Дьявол внутри тихони

POV Ника. Первый день новой четверти начался с того, что мне было ужасно холодно. Не знаю, почему. Отопление пока вроде не отключили, но меня откровенно потряхивало от холода. Я долго не могла выбраться из постели, потому что под одеялом было хоть чуть-чуть теплее, чем снаружи. Но вскоре все-таки я поняла, что нужно вставать, а то рискую элементарно опоздать. В ванной вся кожа покрылась мурашками, и даже теплая вода казалась какой-то не такой. Я готова была пролить на себя ведро с кипятком, чтобы это ощущение исчезло, но здравый смысл мне был дан все-таки не зря. Позавтракав своими стандартными хлопушками, я быстро заправила кровать и оделась. Черные штаны, какая-то серая мешковатая кофта. Нормально должно быть. Подумав несколько секунд, я все-таки натянула на себя еще и толстовку. Да что ж это такое? Не может же так холодно в доме быть! Ладно, в школу приду, нормально будет, надеюсь. Расчесав волосы, я быстро заплела их в косу, выставила в коридор собранную еще с вечера сумку и начала надевать сапоги. Сегодня всего шесть уроков. Так, что там? Алгебра с геометрией (надеюсь, тот, кто составлял расписание, будет уже за это гореть в аду), русский, физика, английский и физ-ра. Блин, физ-ра! Как же я не хочу на нее. Ненавижу физ-ру. По-моему, мы там какой-то хренью страдаем в основном. Бред, а не урок. Но выбора, как всегда, никто нам не оставляет, поэтому я взяла еще и пакет с формой. Ну, все, можно идти. Вроде ничего не забыла. Я села в автобус и снова вздрогнула. Бр-р, вроде апрель уже, а все равно так холодно! Н-да, в России весна — тоже зима. Как же это все-таки фигово. Хотя льда нет нигде. Может, ветер такой? Я смотрела в окно. Как же все-таки светло утром по сравнению с зимой! Хорошо, конечно. Вздрогнув в очередной раз, я вздохнула. Как же все-таки хочется уже май, когда еще не жарко, но уже не холодно, когда с радостью надеваешь кое-что из летней одежды, с радостью меняешь сапоги на кроссовки и кеды, когда снега уже днем с огнем не сыщешь. Да и в мае конец года, скоро лето. Поскорее бы уже лето, а то надоело все: и учеба, и холода, и неисчислимое количество школьников вокруг. Вокруг слишком много людей, а так хочется побольше побыть наедине с компьютером и едой... Но вставать рано и видеть рассвет тоже по своему хорошо. Я вышла на остановке и потопала к школе. На коже было какое-то странное ощущение, а по всему телу бегали толпы мурашек. Да что ж это такое? Мне даже в толстовке холодно! Дурацкое ощущение. В здании мне совсем не хотелось снимать куртку, но пришлось. Так, алгебра у нас на втором этаже. Я закинула сумку на плечо и начала подниматься по лестнице. Как же двигаться не хочется-то. Войдя на этаж, я повернула на право, к кабинету математики, и... О боже, что я вижу? Да это ж сам Орлов целуется с Мариной. Я закатила глаза. Даже здороваться с ними не хотелось. Пройдя мимо друзей, я завернула в класс и бухнула сумку на стол так, что сидящий за партой Семен вздрогнул. — Твою ж мать! — И тебе привет, — я села рядом, вываливая на стол тетради и оба учебника математики, ибо никогда нельзя было угадать, что будет первым. Положив пенал, я в очередной раз вздрогнула. Да что сегодня с отоплением? Рано отключать еще... — Как дела? — равнодушно поинтересовался Комаров. — Нормально все вроде, а ты как? — спросила я, ставя сумку на пол. — Да ничего, вчера... — начал было друг, как вдруг сзади раздался грохот, заставивший нас с Семой обернуться. А, это всего лишь Саня с Олегом на стул грохнулись, все нормально. Блондин все-таки вытолкал своего друга, и тому пришлось сесть на соседний стул. — Ника, а ты что проходишь и не здороваешься? — задорно поинтересовался Орлов. — Я думала, ты был слишком занят, — холодно ответила, отворачиваясь. Когда он меня заметить успел? — А сейчас я свободен как птица. — И? — Поздороваться? — Привет. — Привет, — Саша усмехнулся, — мы вчера к Мандарину ходили. — Вот про это я и хотел рассказать, — вздохнул Комаров. — Да-а? — я так заинтересовалась, что даже повернулась к блондину снова. — Ну-ка, и как он? — Ну, рука сломана и ушибы там всякие, но в целом он ничего, — Орлов прямо сиял. Интересно, с чего бы это? — И каким составом вы ходили? — спросила я. Нет, я