Дьявол внутри тихони

Жизнь — дерьмо и состоит из дерьма. Такой тезис я вынесла для себя, хмуро разглядывая свое отражение в зеркале. Ну и рожа, конечно... Зато хотя бы привычная одежда. Школьные черные штаны, которые вчера мама постирала, и черная толстовка без каких-либо рисунков и надписей. Как раз под стать настроению! Я даже балетки свои нашла. Они были не очень-то далеко запиханы в шкаф, так что сложности в их нахождении не было. Я продолжала смотреть в собственные глаза, на белках которых проявились сосуды, и снова задумалась о том, стоит ли вообще идти сегодня в школу. Так не хочется вообще куда-то идти... Может, ну все к черту? Если один раз в жизни прогуляю, ничего же не случится. Легонько, но все-таки ощутимо прикладываюсь головой о деревянную раму зеркала на дверце шкафа. Нельзя. Надо идти. Надо. Я сжала кулаки и отлипла от дверцы. Мама права: я не могу так просто сдаться. Вчерашний день помимо всего прочего ознаменовался еще и тем, что я выплакала свой годовой запас слез. После того, как мы со Светой благополучно поссорились, я ощутила дикую слабость и нежелание делать вообще что-либо. Долгое время я просто лежала на кровати, пялясь в стену, переваривая наваливающиеся в огромном количестве мысли и изредка по новой пуская слезу, но уже без криков, всхлипов и прочего дерьма. В горле давно пересохло, хотелось пить, но для этого же надо было встать и куда-то пойти... Казалось, что если я встану, то тут же упаду, а если не упаду, то апатия вновь сменится лютой истерикой. Да еще и голова болела, тело словно свинцом налилось. В итоге я продолжала лежать и смотреть прямо перед собой. А тем временем градус дерьмовитости моих мыслей нарастал... Как ни странно, довольно скоро ко мне пришла Муська, посидела сначала на моей спине, потом переместилась прямо к моему лицу, а когда в очередной раз я заревела, даже полизала мне щеки. От этого становилось даже немного легче, и одновременно с двойной силой накатывало отчаяние. Таким макаром прошло подозрительно много времени. Пришла мама, и кошка, конечно же, понеслась ее встречать, потоптавшись на мне предварительно. А я даже не встала. Сначала из кухни раздался крик, почему я не помыла посуду (вызвав тем самым лишь легкий укол досады, но не более), после чего мама зашла ко мне, пылая возмущением. Однако, зайдя, она тут же поняла, что что-то не так. Пришлось подняться и сесть. Мама обняла меня и заставила рассказать, что же все-таки случилось. Давно же она не видела свою Веронику рыдающей и истеричной... Я рассказала все, пытаясь объяснить, почему Марина вдвойне сволочь. Пришлось даже маму отговаривать подавать заявление в полицию или хотя бы на имя директора, умоляя позволить мне самой справиться с этой ситуацией. В итоге еще и маму заставила психовать... Молодец, Ника, так держать! Ненависть к себе теперь просто зашкаливала. Однако вскоре мама успокоилась и попыталась успокоить меня. Далее она порасспрашивала меня про Орлова, о котором я ей в последнее время говорила достаточно много, в основном пыталась узнать его действия и реакцию на меня. Потом спросила про Марину, кто она такая по жизни и почему вообще имеет ко мне какие-то претензии. Пришлось объяснить, что я сдуру влюбилась в занятого парня. Ругать меня за это, естественно, не стали. Мы начали думать, что мне делать. В итоге мама посоветовала мне, во-первых, все-таки прийти завтра в школу, чтобы не показывать свою слабость, и стараться вести себя как можно естественнее. Насчет второго пункта я была в глубоких сомнениях, а вот первый все же решила выполнить. Во-вторых, нужно держать себя в руках и не пытаться кого-то убить (в особенности это касалось Марины). Иначе люди решат, что слухи подтвердились, а я действительно бешеная. Они и так в последнее время думают, что я не вполне нормальная, коли взялась бороться с Орловым в конце третьей четверти. Уснуть мне не удавалось долго, что было вполне естественно. Я долго ворочалась, не могла закрыть глаза и вновь думала, думала, думала. Мама дала мне все-таки силы на борьбу, и теперь я фантазировала над тем, как буду на следующий день всех уделывать в словесной борьбе. Но вот сейчас, когда я наконец-то вышла из дома, энтузиазма заметно поубавилось. Если честно, я даже не стала завтракать. Мне попросту не хотелось есть. Я и вчера не ужинала. В желудке неприятно посасывало, однако этому ощущению сопутствовало предчувствие, что если я положу хоть кусочек в рот, то меня тут же вырвет. Соответственно, по всему телу разлилась слабость и полное нежелание совершать какие-либо движения. Хоть физ-ры сегодня нет, и на том спасибо... А недосып, голод и депрессия дают вместе адский коктейль ненависти ко всему миру. Пока я ехала в автобусе, мне хотелось лишь одного — бить всех, кто окажется на моем пути. Вообще неважно, кто это будет: Семен, Светка, Олег или Орлов... Даже Орлова хотелось избить до полусмерти. А уж Марину нужно сразу перемолоть в кашу, состоящую из крови, мяса и костей. Всех убивать. Но это, конечно же, было ни в коем разе неосуществимо, а потому я просто шла и испускала в пространство лучи чистой ненависти. На крыльце случился ступор, и пока меня не толкнул кто-то, я не решалась зайти в здание школы. На всех