Какой сюрприз

Людовик не может заснуть. Ночь опустилась на мир уже пару часов назад, но сон все никак не приходит, заставляя короля Франции беспокойно ворочаться в постели, вновь и вновь подниматься с нее, чтобы испить воды или зажечь уже давно погасшую свечу в покоях. Переговоры с Вильгельмом непозволительно затягиваются, но Людовик наслаждается этим, чувствуя странное единение душ с этим человеком, который, один из всех остальных, смог противостоять ему, открыто возразить и указать на его слабости. Проходит пара дней с его поражения в Амстердаме, и они все еще здесь, проводят часы рядом друг с другом, растягивая время молчанием и неуместным спокойствием. Они соперники, в конце концов. Их пути должны были разойтись еще несколько дней назад — после первой неудачной попытки договориться. Но что-то заставляет их остаться в этом монастыре, просто притаившись, пока мир затаил дыхание в ожидании их решения. Вдруг скрипучая дверь отворяется, и в освященную свечами комнату входит Вильгельм. Какой сюрприз. Людовик не может сказать, что не ждал этого. Не может сказать, что не хотел этого. Поэтому, когда правитель Голландии медленно приближается к его постели, расшнуровывая завязки на рубашке, Людовик знает, что сейчас произойдет и… не сопротивляется. Вильгельм стягивает с себя одежду, не отрывая довольного взгляда от Людовика, который жадно рассматривает молодое тело, стараясь отставить в памяти все изгибы и шрамы, все достоинства и недостатки, отпечатывая чужой силуэт на внутренней стороне своего века, чтобы помнить о сегодняшнем дне, чтобы помнить о недолгом спокойствии, чтобы в Версале — его личном аду, куда ему все равно предстоит вернуться, он мог вспоминать о странном мальчишке, с которым было просто и легко, несмотря на обстоятельства, столкнувшие их друг против друга. Оранский соблазняет его каждым своим движением, стремясь зажечь страсть еще даже не прикоснувшись, красуется собой и нагло ухмыляется, получая желаемые эмоции. Когда он, насытившись чужим вниманием, легко перекидывает ногу через короля и усаживается на его бёдрах, у Людовика перехватывает дыхание. Все кажется таким реальным и осязаемым, каким не казалось уже много лет, и он вдруг резко поднимается на локтях, увлекая голландца в поцелуй, притягивая его к себе и захватывая инициативу. Вильгельм позволяет подмять под себя, послушно приоткрывает губы и, почувствовав властное прикосновение на внутренней стороне бедра, безмолвно разводит ноги. Эта покорность опьяняет Людовика, будит в нем что-то давно потерянное. Он берет его грубо, но Вильгельму нравится, это заставляет его задыхаться от восторга, стонать громче и кусать чужие губы до крови. Людовик наслаждается этим видом растрепанного, невероятно привлекательного юноши, который сам лег в его постель, а сейчас отдавался с довольством, разрешая оставлять на себе следы и едва ли не хныча от удовольствия. Они засыпают, не произнеся больше не слова, но проснувшись чуть раньше, Людовик обнаруживает Оранского в своих объятиях, и это заставляет его улыбнуться, ласково проводя по спутанным волосам ладонью. Возможно, они все-таки смогут договориться о сотрудничестве.