в курсе, что они пошли, просто не могла вчера с ними пойти. — Ну, я, Михайлов, Света, Семен, Марина, Пашка с Дэном и... Кто еще там был? — блондин повернул голову к Семе. — Юля ж с нами еще была, не? — тот вопросительно взглянул на сидящих сзади одноклассников. Олег кивнул. — Я надеюсь, они со Светой не подрались там? — усмехнулась я. В этот момент неподалеку раздался характерный стук сумки об парту и пыхтение. Оп, вспомнишь солнце — вот и лучик. Я с улыбкой увидела подругу. Чересчур мрачную, надо сказать. Походу мой вопрос все-таки имел смысл. — Подраться не подрались, зато поругаться успели... — вздохнул Саша. Не отвечая ему, я подошла к злой Евглевской. — Здарова. Как жизнь молодая? — я села на ее место и поймала на себе раздраженный и одновременно грустный взгляд. — Подвинься, — убитым голосом произнесла Света, заставив меня пересесть на соседний стул с выпученными глазами, после чего сама упала на свое место и положила голову на парту, закрываясь от меня опять покрашенными в этот раз в красный цвет волосами. И нахрена, спрашивается, она опять покрасилась? Надо будет ее как-нибудь убить за это. — Свет, ты что? — обеспокоенно поинтересовалась я. Нет, мне совсем не нравится такое я состояние. — Я задолбалась, — не поднимая головы, констатировала подруга. Я в очередной раз вздрогнула. Как же холодно... — Что на этот раз? Говорят, ты вчера поругалась с Юлей... — я не успела договорить, как Евглевская резко подняла на меня злые красные глаза. Твою ж дивизию... — Да не в этом дело даже, ты понимаешь? — сквозь зубы прошипела подруга. После чего она мельком посмотрела на пацанов, схватила меня за запястье и потащила наружу. Я быстро взглянула на часы. Как бы до начала урока всего три минуты... Ладно, нам хватит. — Что случилось-то, скажи мне! — воскликнула я, уже теряя терпение. Мы вышли в коридор и стремительно отходили от класса. Черт, да что с ней? Я беспокоюсь! Зайдя за дверь другого коридора, мы наконец-то остановились. — Ника, прости, возможно, я сейчас разноюсь... Но меня задолбало абсолютно всё! — Евглевская повернулась ко мне и посмотрела на меня своими красными глазами. Господи, надеюсь, она не ревела ночью. Все что угодно, но только не это! — Меня уже все бесит. Меня бесит моя тупая влюбленность, с которой я ничего не могу сделать, бесит эта Юля, которая без конца пристает к Олегу, бесит его вездесущий пофигизм и равнодушие, бесят все, кто меня окружают... — Эм... А что, ты не можешь просто разлюбить его? Нафиг тебе нужны эти проблемы... — я уж было начала распинаться, как вдруг Света посмотрела на меня с такой злостью, заставляя мгновенно замолчать. — Ника, блин, неужели ты думаешь, что можно просто так взять и разлюбить человека? — Ну, конечно, сложновато, но, по сути, влюбленность же не может длиться больше месяца... — Ника, некоторые по несколько лет влюблены! Так что не надо мне тут! Я-то думала, хоть ты поймешь меня... — Так, тихо, не истери! — я подняла руки в знак примирения. — Начнем с того, я в последний раз влюблялась... Ну, не помню даже, когда. Это было очень давно, несколько лет назад, неужели ты думаешь, что я что-то помню? — соврала я. Последний раз я влюблялась два года назад, но продлилось это не так уж долго. И почему-то мне все-таки сложно было понять ее. Я помню, что мне тогда было хреново, но уже не понимаю, от чего. Сложно все было, в общем. Да и сейчас не до воспоминаний, надо срочно успокоить Светку. — Даже если и так... Разве ты не понимаешь, что я ни о чем другом думать не могу? Мне так... Мне так это надоело... — Евглевская неожиданно тихо вздохнула и опустила глаза. Я молча обняла ее, но тут прозвенел звонок. Мы пошли в класс, и по телу пробежала очередная стайка мурашек. И все-таки здесь холодно. Ко второму уроку появилось легкое головокружение. Это было немного непонятно для меня, но особого удовольствия такое состояние не доставляло. Толстовка не сильно помогала согреться, что уже странно. Обычно мне в ней уже минут через пятнадцать становилось жарко, а сейчас мне хотелось надеть куртку и до кучи завернуться в одеяло. А ведь Саня спокойно разгуливает в футболке и не жалуется. Как так, блин? Но холод меня не так сильно интересовал сейчас, потому что я больше думала о