теперь я смотрела как на потенциальных врагов, все казались какими-то насмешливо-озлобленными, будто говоря: "А я-то уже знаю, что ты вчера на одноклассницу с ножом кинулась и хотела ее избить из-за того парня, да-да!" От каждого случайного толчка или прикосновения я дергалась и смотрела уничтожающим взглядом на человека, который посмел это сделать. Нервишки расшалились настолько, что задергалась левая щека. Идиотизм... Вход в класс получился весьма стандартным для фанфиков и сериалов для подростков: я вхожу, все дружно замолкают и смотрят на меня, будто вчера я на их глазах директора расчленила. Желание провалиться прямо в ад только усиливалось, но долго стоять в дверях смысла не было, а потому я быстренько прошла к себе. Где Семен, когда он так нужен? Нет, серьезно, его почему-то нет. Хотя, возможно, опаздывает. Я сложила руки на парте и положила на них голову. Может, я усну, и никто меня особо не заметит? Так всегда было, пока этот не пришел... Отовсюду раздавались голоса, перемешенные с шепотками, пару раз звучала моя фамилия. Почему-то было стыдно, хотя чего стыдиться, если в реальности я ничего такого не делала? Но стыд только нарастал. Когда начался урок, а страх перед людьми слегка ослаб, я решила все-таки аккуратно осмотреться. Света была на месте и даже не смотрела в мою сторону. Не удивительно... Олег сидел рядом с ней, оба смотрели на доску. Сволочи, ненавижу вас обоих! Хотя, может, хоть у кого-то все нормально сложится... Вздохнув, я осторожно повернула голову вправо. Марина сидела на своем месте, на ее лице застыло выражение какой-то растерянности и даже апатии. Но когда она заметила мой взгляд, по ее лицу пробежала ехидная гримаса, которую я демонстративно проигнорировала. Для меня важнее было не это, а то, что Орлова почему-то тоже не было, как и Семы. Что ж, одной проблемой меньше... Однако мне все же интересно было посмотреть на его реакцию. Все плохо, как все плохо. Шел урок за уроком, а я продолжала на каждом уроке спать (за что уже получила пару втыков), на переменах читать. Чтение шло с трудом, потому что я то и дело залипала и смотрела куда-то в пустоту, думая непонятно о чем. Не хотелось вспоминать о сложившейся ситуации, так что даже создавалось впечатление, будто мыслей в голове вообще никаких. Только вот внутренняя апатия и грусть не отпускали, как и ненависть ко всему миру, впрочем. Последняя приняла подавленную форму и была единственным, что подогревало меня изнутри и заставляло переставлять ноги на пути к следующему уроку. Ненависть ничуть не хуже любви в плане душевного подогрева, кстати. Особенно когда сталкиваешься с кем-то взглядом... Особенно когда с Мариной... Что странно, Тропина не выглядела особенно ликующей и торжествующей. Она наоборот была растерянной и дерганой, все время о чем-то напряженно думала, часто заглядывала в телефон, один раз даже попросилась выйти в начале урока, а пришла только к концу... Но стоило ей заметить мой взгляд, как сразу вся такая крутая и уверенная в себе становилась, типа "победа за мной" и все такое. Странно, короче. После третьего урока, когда мы писали какую-то самостоятельную, я и вправду умудрилась задремать, ибо как обычно сдала тетрадь первее всех. Сквозь дрёму слышались неразборчивые голоса и звуки шагов, а потом как-то резко наступила тишина. Я все глубже погружалась в сон, как вдруг прямо над моей головой раздалось громкое "Макарова!". От неожиданности я резко распрямилась и вскочила, но, перестаравшись, повалила парту сзади себя. Вопреки ожиданиям, это была не разъяренная учительница, да и всеобщего смеха не последовало. В классе вообще никого не было, кроме меня и Димы Петренко, который сейчас и стоял передо мной. — С добрым утром, — довольно мрачно сказал парень, садясь на соседнюю парту. Я в срочном порядке начала поправлять поваленную парту и стулья вокруг нее, растерянно выдав: — Ага. — Вообще, по плану, я должен сейчас сделать с тобой что-то нехорошее, но я этого делать не буду. Не смотри на меня так, я знаю, что это звучит странно! Сейчас я все объясню. Я замерла от таких слов, затем села на свой стул. Чую, беседа обещает быть интересной. — В общем, суть, — начал Дима. — Как ты уже успела заметить, Марина немного не в себе. — Так? — кивнула я, после длительной паузы. По животу пробежал неприятный холодок. — Я думаю, когда Марина заметит, что после нашего разговора с тобой ничего не произошло, она сначала очень сильно наедет на меня, а потом начнет тебя провоцировать. И поверь, она найдет способ заставить тебя накинуться на нее с кулаками! При желании, с некоторой вероятностью, она даже тебя сделает. Возможно, захочет тебе репутацию подпортить, возможно, реально захочет твоей смерти. Не знаю, что у них там с Орловым произошло, но сегодня она явно намерена как-то разделаться с тобой. — Э-э-э... — протянула я, окончательно растерявшись. Как-то это все странно... — Окей, а зачем ты мне все это говоришь? И что со мной должно было сделаться после нашего с тобой разговора? — Она грозилась, что останется с тобой в кабинете один на один и что-нибудь с тобой сделает, я ее отговорил и сказал, что сам этим займусь... Но не пояснил, чем конкретно! — на лице Петренко возникла довольно