больше ему не заснуть. Он направляется на кухню, где залпом выпивает стакан воды. Открывает холодильник и, заглянув внутрь, снова захлопывает его. В задумчивости он шагами меряет кухню, а затем его взгляд падает на поблёскивающую в лунном свете лопатку. Снедаемый тоской и беспокойством он берёт её в руки, затем с затаённой злостью тянется и к семенам. Где-то в глубине душе он понимает, что его настроение совсем не подходит для возни в земле, однако всё равно открывает заднюю дверь и выходит в сад. Там влажно и темно, но луна светит ярко, разливая по редким травам и кустам своё серебристое свечение. Саске останавливается в одном из неухоженных уголков сада и начинает выпалывать из земли сорняки. Опустившись на колени, копает грядку. Через полчаса вырастает последний, одиннадцатый, холмик, и Саске тяжело дыша, втягивает в себя влажный воздух. Встав на ноги он окидывает взглядом свою работу, а затем идёт под старый навес. Тишину нарушает звук льющейся воды, а затем становится слышно, как, наступая на шуршащую траву, он возвращается обратно к посаженным помидорам. Саске поливает их до тех пор, пока не образуются лужи, а затем отбрасывает лейку в сторону. Вода поблёскивает в лунном свете, и он смотрит как на её зеркальной тёмной поверхности кружат соринки и мелки кусочки земли. Поблизости начинает стрекотать кузнечик, и Саске, словно очнувшись от задумчивости, поднимает голову. Моргает, точно только-только осознавая, что спустился во двор – посреди ночи, чтобы посадить помидоры в заросшем сорняками саду. Вернувшись в дом, он засыпает, едва голова касается подушки. На следующий день он берёт и кунай и выпалывает им сорняк за сорняком, несмотря на то, что режет руки и из ранок течёт кровь. Проходит неделя, ещё одна, он поливает семена так, как будто совершает священный ритуал, и ищет во влажной земле намёк на зелень. Через месяц, после особенно сильного дождя, Саске спускается во двор. И он едва ли представляет себе, какие эмоции отражаются у него на лице, когда, склонившись над чёрной влажной землёй, он видит зелёные росточки, тонкие и хрупкие. Какое-то странное незнакомое напряжение охватывает его. И только через несколько секунд он понимает, что улыбается.