fall in love?

Юра чувствует себя так, будто его кожа горит. Прикосновения Отабека оставляют ожоги на его теле, не пропуская ни миллиметра открытой кожи, и Юра задыхается от его запаха, горит в его руках, тонет в чувствах, который Алтын дарит ему, даже не спрашивая чего-то взамен. Но ему не нужно просить, потому что Юра без слов отдает всего себя — раскрывает душу на распашку, позволяет делать с собой, что угодно, лишь бы Бека не смел уходить, лишь бы остался здесь навсегда, не смотря в прошлое больше никогда, чтобы забрал Юрино сердце себе — навсегда, без возврата. Отабек целует его прямо там — над сердцем, и оно стремится к чужим губам навстречу, силясь проломить Юре ребра, а Юра только стонет тихо, и прикусывает руку, чтобы никто не услышал. ___ — Я люблю тебя, — шепчет Отабек засыпающему Юре, крепко прижав к своей груди. Плисецкий не может сдержать ласковой улыбки, дивясь тому, как сильно его поменяла любовь, как сделала его сентиментальным и искренним, как помогла повзрослеть и стать немного лучше, чем просто подросток, бунтующий против каждого запрета, существующего в мире и каждого человека, смеющего указывать на эти запреты. — Я тоже тебя люблю, — тихо отвечает он, пряча лицо, потому что сколько бы раз эти слова ни были произнесены, они всегда заставляют его затаить дыхание и вложить в них всю душу. Он никогда раньше не любил так. Восхищался — да. Заботился — может быть. Но любить. Нет. Конечно, он любил дедушку, любил всем своим сердцем, и заботился о нем безмерно, и восхищался его стойкостью. Но любовь к дедушке рождала в нем только чувство уюта и нежности. Любовь к Отабеку давала ему все. Он чувствовал огонь, разливающийся по его венам, когда Отабек снова открывал свою темную сторону, где он гоняет по ночным улицам на мотоцикле в кожаной куртке. Он чувствовал бабочек в животе, когда Отабек смотрел на него со этой любовью во взгляде. Он чувствовал нежность, разливающуюся по лёгким — тёплую и тягучую, когда Отабек гладил его кошку, и ласково называл ее «Сашенька». И Юра влюблялся в Отабека каждый день все сильнее, не в силах противиться всем чувствами, которые терзали его ум и тело. И желания, желания противиться — его просто не было.