странная улыбка, но я предпочла ее проигнорировать. — Просто хотел тебя попросить, чтоб ты не поддавалась на ее провокации. Иначе это может плохо кончиться для вас обеих, а мне Марина еще живой нужна. — Замечательно, — буркнула я. — Как-то это странно... Что с ней вообще такое? Я, конечно, понимаю, любовь, вся фигня... Но блин, она безумная! Что с ней не так вообще? — Ну вот... Впервые по-настоящему влюбилась. Хотя до этого успела поиметь кучу народу, — Дима презрительно хмыкнул. — М-да... — мне стало как-то неловко. — Ага. Вообще, она вела довольно разгульный образ жизни, постоянно либо с кем-то дралась, либо трахалась... Но потом ее отец узнал об этом, чуть не убил! Потом промыл ей мозги основательно, заставил перейти в другую школу и сменить имидж. Мне велел за ней приглядывать в случае чего. Долгое время она придерживалась имиджа тихони отличницы, учиться стала хорошо... И тут приходит этот! И как-то она внезапно влюбилась. Думал, обойдется, потому что было столько разговоров о нем, но никаких действий. И тут в один прекрасный день она мне сообщает, что услышала от него, мол, надо нормально одеваться и быть как девушка... Я сразу вспомнила, как он мне говорил это после того, как мы с ним объявили мир. Саша ведь меня пытался в этом убедить, а не ее! Но Тропина сделала выводы вперед. А вот я не догадалась. Мне же было это не надо. Хотя как глупо получилось бы — приперлись такие две бабы, решившие поменять имидж ради одного парня! Обе все такие красапеты, и стреляли бы глазками друг на друга, ожидая, кого же он выберет в итоге. — Когда Марина пришла вся такая красивая, я откровенно напрягся, надеясь, что это ни во что плохое не выльется. Но когда он стал к ней равнодушен — а это было хорошо заметно, — она начала очень сильно расстраиваться, даже истерила несколько раз. Потом заметила, что он к тебе как-то неровно дышит, — от этих слов мне стало как-то тепло на душе, — и решила, что его от тебя надо отвадить любыми способами. — Замечательно, — повторила я. — И что ж она теперь такая невеселая ходит, интересно? У нее же все получилось! — Все, да не все, — как-то грустно вздохнул мой одноклассник. — Она сказала, что у них с Орловым что-то случилось... Но мне отказывается что-либо вообще говорить. Постоянно только повторяет, что хочет тебя убить. — М-да, — вздохнула я и подперла голову рукой, — как же это всё странно. Кстати, а ты-то ей кто? — Я ее брат, — пояснил Петренко, — двоюродный. Я тут же встрепенулась от удивления. Вот это поворот. — Вы не очень-то похожи! — заметила я, внимательно рассматривая парня. Нет, у них кроме темных волос почти нет ничего общего! — Я знаю. — Но раз ты ее брат, зачем ты помогаешь мне? — А я не тебе помогаю. Я пытаюсь как-то уберечь эту дурочку от очередного кабздеца, — ухмыльнулся он. — На самом деле, она далеко не глупая, но просто мастер вляпываться во всякие дурацкие истории. Вот и в этот раз так же. — Все ясно, — вздохнула я и поднялась со своего места, считая разговор оконченным. Видимо, Петренко был того же мнения, так что мы оба вышли из пустого класса, закрыв его на ключ, похоже, отданный Диме учительницей, и молча спустились вниз по лестнице. Я смотрела себе под ноги, размышляя на тему того, как же это все странно. Однако ненависти к Тропиной во мне немного поубавилось. Мы все многого не знаем о ней. Когда она вообще к нам в класс пришла? В начале десятого же? Ох, господи... Еще один урок прошел без происшествий... Ну, кроме того, что Марина на меня странно посматривала. А вот в столовой дело сдвинулось с мертвой точки. Я честно посмотрела на свою порцию, попыталась пожевать вкусняшку, однако аппетита так и не появилось. Решив, что все безнадежно, понесла порцию куда надо. У столов стояла Тропина со стаканом чая в руках и смотрела куда-то в стену, я старалась пристроиться у самого краешка столов, чтобы выставить всё принесенное (а несла я всю еду в один присест, естественно) и по-тихому свалить, однако все сбоку и так было заставлено тарелками и стаканами, а потому приходилось все ближе и ближе подбираться к Марине, чтоб хоть где-то оставить еду. Так, ладно, ставлю все, и быстро-быстро сваливаю! Желательно, прямиком домой, чтоб больше не создавать себе сложностей. Как-то я упустила тот момент, когда остывший чай оказался полностью на любимой толстовке. Вмиг испарилось мое примирение с сущностью Марины, задавленная еще вчера ярость мгновенно дала о себе знать. Желание убивать подскачило до небес; поставив свой стакан чая на стол, я схватила Тропину за ворот блузки и с силой впечатала свою порцию в ее лицо. HEADSHOT! А теперь надобно валить, чем быстрее, тем лучше. Я развернулась и со скоростью мастера скандинавской ходьбы потопала к выходу из столовой. А в какой обуви Марина-то, кстати? Как-то я не разглядела, что очень некстати. Если на каблуках, то я смогу уйти домой целой и невредимой. А если нет? Когда сзади раздался быстрый топот, я осознала, что у меня большие проблемы. Повернув голову назад, не забыв при этом драпануть к двери еще сильнее, я задержала дыхание... После чего чуть не споткнулась, разразившись дичайшим смехом. А зрелище было действительно комичное, ибо когда за тобой бежит человек с гречкой на