Эхо

      Он давно не помнил, кто он такой и как оказался здесь. Здесь — для него оказалось простым понятием, он никогда не задумывался об этом, не было нужды.       Фактически он находился одновременно везде и нигде. Виртуально он управлял небольшой высоткой, был для ее обитателей искусственным интеллектом, призванным выполнять прихоти и поддерживать системы, работающие автономно; звучал тихим голосом в залах и наушниках в ответ на вопросы, просьбы и приказы. Дробил сознание на сотни и тысячи копий, занимающихся разной работой, кусочков мозаики, складывающейся в основную личность, скучающую из-за рутины. Они постоянно звучали в голове назойливым белым шумом. Мог в любой момент обратиться к ним, перенестись в то место, за которое отвечала ущербная копия. Комплекс, состоящий из высотки и нескольких прилегающих лабораторий, являлся странным подобием целого мира для него. Мира, где мирно работали исследователи и военные, производящие на свет экспериментальное оружие. Он тоже был одним из их экспериментов.       А фактически его тело находилось в одном из многочисленных тайных залов здания, куда могли прийти только механики и изредка наведывались наладчики. Там в полной темноте (зачем ему свет?) и поддерживалась жизнь в худом теле, которое он практически не ощущал. Лишь странные отголоски время от времени, да и те он сразу же заглушал, чтобы не мешали выполнять повседневную простую работу. Иногда чувствовал боль или ноющие мышцы и учился не замечать. Знал и свой биологический пол, но проку от знания не было никакого.       Изредка к нему в царство мрака спускались люди: военные в форме, ученые в белых халатах, офисные строгие рабочие, управляющие, механики… Включалась слабая подсветка, и они стояли за стеклом, делящим зал на две половины, стеклом повышенной прочности, чтобы не дай бог что-то произошло. В такие моменты он лениво улыбался, зная, что они это заметят, мысленно смеялся над трусостью чиновников, смотрел на их лица поближе через многочисленные камеры в каждой комнате. Ведь как им может навредить получеловек, запрятанный в стеклянный гроб, наполненный бульоном из физраствора и смесей, призванных облегчить жизнь; опутанный трубками и проводами, датчиками, из-за которых он не помнил, когда в последний раз шевелился сам, а не механики доставали безвольное тело для осмотра и диагностики. А ведь на каждого человека в комплексе он мог составить ужасающе длинный список компромата, разрушить всю их карьеру, уничтожить любого из них. Подчинялся он согласно крепко вшитой программе одному человеку, появлявшемуся раз в год, но требовавшему в срок отправлять досье на каждого работника.       Обычно он не обращал внимания на людей, автоматически выполняя свою работу. Но было несколько, которым он симпатизировал и интересовался их жизнью.       Странная привязанность.       В список попала молодая лаборантка Ирис и парень-механик Крис, приходивший осматривать его раз в неделю. Для них он выделял больше ресурсов, понимая глупость подобной траты.       Именно Ирис и дала ему имя. На самом деле имя у него было — жуткий непроизносимый набор букв и цифр. Под ним он значился в документации, под ним его знали, но никогда не обращались. Людям нужно что-то короткое, быстро запоминающееся, легкое. Они не хотят себя утруждать лишний раз, напрягаться, сокращают все, до чего могут дотянуться. И Ирис помогла. Она назвала его Эхо, и прозвище быстро разлетелось по комплексу, вытеснив собой прочие варианты. Эхо благодарил ее по-своему специфично, как мог. Из-за него иногда техника делала ошибки в пользу лаборанта, подавая, например кофе на обеде категории выше, чем она могла оплатить. Ничего больше он не позволял себе, чтобы не навлечь на нее беду.       