подруге. Обычно считалось, что если ты влюбился — то это хорошо. Ну, бабочки в животе, постоянная эйфория и все такое... Но почему она тогда мне все это сказала? Явно не от большой радости. И почему я не могу вспомнить тех ощущений? Впрочем, это не так важно. Странно, все-таки, что я не могу ее понять. Что в этой влюбленности такого? Почему все ведут себя как в край долбанутые? Это ж так глупо... Но все-таки я беспокоюсь за Свету. Надо уже что-то сделать с Олегом, потому что теперь его равнодушие ко всему бесит и меня. Нельзя ж так! Неужели он не видит ничего? Гребанный слоупок! Вот я Семена подключу, и тебе капец! На третьем уроке Комаров заметил, что я странно вздрагиваю. На его вопросительный взгляд я пожаловалась, что мне холодно. Глаза друга наполнились непониманием, и он снова уткнулся в тетрадь, а я продолжила играть в Джетпак на отжатом у Семы телефоне. Только дрожащими пальцами это было не очень удобно, но что не сделаешь ради того, чтобы пересидеть скучный урок, наполненный лишь повторением пройденного материала? На физике к нам зашла классная. Ух ты, неужто новости с педсовета? Видимо, они самые. Физичка терпеливо стояла на своем месте, наблюдая за ребятами. — Ребята, я пришла вам сказать несколько вещей. Во-первых, на этой неделе в среду у нас классный час, — начала женщина, и в ответ тут же раздался унылый гул. Никто не хотел сидеть после уроков и обсуждать поведение класса и ненужные мероприятия. — Тише! Помните, что в следующую среду родительское собрание? — А во сколько? — подал голос Орлов. Удивительно, что его это вообще интересует. — В 18:30, как обычно, — ответила учительница. — Все, учитесь, а я пойду, меня шестиклашки ждут. Классная удалилась, и началась физика со слов «а теперь работаем следующим образом». Это стандартная фраза, которую физичка произносила в начале каждого урока. Все к ней привыкли и готовились к худшему, потому что не многие понимали физику. Я же понимала только ту половину, что касалась динамики и прочего, что видишь на практике каждый день. Зато всякие там электромагнитные поля мне не давались ни в какую. Все эти индукции и прочие были для меня таким темным лесом... Английский я благополучно проспала, потому что шла тема, которую я и так хорошо знала. Такое ощущение, что мы из года в год проходим одно и то же... Сколько ж можно долбить эту дурацкую косвенную речь? Мы о ней говорили и в прошлом году, и в позапрошлом... Правда, все равно никто ничего не помнил. М-да, просто отлично. Но под конец урока меня уже откровенно трясло. Холод слишком явно чувствовался кожей, хотя был какой-то странный, неестественный. Ох, не нравится мне это совсем. Болела голова, хотелось спать, а впереди еще физкультура... Господи, за что мне это, а? Так надоело всё, что сил нет. Домой хочу. Спать хочу. Есть хочу... А нет, не хочу. Голода как раз не было, хотя в это время уже хотелось. На перемене наш класс потянулся к гардеробу. Я чуть не надела сразу же куртку, но вовремя вспомнила, что это будет более чем тупо. В раздевалке, сняв толстовку, я почувствовала холод еще более явно. По коже все время пробегал морозец, когда я что-то снимала или надевала. Ну, ничего, сейчас мы будем бегать, разминаться, и прочее, заодно согреюсь, наверное. Полностью переодевшись, я направилась в зал. Руки были покрыты гусиной кожей, заставляя ежиться еще больше. Теперь уже и Евглевская на меня странно смотрела. — Ты чего? — удивленно спросила она, когда я в очередной раз вздрогнула. — Да не знаю, как-то мне холодно целый день. Света зачем-то положила мне руку на лоб, но я тут же отпрянула. Не люблю все-таки, когда меня трогают, кто бы то ни был. — По-моему, у тебя температура, — заметила подруга, убрав руку. — Вряд ли, — я пожала плечами. У меня температура последний раз была в далеком детстве, и с тех пор ни разу не поднималась выше нормального. Да и чего ей вдруг подняться? Ничего вроде не болит, только горло немного першит с утра, но я этого даже не замечаю. — Может, тебе в медпункт сходить, все-таки? — обеспокоенно спросила Света. — Смысл? — я посмотрела на нее. — Чувствую я себя абсолютно нормально. Ну, да, холодно, и что с того? — Ну, мало ли... — Все нормально со мной, не волнуйся! — воскликнула я, и