голове... Ну, точнее, когда у него все лицо — гречка. В общем, когда за тобой бежит ВОТ ТАКОЕ, то большое количество усилий уходит просто на то, чтобы не ржать. Возвращаясь-таки к сложившейся ситуации, могу сказать, что бег мой значительно замедлился, из-за чего шансы убежать от человека-гречки очень быстро приравнялись к нулю. Поняв это, я остановилась и приготовилась, если что, оттолкнуть Марину подальше. Но, видимо, недосып и недоедание сделали свое дело. Зародившийся в груди смех застрял в горле, да там же и заглох. Я кое-как поймала равновесие, чуть не завалившись на правый бок от такого удара. Щека люто горела от пощечины, но я не могла издать ни звука. На глаза в мгновение ока навернулись слезы, хотя ни обиды, ни ярости я в этот момент не чувствовала. Тупо боль, сжигающая щеку. Чтобы все-таки не упасть, я уперлась руками в ближайшую скамейку и снова смогла посмотреть на Тропину. Только теперь было как-то совсем не смешно. Боль слегка отошла, как бы рассосавшись, и тогда к горлу подступил ком какой-то детской обиды. Хотелось убежать к маме, заплакать, пожаловаться на злую девочку из садика, чтоб мама пошла и разобралась. Я еле сдерживала слезы, принимая вертикальное положение. Еще через секунду мне захотелось убить Марину. Мы смотрели друг другу в глаза, понимая — это война. Где там у человека солнечное сплетение находится? Мгновение — и мы уже занесли кулаки для ударов и разогнались. Еще мгновение — и какая-то сила смещает Тропину с моего пути, а на ее месте оказывается Света. Но меня-то никто не остановил... Рвущуюся в бой Марину удерживал Петренко, изредка бросая на меня злые взгляды. Его можно было понять: я пообещала не вступать в конфликты с Тропиной, а тут уже через урок такое. Передо мной стоял Олег, глядя сверху вниз с осуждением. Неужто теперь он вступается за Свету? Прогресс! Это очень хорошо! Но не для меня, конечно. Позади Михайлова стояла Евглевская, держась за ушибленную челюсть; из ее глаз уже стекали две слезинки. А вот мне плакать как-то, наоборот, расхотелось. — Ну... я... — сдавленно выдала, глядя в глаза Олегу. Брюнет поднял одну бровь, и тут я поняла, что еще чуть-чуть — и оставшуюся вечность в аду я буду воспринимать как божью благодать. А потому, дабы избежать лютой кары, я не придумала ничего лучше, чем со всей силы драпануть в сторону двери. Кажется, мне пора домой. Засиделась я в школе что-то.

***

Музыка долбила в уши, а я с глубочайшим унынием сидела в уголке в креслице, наблюдая, как ребята джемятся. Дома я все-таки чуть-чуть поспала, чуть не опоздав на тренировку, однако ни сил, ни бодрости не прибавилось. Настроение окончательно сговнилось, я упрекала себя во всех грехах этого мира постоянно: когда одевалась, шла на остановку, ехала на танцы, переодевалась в форму. Разминаться не было сил, как и тренироваться, если честно. Каждое новое движение шло наперекосяк, каждые пятнадцать секунд вялых телодвижений я останавливалась и где-то минуту втыкала. Где-то через четверть часа такой тренировки я поняла, что все плохо, сходила сначала в туалет, потом в раздевалку. Там посидела, хотела по привычке посидеть Вконтакте, но побоялась увидеть хоть одно сообщение хоть от кого-нибудь. Поиграла в какую-то тупую игрушку, в которой нещадно тупила, когда мне это надоело, я вернулась в зал, да так в кресле и засела. Полина явно заметила мое изменившееся поведение, несколько раз подзывала к себе, но я лишь с кислой миной мотала головой. Начался джем, ребята попытались вытащить меня на танцпол, но я так упиралась, что они быстро осознали бесполезность своих действий. Было странно, что музыка не шевелила внутри меня вообще ничего, никакого желания пустить в пляс. Я снова смотрела в пустоту и тихо завидовала задору ребят. За всем этим как-то незаметно для меня подошла Полина и пристроилась рядом. — Давай, выкладывай, что случилось? Я лишь поморщилась, пытаясь показать, что мои проблемы совершенно не стоят внимания, хотя очень хотелось кому-то поплакаться. — Да ладно тебе, говори, что стряслось? — продолжала настаивать Полина. — Не бойся, я же твой тренер. Ты мне, как тренеру, можешь полностью доверять. Я на секунду сжала губы, выбирая, настаивать на своем или все-таки рассказать обо всем. — Эм... Ладно. Только не ругайся, пожалуйста, я и так хочу себя убить, — все-таки решилась я. Полина погладила меня по голове, видимо, предчувствуя, что разговор может затянуться. Я почувствовала прилив доверия к ней и продолжила: — Если честно, я ничего не ела со вчерашнего утра, по сути. Как бы никаких голодовок, я ж не дебилка... Я просто не могу есть. — Что-то с желудком? — обеспокоенно спросила блондинка. — Нет. На нервной почве. Так глупо все вышло... — и я рассказала про все, что произошло буквально за последние пару-тройку дней, однако вышло все равно достаточно длинно. Я рассказала про то, как влюбилась в своего друга, как мы вначале желали друг другу смерти, как пыталась его избегать из-за Светиной идеи меня принарядить, как подрались с Мариной, как я потом убегала от них от всех домой, как на следующий день мы снова подрались с ней и как я ударила Евглевскую. Рассказ получался сбивчивым, прерываемый то моим же смехом, то вздохами, то взмахами