две пары ушей

Чонгук неловко поправляет рюкзак за своей спиной и поднимает взгляд вверх на табло с датами отправления поездов. От волнения он сжимает лямки рюкзака так сильно, как может, и губы кусает, будто это поможет ему справиться с нарастающим страхом, который приближается по мере того, как его рейс поднимается на строчки выше, напоминая о времени, через которое он должен будет уехать. Уезжать из родного дома – всегда волнительно, даже если едешь ненадолго. Ощущение, будто жизнь переворачивается, сосет под ложечкой и заставляет неловко и неуверенно переминаться с ноги на ногу, с опаской глядя в будущее: что меня там ждет, на том конце рейса? Даже если ты уже был на том конце пути, даже если едешь не впервые, ощущение какого-то изменения, будто жизнь начинаешь заново, все равно существует и от него никуда не сбежать. Чонгук трусливый заяц, потому что бежать хочется, и чем ближе стрелки подбираются к заветному времени, тем страшнее становится и хочется позорно (или не очень) развернуться и пошлепать домой, к маминому пирогу и папиному любимому черному чаю. Чонгука будущее страшит, и в момент ожидания желания повернуть вдвое больше. Быть может, это от того, что и путь не давно знакомый, не родной и привычный. Может все потому, что он едет в столицу. Чонгук мнется на перроне и смотрит по сторонам: множество людей лениво зевают, привычное ожидание тяготит и заставляет скучать. Вокруг десятки уставших и совершенно не обеспокоенных лиц, а у Чонгука внутри набатом сердце грохочет и пытается выпрыгнуть наружу с каждым все набирающим громкость звуком прибытия скоростного поезда. У Чонгука там, в полутора часах езды, новая жизнь. Студенческие будни, новые проблемы, новые знакомства и Чимин-хен, который, наверное, уже заждался его там. Потому что там новые хены, которые «очень крутые» и Чимин-хен решил их познакомить непременно. Чонгуку невдомек, зачем столько возни вокруг его скромной персоны, но не противится, знает повадки старшего и его упертость, потому и отговаривать бесполезно. Остается надеяться только, что эти новые знакомые не будут встречать его вместе с Паком, а то он и правда тогда не выйдет из поезда. В ушах орет «Вы должны вернуться домой», и Чонгук на полпути от того, чтобы последовать советам голосов в наушниках и повернуть, но тугая толпа едва ли не против воли заталкивает его в поезд. Чонгук двигается медленно и рвано, но путем усилий своих локтей все же забивается в уголок, закидывая свой рюкзак наверх и ногами обнимая чемодан, утыкается в телефон. Он вроде бы уже все, перешел Рубикон, черту преступил, жребий бросил, но сердце все равно неспокойно, стучится то ли в горле, то ли в кончиках пальцев и все рвется вытащить хозяина наружу и отправить смачным пинком домой, обратно под материну юбку. Чонгуку, дрожащему от каждого звука, сейчас эта идея вовсе не кажется детской и глупой и, несмотря на жару, он пока куртку не расстегивает, будто ожидая, пока внутри кто-то даст старт к тому, чтобы выбежать из вагона и вернуться домой. Но нет, внутри тишина и кровь только течет, передавая кислород, и никаких воображаемых судей для свистка «на старт!» там и не предвидится. - Подвинься, малой, - хрипит кто-то сбоку, и Чонгук, еще больше смутившись, подвигается, поджимая длинные ноги едва ли не до подбородка, и большими блюдцами-глазами смотрит на соседа по поездке. Парень какой-то непонятно объемный в большом пуховике и маленькая голова и тонкие пальцы, торчащие из-под него, выглядят как-то донельзя обманчиво. Чонгук с опаской разглядывает человека, ну а вдруг он не любит внимания, и поскорее утыкается обратно в телефон, пока парень возится с курткой, стягивает шапку и совершенно нагло кидает на место рядом с собой свой увесистый рюкзак (он что, улитка? Дом с собой в таком рюкзачище везет? А он не падает, когда надевает его на спину?). Парень в самом Чонгуке, кажется, совсем не заинтересован или просто умеет смотреть так, чтобы чуткое заячье чутье этого не почуяло, и довольно вздохнув грузно падает на сиденье напротив Чона, сразу же поворачивая голову в окно. Чонгук чувствует себя вдвойне неловко: во-первых, он-то все еще в куртке парится, а во-вторых сосед явно просто не знает, как его, такого нелепого игнорировать так просто, и пялится в окно, за которым вообще-то ни зги не видно. Чонгук, все-таки, решает, что время старта он в любом случае уже пропустил, а потому, как только чувствует легкий едва заметный толчок поезда при начале движения, расстегивает куртку и выдыхает, потому что ужарился и вообще – вздохнуть нельзя что ли? – и принимается вешать ее на крючок рядом, потом развязывает большой шарф и последней, будто стеснительно, стягивает шапку. Кроличьи уши двумя «ушами лабрадора» падают по бокам от щек, и Чон опускает взгляд, комично хмуря брови, будто увидел что-то на полу, как примечает движение чего-то яркого чуть выше точки, на которую он смотрит. Это хвост. Голубой, мать его, лисий хвост. Чонгук не то, чтобы чересчур любопытный – его заячья сущность прекрасно подсказывает, куда излишнее любопытство может привести, но все же пропустить такое просто так – нереально, и потому он краешком