в тот же миг в зал вошел физрук. Все встали. Он что-то сказал, после чего все побежали. Видимо, будем бегать какое-то определенное время. Минут пять или больше. Потом стандартные упражнения, потом еще чего-нибудь. Все как обычно. Сначала все было нормально: мы с Евглевской просто неспешно бежали и болтали о какой-то ерунде, потом в глазах неожиданно заплясали фиолетовые огоньки, а голова закружилась с удвоенной силой. Так, а вот это мне уже совсем не нравится. Я добежала до ближайшей скамейки и села там, уткнув голову в ладони. Мигрень проходить не спешила, поэтому я поморщилась, справляясь с болью. В жизни ведь голова не болела, что сегодня-то не так? Как же хреново... — Макарова, — раздался суровый голос физрука откуда-то сверху, — ты чего сидишь? — Мне фигово, — ответила я не своим голосом. Он, и правда, как-то странно прозвучал. — Знаем мы ваше «фигово»! Вы, девочки, постоянно пытаетесь отвертеться от урока. Давай, вставай, две минуты бежать осталось! — Но мне реально плохо! — чуть громче ответила я. А ведь девки действительно всеми способами пытались отвертеться от физ-ры, так всегда было. Черт, неужели из-за них мне теперь не верят? — А чо это Макарова сидит? — удивился кто-то из пацанов, останавливаясь около меня. Ну, я просто обычно никогда не косила от уроков. — Оп-па, какие люди! — около меня начала собираться небольшая толпа. Только вас мне, блин, не хватало! И так голова адски болит, так еще вы тут... — Ника, с тобой все в порядке? — раздался голос Семена сбоку. Люди. Слишком много людей. Уйдите! Уйдите от меня! — Слышь, Ника, ты чего сидишь? — теперь говорил Орлов. Я даже не смотрела на него. Впервые мне так сильно хотелось убиться об стену. Налетели, как мухи на гавно. Ненавижу. — Давай вставай! В ответ я лишь отрицательно помотала головой. Боль накатила с новой силой, заставляя кривиться. — Да чо ты ломаешься-то? — теперь голос блондина звучал осуждающе. — Ты прям как те шлюхи, которые нихрена не хотят делать и все прогу... Я резко подняла на него глаза. Что ты сказал? Как шлюха?! Я встала прямо перед ним, заставляя отшатнуться, и, взглянув прямо ему в глаза, оттолкнула. Мне нужен проход. Я должна бежать. Пусть все видят, что я могу бежать и дальше с болящей головой и плохим самочувствием, раз они так этого хотят. Ну, господа, где же ваши аплодисменты?! Ненавижу. Ненавижу, ненавижу, ненавижу! Терпеть не могу, когда меня называют шлюхой, когда собирается куча народа и все пялятся на меня, когда меня оскорбляют за просто так! Я ненавижу Орлова! Да чтоб ты сдох вместе со своими шлюхами и прочей братией!.. Я продолжала наблюдать за столпотворением. Оно постепенно рассасывалось, вытягиваясь в овал, описываемый по краю спортзала. Под конец на месте стояли только Комаров и блондин. Семен с силой оттолкнул последнего и кинулся мне наперерез. Как это внезапно, однако. Поскольку я бежала в полную силу, ускориться я не могла, но столкновения все же избежать получилось. Теперь друг несся за мной, зачем-то пытаясь остановить. На кой ему? Кому я, черт возьми, нужна? Главное, чтобы я не останавливалась, подходя под общий стандарт поведения не смотря свои интересы, возможности и чувства. А иначе меня мгновенно отнесут в разряд тех же шлюх. Все просто. Тогда зачем Комаров бежит за мной сейчас? Быстрей, чем обычно, кстати, бежит. Кажется, что-то поменялось. Надо сказать, что хватило меня всего на полтора круга. Силы, данные ненавистью, быстро покинули тело, а в глазах снова заплясали огоньки, только уже гораздо активнее. Нельзя останавливать. Нельзя. Глаза полностью заволокла тьма. Кажется, я споткнулась о собственную ногу. Где-то раздались крики, но слышались они будто сквозь стенку, почти неясно и тихо. Меня встретил холодный и твердый пол. Тихо... Так тихо... Тишина — это хорошо. Она не предаст, она поможет, она никогда не оскорбит тебя. Она готова выслушать все. Я отдалась этой тишине. Тьма... Здесь темно... Темнота — тоже неплохо. Она не слепит тебя, помогает абстрагироваться от всего мира и не видеть этих жалких, ненавистных людей. А их здесь слишком много. Я провалилась в тьму и тишину, казавшимися вечными. Здесь было хорошо. Здесь не было того пронизывающего холода, который я чувствовала весь день.