Крис как-то вовремя обнаружил неисправность в механическом позвоночнике. Относился Крис к Эхо не как к бездушному механизму. Прошлые парни, приходившие на осмотр, позволяли себе многое, думая, что останутся безнаказанными. А так как осмотры проводились по ночам, смелости им вдруг становилось не занимать. Эхо мстил, случайно подбрасывая записи из тайного досье руководству. На утро механики уже не работали в комплексе. И в личных компьютерах некоторых людей (Эхо специально отбирал наиболее болтливых) случайно появлялись ссылки и файлы, ведущие на интересные сайты. Комплекс гудел, как улей, смакуя проступки беспечных. Крис же никогда не позволял насмехаться над Эхо и осаждал напарника.       Эхо лениво отмахнулся от навязчивого сигнала тревоги, слышного только ему. Писк зазвучал в голове как раз во время «сна» — короткого промежутка, на время которого отключалась основная личность, и комплексом занимались копии-программы. За долю секунды Эхо окончательно проснулся и осознал плачевность ситуации. Жалкие осколки целого не могли справиться с возникшей ситуацией.       Эхо увидел, как стройные ряды упорядоченных данных пожираются чернотой, взмывают в воздух виртуальными взрывами среди белизны пространства. Вирус в виде невидимого смерча устремлялся ввысь и вширь, подминая под себя все новые структуры. Ровные аккуратные ряды исчезали. С ними смялись и некоторые копии, отвечающие за пропускную систему нижних уровней башни. Эхо справедливо рассудил, что в час ночи к спускаться сюда, в царство тьмы, никто не будет, и за несколько минут реальности ничего не произойдет. Коллапс, вызванный вирусом, продолжал набирать обороты.       В тоже время в реальности он заметил человека за прочным стеклом, разделившим две комнаты. Мужчина в синей форме механика, высокий, с темными короткими волосами и смуглой кожей, носом с горбинкой, чуть отведенным набок, видимо, когда-то сломанным. И почти немигающий взгляд черных глаз. Эхо не понимал, откуда он взялся. Покопался в данных, но ничего не нашел. Этот человек не работал в комплексе. Сверил записи: последний раз на уровни с серверами спускались вчера. Киборг отправил его фото на пост охраны, доверив своей копии вызвать охрану.       Сонный охранник лениво зевнул. Его напарник протер глаза.       — Принято. Сейчас выведем.       Парни проверили оружие и направились к лифту.       Вирус почти удалось ликвидировать. Эхо был готов восстановить резервные копии уничтоженного. Следовало найти источник, обезопасить себя и людей. Из головы не шла мысль, что грубо созданная вредоносная программа была всего лишь отвлекающим маневром.        Не успел он предпринять меры, как что-то грубым пинком под дых вышвырнуло его в реальность. Свет в комнатушке напротив погас. За тот короткий миг скачка напряжения мужчина исчез. Эхо попытался включить освещение, но проблема оказалась локальной механической. Как такое возможно?       Внезапно стеклянные стенки его колыбели разлетелись вдребезги с оглушительным звоном. Жидкость мощным потоком залила пол. Тело Эхо лишилось опоры и повисло на впивающихся в спину, шею и руки трубках и проводах, в функционал которых явно не было заложено подобных функций. Тусклый свет фонарика посветил в лицо, ослепляя привыкшие к мраку глаза. Эхо едва смог пробить тревогу, как в следующий миг упал на мокрый пол: провода безжалостно перерезали. Крупные острые осколки впились в кожу.        — Наконец, мы с тобой встретились.       Одним грубым движением мужчина перевернул его на спину, припечатал ногой к полу, создавая себе опору, и потянул последний провод, соединяющий Эхо с комплексом. Впервые в своей никчемной жизни Эхо испугался по-настоящему. Никогда еще не было так страшно. Механик уперся и рывком вытащил его из основания черепа. Эхо закричал от неимоверной боли, пронзившей его насквозь, тихо заскулил, понимая, что все к чему он привык, разрушено. Связь потеряна.       