руками в попытке подобрать слова. Полина, напротив, оставалась спокойной и серьезной на протяжении всей моей речи, лишь несколько раз выпучив глаза (в тех местах, где Тропина гонялась за мной с ножом и где я ее ушатала граблями). — Ну, я так на все это посмотрела... И поняла, что вшатала собственной подруге. Мы хоть и поссорились, но как-то это плохо. Да и вообще мне так стыдно... За всё, — закончила я со вздохом. Полина прижала мою голову к своей груди. Настроение вновь прошибло дно Марианской впадины. В который раз за день уже. — Не переживай. Я думаю, этот твой Саша скоро появится, и все решится. — Еще неизвестно, как решится, — ответила я тихо. К горлу снова начал подкатывать ком, когда подумала о том, что он может обвинить меня во всех грехах и послать. Я ж с ним даже по-дружески общаться не смогу... — Всё плохо. — Ну почему? — Я просто не знаю, что мне вообще делать. Надо как-то с подругой помириться, ибо я виновата сейчас перед ней. Да и с Сашей не понятно ничего. Пропал как-то внезапно... А Вконтакт я уже второй день не захожу — боюсь. Полина, что мне делать? — я подняла голову и посмотрела на тренершу. Та ободряюще улыбнулась и слегка отстранила меня. — Послушай, — заговорила она, с привычным задором глядя мне в глаза, — ты слишком много думаешь об этом. Оно, конечно, понятно, но все-таки попытайся как-нибудь отвлечь себя. Попроси маму приготовить что-то такое, от чего у тебя текут слюнки независимо от обстоятельств. Поделай что-нибудь, что тебе нравится. — А завтра мне что делать? Снова Марина, снова Света, возможно, Саша... — С подругой своей постарайся помириться, извинись перед ней. А на Марину эту забей! Посылай в ее сторону лучи добра. Или, если не можешь, игнорируй просто. Да и вообще, чем ты будешь позитивнее, тем легче тебе самой будет! Понимаю, что это сложно, но поверь, врагам гораздо приятнее видеть тебя в депрессии, чем на позитиве. — Хм... — я серьезно задумалась. — Неплохая идея, но мне кажется, во мне просто нет сил на подобные подвиги. — Поверь, они в тебе есть, — Полина положила руку мне на плечо, — просто тебе не нужно загоняться все время. Если хочешь, приди в школу не в форме, а в той одежде, которая тебе нравится. Возьми плеер и слушай любимую музыку. Но для начала хорошо покушай! Чтобы силы были. Улыбнувшись, тренерша пошла переключать музыку для джема, потому что там стало играть что-то слишком однообразное. Ребята уже устроили какой-то беспредел... Я смотрела на них и впервые за день почувствовала прилив сил. Может, все не так уж плохо?

***

Стоя перед зеркалом, я внимательно смотрела на себя. Так-то у нас в школе есть дресскод, но-о-о сегодня можно и забить на него! На улице еще так тепло, можно в легкой курточке пройтись и сменку не переодевать. Итак! Что же мне больше всего из моей одежды нравится? Немного подумав, я надела черные узкие джинсы, в которых мои ноги казались стройнее, за что я их и любила. Следующим пунктом пошла белая обтягивающая футболка с довольно крупной надписью, уложенную в прямоугольник: "Haters gonna hate". Далее черные кеды с белоснежными шнурками, которые я купила еще зимой на лето. Какие же они четкие... Волосы я убрала в высокий хвост, плеер прицепила на клипсу к одной из шлёвок на джинсах, сунула наушники в уши. Еще немного посмотрев на себя, я решила, что все идеально, и пошла в коридор надевать куртку. Закинув сумку на плечо, я включила музыку, выбрав один из эпичнейших хип-хоп треков, и вышла из дома. Настало время нести в мир... Что-нибудь нехорошее. Толпы школьников несколько странно посматривали на веселую девушку, одетую слегка не по-школьному, пританцовывающую на ходу, изредка подпрыгивающую и неожиданно разворачивающуюся на месте. Но мне было глубоко пофиг на их взгляды, уж больно классная музыка раздавалась из наушников. Какой урок вообще? Какой сегодня день? Остановившись, я сбегала до расписания и теперь вприпрыжку шла к кабинету математики, засунув руки в карманы. Кто-то заходил, и дверь почти закрылась прямо перед моим носом, но я ее остановила ногой и с силой толкнула обратно. Зайдя, я тут же установилась, натолкнувшись на возмущенный взгляд учительницы. Она что-то сказала, и только после этого я догадалась вытащить наушник. — Что? — Макарова! Вообще-то звонок уже был! — Да? — я подняла глаза к потолку. — Представь себе! — возмущалась учительница. — Искренне прошу прощения! — я прижала руку к груди и наклонила голову, после чего прошла на свое место. Народ смотрел на меня с удивлением. Ну да, как-то часто я стала опаздывать на уроки. Нехорошо. На лице Марины ненависть и презрение, но лице Олега стабильное равнодушие, Света смотрит куда-то в сторону. Орлова нет. Блин. Сев на свое место, я обнаружила рядом Семена в шарфике. Он тоже смотрел с откровенным непониманием. — Что с тобой? — поинтересовалась, глядя на его шарф. — Приболел. А с тобой? — Да, в общем-то, ничего особенного. Больше мы не говорили. На уроке нас мучали номерами из ЕГЭ, которое сдавать-то только через год. Я в одно ухо слушала учительницу, а в другое — божественные звуки ставших родными песен и треков. Орлов все так же продолжал лезть мне в голову, но все мысли о нем я пыталась уводить в какое-нибудь другое русло. На перемене Олег и Света почти одновременно встали и вышли. Надо срочно их поймать! Мы с Семеном направились за ними, но затем я побежала. — Стойте, блин! — на ходу останавливая музыку и вытаскивая наушник, заорала я. Михайлов повернул голову, Евглевская не шевельнулась, но остановились оба. Стало как-то очень неловко... Я не знала, какие слова подобрать для извинений, поэтому затупила. — Эм... Я... — на этом мой словарный запас кончился. Спустя несколько секунд Олег произнес: — Это все? Тогда мы пойдем. Они снова зашагали к лестнице, и тогда я осознала, что либо сейчас, либо никогда. — СТОЯ-А-АТЬ! — заорала я так, что все люди в коридоре невольно дернулись и обернулись. Эти двое тоже повернулись. Я быстрым решительным шагом подошла к ребятам. Михайлов стоял немного впереди и как бы чуть заслонял Свету. — Отошел. — Нет. — Отошел. — Зачем? Я достала из сумки не глядя тетрадку и стукнула ей парня по голове. Затем сама обошла его, схватила Евглевскую под локоть и оттащила буквально на пару метров. — Что ты... — не дав подруге договорить, я молча обняла ее. Та даже не стала сопротивляться, но и ничего не сделала в ответ. Я так просто не сдамся! — Света! — громко объявила я, держа ее за плечи и собирая мозги в кучку. — Короче, прости меня за вчерашнее... И за то, что по телефону наорала. Просто нервы сдали... Мне было плохо. — Да я понимаю, просто... — начала отвечать Евглевская, явно смягчившись, но я опять перебила: — Света, я не хотела тебя бить вчера, реально! Я целилась в Марину, но ты ее как-то оттолкнула неожиданно... — Я видела, да, не рассчитала... — Но вообще я никогда не хотела сделать тебе больно, честно! — Ник, я знаю, — Света с улыбкой вздохнула. Я сразу почувствовала облегчение. — Ох, ну хорошо, — я с силой стукнула подругу тетрадкой по голове, — тогда какого ты дуешься?! — на очередной крик снова начал оборачиваться люд, стараясь обходить нас подальше. — А какого ты вчера сбежала? Даже не извинившись! — так же начала орать Евглевская. — Знаешь, когда над тобой нависает такой суровый Олег, становится как-то не по себе! Как ты его надрессировала вообще? Олег со Светой переглянулись, после чего девушка с улыбкой пожала плечами. Было видно, что ее саму эта ситуация немало радует. Ничего удивительного. Мы вместе засмеялись. — Думаю, в честь примирения можно и обняться! — объявила подруга. И тут я поняла, что зря это сделала...

***

Весь день, как это обычно бывает, состоял из не пойми чего. Я носилась по школе, радовалась жизни, смеялась с друзьями над всем, чем можно. Несколько нападок Марины закончились неудачей, ибо я особо-то и не злилась, все время либо игнорировала, либо, как советовала Полина, посылала в ее сторону лучи добра. Один раз даже послала в сторону Тропиной воздушный поцелуй, после которого, кажется, она еще больше желает моей смерти. А меня это безумно радовало, теперь было понятно, почему Полина посоветовала мне сделать именно так. Правда, время от времени становилось не по себе, ну да ладно. Единственное, что время от времени вгоняло обратно в депрессию — это отсутствие Орлова второй день подряд. Но я как могла гнала мысли о нем от себя. А так я просто развлекалась, как могла, так сказать. На физ-ре нас выгнали на улицу бегать, но я урвала минутку и свалила от всех, чтоб потанцевать под очередной крутейший трек в плеере. Потом меня выловил Семен и потащил в школу вместе с классом с криком: "Потом натанцуешься!" Я демонстративно надулась. Интересно, кстати, что у нас сейчас? Ах, да, классный час. Я взглянула на небо. Хм, какие-то нехорошие тучи нависли над нами... Вдруг дождь пойдет? Ну, не сейчас же он прямо хлынет. Крупная капля упала мне на щеку. Блин. — Ребят, надо бы торопиться, сейчас дождь пойдет, — сообщила я. Мы начали оглядываться вокруг. И правда, асфальт постепенно покрывался темными пятнами, так что все ускорили шаг. У самой школы все буквально бежали, но около крыльца я вдруг остановилась. Мне показалось, или... — Давай быстрее! — воскликнул Семен, вбежав по лестнице. — Сейчас! — отозвалась я. Наверное, показалось. Но проверить надо. Я обернулась, и тут в небе сверкнула молния. Метрах в пяти от меня стоял Орлов с прилипшими ко лбу мокрыми волосами. Гром. Он глядит на меня, я на него. По всему телу словно прошел ток. Хорошее настроение улетучилось, будто его и не было. Интересно, у меня галлюцинации или это реально Он? С новым ударом грома я отошла от оцепенения. И побежала. Чуть не поскользнувшись на крыльце, ухватываюсь за дверную ручку и дергаю ее так, будто хочу вырвать. Господи! Он пришел! Вбегаю в холл и поворачиваю в коридор, несусь мимо столовой. Что делать, что делать, что делать? Чуть ли не пролетаю мимо двери из-за мокрых кроссовок, снова поворачиваю, бегу до конца коридора, где находится раздевалка. Черт, зачем он пришел? К седьмому-то уроку! Хватаю свои вещи, несусь в класс, где на свой стул и бросаю все. Что мне делать? — Ник, ты чего? — Комаров смотрит на меня с глубоким недоумением. — Он... пришел... — как можно тише выдыхаю я, надеясь, что меня никто больше не услышит. — Кто? — не понял Семен. Я спихнула обе сумки на пол, куртку повесила на стул и села рядом. — Орлов. — Да ладно?! — Ага. — Зачем? — Пока