***

Потолок. Такой белый и чистый. Интересно, почему потолок всегда должен быть белым? Можно же его покрасить в любой цвет. Он может быть желтым, как солнце. Голубым, как небо. Зеленым, как листья деревьев. Говорят, зеленый успокаивает? Вполне возможно. Так почему бы не покрасить его в зеленый? А ведь на потолке можно нарисовать целую картину, если очень захотеть. Правда, это тяжело будет, но ведь здесь можно нарисовать что-то интересное. Например, звезды, планеты и галактики. Я бы хотела потолок с млечным путем на всю площадь. Разве это не здорово? Но, как ни крути, потолки всегда белят. — Ого! У нее очень высокая температура! Тридцать восемь и шесть. Странно, что ей не стало плохо раньше, — услышала я добродушный голос нашей медсестры. Было понятно, что говорят обо мне, но почему в третьем лице? Я же здесь, я все слышу... — Ну, Ника говорила, что ей было холодно... — фраза прозвучала достаточно растерянно. Так, это Семен вроде. — А чего ж она раньше-то не обратилась сюда? — Говорила, что нормально все! — а этот испуганный возглас явно принадлежит Свете. — Мы не знали, что она в обморок упадет... Стоп! Стоп-стоп-стоп, какой обморок? Ребят, вы о чем? А, да. Логично же, что из спортзала я не телепортировалась в медкабинет, а меня таки дотащили. И, вероятно, поводом для данного действия как раз-таки послужил обморок. Логично. — М-м-м... — я застонала, поворачивая голову и глядя на тех, кто стоял у входа, потому что на медсестру было смотреть не интересно. Надо же, какие люди! Сема, Света и Орлов собственной персоной! Почто же он решил почтить меня своим присутствием? Я ж как те шлюхи... — Ника! — заорали все трое. Звук ударил по перепонкам, а ощущение больше походили на кувалду по голове. Зачем ж так орать-то, придурки... — Ты в порядке? — Евглевская схватила меня за руку. — Да, в полном. Я просто так взяла и упала в обморок, а так у меня все хорошо, — язвительно ответила я, но тут же вздрогнула и приняла позу эмбриона. Как же здесь холодно... — Блин, ты реально хреново выглядишь, — заметил Орлов. — Пошел в жопу, — тут же ответила я. Только твоих комментариев мне не хватало здесь. — Думаю, лучше тебе пойти домой, — обратилась медсестра ко мне. — Мальчики, вы же поможете своей подруге до дома добраться? — Да! — блондин мгновенно вскочил. — Успокойся, лучше этим я займусь, — отрезал Комаров. — Но... — Саша почти начал спорить, но его перебили. — Сколько ты раз там был? Один. И то дом нашел случайно. А я несколько и дорогу знаю, так что отдыхай. Орлов еще некоторое время постоял здесь, потом, что-то зло пробормотав, удалился. Я нехотя села на койке и со стоном почувствовала новый приступ головной боли. Да когда же этот день закончится? — Пошли, я вещи возьму, — я встала и направилась к выходу. Меня не интересовало больше ничего, кроме дома и кровати. Ни еда, ни интернет, ни книги. Дом. И. Кровать. Больше я не нуждалась ни в чем. Только бы не свалиться где-нибудь по дороге. --------------------------------------------------------------------------------------- Простите ребят, глава получилась малеха сумбурной и дурацкой. Торжественно клянусь больше не писать глубокой ночью (ну да, ну да).