глаза нет-нет, но разглядывает соседа, который уже нашел себе занятие в том, чтобы листать что-то на планшете. У него голубой не только хвост, уши и волосы тоже отливают небесным оттенком, но лиса это, кажется, вообще не парит. Хвост мерно постукивает по сиденью, скорее всего в такт музыки в ушах, и вообще-то, это странно, но парню абсолютно все равно. Чонгук даже завидует. Его уши парят его неимоверно – он жутчайше стесняется этих двух уродцев, делающих его лицо до невозможности детским и милым (Чимин говорил, что на самом деле Чонгук и так был ребенком, но Чон свято верил в предательство собственной природы, которая не давала ему найти себе какую-нибудь миленькую девушку). Комплексы у него, понимаете ли, а вот тут сидит, вообще синего цвета, даже уши, и все на него поглядывают, а ему плевать совершенно, качает ушами своими яркими…и боже, кто бы знал, как Чонгуку в этот самый момент захотелось потрогать эти невероятно милые…голубенькие треугольные ушки! Но он все еще заяц и страха в нем больше, чем даже любви ко всяким там овощам, и потому Чон сам себя в таких глупых мыслях обрывает и падает на свое место, тоже пытаясь снова занять себя музыкой. Выходит из рук вон плохо – в голове идеей фикс только эти злосчастные уши, и расслабиться не дают. - Ты чего дерганный такой? Лиса не видел никогда? – похоже, даже сосед не выдерживает его телодвижений и откладывает в сторону планшет, поправляя появившиеся будто по волшебству очки на носу. Красивый он, думает Чонгук, рассматривая истинно лисье вытянутое личико с ярко выраженными скулами и аккуратным чуть острым носом. Чужие губы растянулись в насмешливой улыбке, а уши забавнейшим образом разъехались в стороны, выражая удивленное любопытство. - Видел я лисиц, - фыркает младший, надувая губы(через секунду перестает – вспоминает, как много раз Чимин-хен говорил о том, насколько это по-детски), - и ничего я не дерганный. - Да ну? - парень улыбается, щуря хитрющие лисьи глаза и в следующую секунду подается вперед, прижимаясь к Чонгуку почти в плотную и разведя руки, говорит абсолютно хрипло и пугающе: - Бу! На самом деле не такой уж Чонгук и трус, потому что лис получает по наглой морде чужой рукой, а Чон сидит с совершенно обиженным видом и пытается скрыть, как сильно у него сердце застучало от такого вот «телесного контакта». - Блин, это вообще не смешно! – он складывает руки на груди и отворачивается, не намеренный продолжать разговор. Это было забавно и даже приятно, но кому понравится, когда тебя вот так вот разыгрывать пытаются! Чонгук такого уж точно не потерпит. Он что, игрушка какая, или чего? И вообще, говорила мама, не слушай лисов, те еще пройдохи. Вот он и не будет с этим голубоватым (Чонгук хихикает, заподозрив себя в двусмысленности) парнем общаться. Кажется, новый знакомый только-только на разговор настроился и терять теперь собеседника не хочет. Он все поглядывает на младшего, щуря глаза за оправой очков, будто бы думая, стоит ли ему что-либо предпринимать, или тот сам не сдержится. Чонгук фыркает, мажа взглядом по чужому лицу, и достает из своего чемодана книжку, первую попавшуюся и едва ли не вжимает ее в лицо, чтобы спрятаться от наглого изучающего взгляда незнакомца, и не выдать себя и свое желание поболтать еще. Нет уж, он-то умеет держать себя в руках и будет делать это на протяжении всей поездки, если потребуется. «Стэй стронг, Чон Чонгук» -Хэй, так и будешь молчать? – сосед теребит его ладонью по колену и выглядывает из-за книжки, пугая Чонгука снова, от чего снова же получает по лицу, в этот раз по лбу, книгой, - Боже мой, чего ж ты так людей бить любишь? - Бью я исключительно тебя и только потому, что ведешь себя отвратительно! – фыркает Чонгук, чихая в подтверждение своих слов, - И вообще, я с незнакомцами в поездах не знакомлюсь. - А где знакомишься? Ждешь, пока мамочка познакомит с каким-нибудь сыночком своей подруги? Чонгук только набирает воздух в легкие, чтобы сказать в ответ все, что он думает….и так же выдыхает, распахивая глаза. Потому что с Чимином его и правда познакомила мама, когда он пришел в первый раз в детсад, а тот уже сам как-то пристроил Чонгука к остальным. - Ладно-ладно, я пошутил, - голубоволосый улыбается и подает свою большую теплую ладонь Чонгуку, - Я Шуга, кстати. А ты? - Я вроде сказал, что не знакомлюсь? –Чонгук опасливо посматривает на ладонь, вскинув бровь. - Приятно познакомиться Явродесказалчтонезнакомлюсь, - не смешно дразнит Шуга, и откидывается на свое сиденье, закинув руки за голову, - Ну? Может-таки назовешь свое имя? - Чонгук, - фыркает младший, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, - Но тебе-то какое дело? - Может, я номер твой взять хочу, потом будем общаться месяцев десять, я позову тебя на свидание, ты согласишься и типа хеппи-енд? Чонгук не знает, что его должно удивить больше: что голубой лис реально голубой, или то, что он говорит об этом так вот запросто? Чон смущенно фыркает и трет свои щеки, ворча под нос что-то, что даже ему самому понять сложно. - С чего ты решил, что я захочу пойти на свидание? - То есть то, что я хочу взять твой номер, тебя принципиально не волнует? