По ту сторону сна

Холодно… Без Харусе холодно… Интересно, как он там? Плохо… Я даже не заметил, когда этот человек занял столько места в моих мыслях. Да что там в мыслях – в сердце. Когда все это началось? В тот день, когда он купил тот злополучный торт? Хотя… нет, все началось раньше, еще в детстве, тогда, когда меня пытались отравить. С того момента я неосознанно искал того, кому смогу доверять. Но, как и следовало ожидать с моей усилившейся подозрительностью, не находил. Во всех было что-то не так, и этим «чем-то» был я – варсфайл. Моя сущность если не отталкивала людей, то заставляла бояться, презирать, точно. А Харусе… Харусе не такой. Он с самого начала отказался считать меня врагом. Отказался даже тогда, когда Хьюга решил его проверить. В тот день я впервые понял, как легко могу его потерять. Он – человек, не варсфайл, а потому намного слабее любого из Ястребов. Я не ожидал от правой руки Аянами такой подлости, как нападение на Харусе, поэтому единственное, как я мог отреагировать – это удар. Черный пес моей сущности принял этого странного человека, без страха взглянувшего ему в глаза, и защищал его, признав своим. Но своим – кем? Этого я ни тогда, ни сейчас пока не понимаю. А Хьюга понимал. И тогда и сейчас. Я видел это в понимающем взгляде синих глаз за темными стеклами очков. Харусе… как мне быть? Что делать? Что мне нужно сделать, чтобы ты вернулся ко мне?.. Замерший у заветной двери мальчишка тряхнул закрывшей глаза челкой и, тщетно стараясь подавить дрожь, толкнул тяжелые обитые железом створки. Дверь легко поддалась, распахиваясь под тонкими пальцами. Лунный свет узкими лентами струился по большой комнате, освещая уже ставшую привычной картину, от которой больно сжимается ледяными тисками сердце. Кресло с высокой спинкой и фигура в нем, полускрытая тенью. Взгляд пустых бирюзовых глаз пробирает до костей, заставляя отводить глаза. Но младший Ястреб уже привык. Привык, но не смирился. И, потому, каждый раз голова варсфайла доверчиво опускается на колени его человека, а в тишине звучит горький, но все еще не потерявший надежду голос: — Я обязательно тебя верну… Сколько же раз уже слышала безразличная луна эти слова… Пес… Наверное, я уже никогда не научусь воспринимать своего варсфайла по другому. После того, как Харусе… после той битвы, мой пес стал просыпаться все чаще. Просыпаться и требовать крови. А еще он тосковал. Впервые за столько лет мы единодушны в своих чувствах. Нам обоим плохо без него, без нашего человека. Рядом с ним варсфайл, удовлетворенно вздыхая, засыпает. Но сейчас черная тварь во мне взбешенно рычит, местами срываясь на тоскливый скулеж, и точит когти об остатки самообладания, разрывая их в клочья. Это странно, волноваться о ком-то. Странно для меня. Если бы мне кто-то сказал, что я когда-либо буду беспокоиться о человеке, тем более о человеке, я бы рассмеялся ему в лицо. Я всегда был одиночкой. Ни в кого и ни во что не верил. У меня не было ни Бога, ни Дьявола. Но потом появился ОН. Ледяные глаза, властность в каждом движении. Он стал моим Богом. Верлорен. А потом, повинуясь одному его взгляду, в мою жизнь вошли люди, понимающие меня. Такие же варсфайлы, на собственной шкуре испытавшие то же, что и я. Но доверия по-прежнему не было. Тот единственный, кто заставил меня примириться с этим положением вещей, поверить им, сейчас отдал душу за меня. Благодаря его терпению у меня снова появилась семья. Холодно-безразличный Аянами, беззлобно-едкий Хьюга, здравомыслящий Кацураги, немного вспыльчивый Конацу, заботливый Харусе. Это странное ощущение, когда о тебе кто-то волнуется. Приятное и чуть-чуть странное. Все они ворвались в мою жизнь и прогнать я их не могу. Уже не могу. Хотя, из-за сложившейся ситуации, это сделать хочется все чаще. Но, где наша не пропадала. И не из такого выбирались. Мальчишка лгал. Лгал себе, другим, уверяя, что все в порядке. Но сердце – оба сердца, и свое и черной твари внутри него – говорило иначе, день за днем приводя Ястреба в эту комнату, густо пропитанную пустотой бирюзовых глаз и лунным светом. И в этот миг безжалостный Куроюри преклонял колени. Преклонял колени пред вторым существом за свою жизнь. Перед человеком. И отчаянно верил в последние слова Харусе, что все будет хорошо. И, засыпая, на губах Куроюри появлялась улыбка. Ему казалось, что большая теплая ладонь, совсем как раньше, ласково скользит по длинным волосам. Но глаза мужчины все еще оставались пустыми, и лишь шаловливый лунный лучик пускал блик по комнате, отражаясь на губах Харусе и превращая маску безразличия в привычную мягкую улыбку. А где-то там, в другой реальности, проснулся юноша. Поморщился, взглянув на будильник – до звонка было еще полтора часа, а первого урока у него сегодня нет, и прикрыл глаза, вспоминая странный сон. В нем мальчик, как две капли воды похожий на него самого, всеми силами пытался спасти дорогого ему человека. — Ну, и что это, интересно, было?.. Куроюри вздохнул, рассеянно скользя ладонью по теплому боку мужчины, уютно сопевшего под одеялом. Ласково улыбнувшись, ученик старшей школы с замирающим сердцем подумал, что так же, как тот «он» из сна, все бы отдал за то, чтобы никогда не увидеть ту пустоту в глазах его Харусе. — Куроюри? Заспанный голос прервал размышления и заставил шевельнуться в сердце теплый пушистый комочек. — Все хорошо. Просто кошмар. Что может быть лучше, чем лежать под одеялом, доверчиво прижимаясь к родному телу, слушая размеренный стук сердца любимого человека, чувствуя жар прикосновений на собственной коже. И юноша, почему-то, верил, что все еще у них будет хорошо. У тех «них», по ту сторону сна.