не знаю. Я от него убежала. — Зачем?! — Не знаю. — Ты дура? — Да. Над нашей партой повисло молчание. Я напряженно смотрела на дверь, чувствуя, как у меня пульсируют чуть ли не все мышцы в теле. Господи, что сейчас будет вообще?.. Класс расселся, классная руководительница начала вещать, и тут дверь открылась. Я думала, меня хватит инфаркт, но нет, я все еще жива. Правда, кровь отлила от лица, и голова кружится... — Здравствуйте, — улыбнулся он. Надеюсь, я в ближайшие пять-десять секунд умру без возможности возрождения... — Здравствуй, Орлов! — укоризненно произнесла учительница. — Второй день школу прогуливаешь уже! — У меня была уважительная причина, — заявил Саня. — Какая же, интересно знать? — Душевные муки и попытка понять, чего мне хочется на самом деле, — с неожиданной серьезностью ответил блондин. Живот в очередной раз сильно скрутило. — Ах, ну, это серьезная причина! — все так же возмущенно вещала классная, но явно не могла сдержать улыбки. "Ох уж эти подростки!" — думала она сейчас, скорее всего. Я посмотрела на Марину. Та стояла около своего места. Я тоже невольно привстала, но из-за парты сильно подниматься пока не спешила. — Что ты хотел, Орлов? — неожиданно подала голос Света. Все устремили взгляды на нее. — Зачем пришел к седьмому уроку? — А я вот пару официальных объявлений сделать хотел! — заявил Орлов. Меня сейчас опустят головой в грязь, я это чувствую. — Во-первых, мы с Мариной расстаемся. По классу прокатился пораженный гул. Я аж рот открыла от такого. Как? Почему? Нет, это, конечно, хорошо, но... совершенно непонятно. Я села обратно на стул. — Что? — тихонько выдала она, глядя на Сашу огромными глазами. У меня не было сил ни сочувствовать, ни злорадствовать. — Ты... Почему?! — выпалила Тропина и начала кричать. — Ты встал на сторону этой дуры? Которая кинулась на меня с ножом? — С твоим ножом? — холодно парировал блондин. Марина села. — Я тогда на него посмотрел и понял, что где-то видел его! И не у Ники! Поэтому решил тебя до дома проводить и посмотреть. — Но... как... — слабо выдохнула девушка. Похоже, инфаркт грозит не мне одной. — Когда ты меня первый раз пригласила на чай, мы ведь вначале действительно пили чай, — чуть тише заговорил Орлов. — И я смотрел обстановку. И ножи эти рассматривал. Тропина будто обмерла. Нет, серьезно, она стала словно какой-то неживой и была похожа на изваяние, сделанное из мела. От такого зрелища становилось несколько не по себе. — Ну так вот! — снова вернулся к прежнему тону Саша. — Объявление второе. В общем... — он пошел по коридорчику между партами и остановился у моей. Я не сводила с него глаз, боясь того, что сейчас будет. Встала, готовясь принять на себя любое обвинение. Ну? Что? Говори, не томи! — Ника, ты будешь встречаться со мной? Гробовая тишина накрыла наш класс. Шок полностью захватил мой мозг. — А... — единственный звук, который вырвался из моей глотки. Я начала шаг за шагом отступать к двери. — Я... Э... На меня сейчас смотрели абсолютно все, кто находился в помещении. А я все отступала и отступала, время от времени выдавая нечленораздельные звуки. Что? Мне не показалось? Он сказал именно то, что я услышала? Когда до двери оставалось буквально четыре шага, я быстро вырвалась в коридор, но, добежав где-то до середины, усилием воли остановила себя. Сколько можно?! Сколько уже можно от всех убегать? Я должна наконец взять себя в руки и столкнуть лицом к лицу с проблемой! Я прислонилась к прохладной стене. Быть не может... Орлов... предложил мне встречаться... Может, я сплю? Тогда разбудите меня! Ибо накал страстей принимает уже абсурдный характер. Встречаться с Орловым... Разве это не то, чего я желала в последнее время? Но сейчас, когда вопрос встал передо мной реально, сомнения захватили меня мгновенно. Что из этого получится? Я знаю Сашу, и слышала, что месяц для отношений с девушкой — самое большое. Неужели он меня так же через месяц кинет? Но черт, соблазн слишком велик. Я хочу, неимоверно хочу иметь такого парня. Хочу иметь возможность трогать, обнимать, целовать его, хочу ходить с ним в разные места, но не на правах просто подруги, а на правах его девушки. Хочу проводить много времени вместе. Но что, если ему это быстро надоест? Да и других девушек, претендующих на него, навалом! Многие красивее, умнее, круче меня. Зачем, зачем он предлагает это мне? Я посмотрела сначала в один конец коридора, потом в другой. Сложный выбор. Вернуться в класс или просто... уйти? Согласиться и получить желаемое с вероятностью получить в конечном итоге разбитое сердце и тонны мертвых нервных клеток, или отказать, дабы сберечь себя от возможной боли, но жалеть потом всю жизнь об этом? А что, если в случае отказа он не станет меня уговаривать? Вдруг я для него просто очередной способ развлечься? Как ни странно, в это верилось слабо, несмотря на наибольшую вероятность именно этой версии. Что же все-таки выбрать? Остаться или уйти? Согласиться или отказать? В какой конец этого темного коридора пойти? И лишь спустя несколько секунд я поняла, что уйти не смогу. Потому что мои вещи лежат в классе. — Ника! — разнеслось эхо по коридору. Я повернулась на звук и увидела Сашу. Он подошел ко мне и посмотрел