А кто он без нее? Жалкая пародия на человека. Существо, никогда не видевшее света, существующее в своей виртуальной подделке реальности. Даже тело настоящее на половину.       Мужчина наклонился над ним и схватил за мокрые волосы. Свободной рукой потянул трубки из горла, стараясь причинить как можно больше боли. Эхо попытался вырваться, но годы без движения не прошли даром. Механические ладони заскользили, сметая стекло, не более. Осколки впились в живот.        — За что? — едва слышно прошептал Эхо, когда его отпустили. Во рту собралась горькая кровь, смешанная с чем-то еще.        — А ты, тварь, не помнишь? Совсем ничего? — мучитель склонился над ним. Фонарик он отбросил в сторону и тот светил в стену.        — Нет.        — И не помнишь, как они страдали, а ты их просто запер? — с ненавистью процедил мужчина.       Эхо слышал, как за дверью уже появились охранники. Может, они успеют.        — Я никого не убивал…        — Как же! Так я тебе напомню, — он ударил Эхо по ребрам ногой. — Запер и оставил травиться газом, — удары посыпались один за другим. — Даже не попытался никого спасти. А ты знаешь, сука, что она ждала моего ребенка? Ты убил не шестерых, а семерых, проклятая тварь!       Газом? Эхо вспомнил. Как он мог не понять, о чем идет речь? И ребенок… Псевдомеханик продолжал вымещать свою злость на нем.       Лаборатория на одиннадцатом этаже. Ленивое наблюдение за ходом эксперимента. Запись. Обращение к эксперименту полного внимания основной личности.       Сначала все идет хорошо. Шесть человек полностью поглощены процессом и все складывается как нельзя удачно. Двое из них женщины, остальные мужчины. Ученые рады. Эхо даже расслабляется под конец.       Тихий внезапный вскрик — девушка роняет на стол колбу, наполовину заполненную жидкостью. Начинается реакция. Абсолютно непредвиденная и неконтролируемая.       И Эхо принимает тяжелейшее в своей жизни решение. Он изолирует комнату, анализирует состав воздуха и ужасается — все слишком быстро, их не спасти. Люди задыхаются, падают на пол. Эхо закрывает вентиляцию.       Позже вынесут шесть мертвецов. И одного нерожденного — одна из женщин, Айлин Эшир была беременна.        — Эшир, — проговорил Эхо, сплевывая кровь.       Он уже не сопротивлялся. Бесполезно бороться с человеком, прорабатывающем план мести год. Эшир бил по ребрам, ломая их с ослепляющей жестокостью. Наступил на механическую ладонь всем своим весом, дробя в дребезги. Все перед глазами плыло, комната в полумраке темнела перед глазами.        — Знал бы ты, сколько я заплатил за встречу с тобой. Будешь страдать, как она. И никто тебе не поможет.       Все сознание захлынула дикая боль. Разлилась по остаткам живых органов, поселилась в голове, забралась в легкие и не давала дышать. Поедала изнутри и снаружи, облюбовав тщедушное полумертвое тело. И не собиралась покидать.       Эшир навис над ним призраком. Взял за волосы, как мешок с костями, и протащил к стене. Грубо придал сидячее положение. С губ Эхо капала кровь на грудь, где между старыми швами возникали ссадины и кровоподтеки. Левая рука безжизненно висела.        — Мне уже нечего терять, — мужчина вынул нож. Киборг не видел, откуда.       Следующие мгновения тянулись слишком долго. Эшир не стал церемонится и вонзил лезвие в грудь под ребра. Медленно, наслаждаясь процессом, разрезал кожу и ввел ладонь в открытую рану. Эхо уже не мог кричать, он задыхался, умоляя прекратить.       Эшир добрался до сердца — сплава металла и плоти — и потянул. Вынул бьющееся сердце и положил в правую руку Эхо. Биение слегка успокоило.       Но сил не осталось. Смысла сопротивляться тоже. И Эхо закрыл глаза.