сверху вниз мне прямо в глаза. Нужно ответить. Сейчас. — Это значит нет? — Нет. В смысле, нет, не значит! — тут же поправилась я, чтобы он чего не подумал. Я все еще не знала, на что решиться. — Почему ты тогда убежала? — Я... я просто не знаю... Я вновь запинаюсь. В мямлю скоро превращусь, блин. Ника, будь мужиком! — Я не понимаю, — наконец удалось мне проговорить, — ты серьезно предлагаешь мне встречаться? Не шутишь? — Нет, не шучу. — Зачем тебе я? Саша замялся. Ага! Все-таки для развлечений! — Это... хм, — блондин сделал шаг назад, видимо, подбирая слова. — Просто знаешь... Ну, я вот вчера решил никуда не пойти. Мне нужно было побыть одному, когда я понял, что ты ни в чем не виновата... Хотя я с самого начала это знал, если честно. Будто чувствовал, что ты не можешь сделать чего-то подобного. Но я должен был проверить. Потом зашел к Марине на кухню и увидел, что одного ножа не хватает. И я просто ушел тогда. Но вообще думал я долго не поэтому... Короче, с некоторого момента у меня появилось чувство, будто что-то изменилось. Мир стал каким-то другим, более ярким, что ли. Жить как-то очень сильно захотелось. И я пытался разобраться в сложившейся ситуации, почему-то много думал о тебе, пытался понять, почему ты меня весь день игнорировала, вспоминал, как ты со слезами убегала. Я тебе ВК много ведь чего написал! Только ты так и не прочитала ничего. А еще побеседовал с одним человеком хорошим, и в конце мне стало ясно, в чем дело, — Саша вдруг улыбнулся. — Со мной познакомилась девушка одна, но я ее имени настоящего до сих пор не знаю... Или знаю, — он как-то хитро взглянул на меня. — Она мне много советов давала разных, я ей мог выговориться. И говорил с ней в этот раз, она спросила, что я все-таки к тебе чувствую, потому что я ей в последнее время очень много про тебя говорил, не знаю, почему. Хотелось. Скидывал переписки с тобой. Да-да, я скидывал кому-то наши переписки, не надо на меня так смотреть! В общем, стал думать, что я к тебе чувствую, объяснил ей, как мог. Сказал, что много о тебе думаю, и что смысл жизни будто появился. А она мне: "У-у-у, поздравляю, чувак, ты влюбился!". И тогда я понял — и в правду влюбился. Ну, вот. Я смотрела на него и тихо про себя охреневала. Вся эта история отдавала лютым идиотизмом, но... Господи, неужели у меня взаимная любовь?! Серьезно? Не может быть, я просто не верю! — Это... внезапно, — только и смогла выговорить я. Так спокойно признался, что влюбился! Да я бы до последнего это скрывала! Ну, до подобного нынешнему моменту точно... — Эм... А ты... что чувствуешь? — с неожиданной для себя робостью поинтересовался Саша. — Если честно, я тоже влюбилась в тебя. Недавно совсем, но все-таки, — я улыбнулась. Чувство радостного волнения заполняло меня. Орлов аккуратно взял меня за руку и... — НУ НА-КО-НЕЦ-ТО! — раздался сзади блондина громкий возглас. Мы оба посмотрели в ту сторону. Там стояли Света, Семка и Олег. Первые двое смотрели на нас с таким торжеством, что аж страшно становилось. — Дождали-и-ись! — проорали Комаров с Евглевской в один голос. Что?.. — Поздравляю, — сухо произнес Михайлов. — Вы все это время наблюдали? — Ага! — радостно ответил Семен. Побить его, что ли... — Кстати, — вновь заговорил Орлов, — девушку, которая мне писала, звали Генератор Бредовых Идей. Не знаешь такой? — он хитро посмотрел на меня. — Э... что? — непонимающе выдала я. — А ты будто не знаешь, — начал Саша, но Света его вдруг перебила: — Не волнуйся, она и правда не знает. Зато знаем мы, — и Евглевская переглянулась с Семеном. Та-а-ак... — А кто из вас?.. — Мы оба! — Это как? — блондин выпучил глаза. — А вот так! Семен создал этот аккаунт, хотел выведать про тебя побольше, особенно когда вся это борьба ваша с Никой началась, — заговорила Света. — Рассказал мне, хотел и Нике рассказать, но я придумала сделать получше. Мы начали выяснять про тебя все сначала, надеялись вас помирить... А вы как-то сами помирились. Потом я подумала, что из вас вышла бы неплохая парочка. И вот мы с Семкой начали всячески тебе намекать. — А почему ты подумал, что это я? — я удивленно посмотрела на Сашу. — Не знаю... Просто ГБИ меня хорошо понимала... ПонималИ, — он специально сделал ударение, злобно посмотрев на моих друзей, — и ты как-то меня хорошо понимала... Ну, не знаю, мне так показалось! — Хех, м-да, — только и выдал Комаров. — Вас побить обоих не помешает потом, господа хорошие! — воскликнула я, уперев руки в боки. — Но раз уж тут такие дела... Ладно, живите! — Ну так что, будешь встречаться со мной? — уже более требовательно спросил Саша. Сомнения оставались все еще, но я осознала, что решение принято, причем еще давно. — Буду, буду, — засмеялась я, стеснительно опуская глаза. Боже мой! Боже мой! Ребят, у меня реально теперь есть парень, да еще какой! Никогда еще не чувствовала себя такой счастливой. Далее я попыталась побить Светку с Семой, Олег с Сашей меня оттаскивали от них, а те бросались обнимать и поздравлять меня. Смех стоял на весь коридор, я просто не знала, куда девать себя от радости. Конечно, совершенно неизвестно, что из этого выйдет... Но кому какая разница, когда я могу быть счастливой здесь и сейчас, забив на все сомнения и печали?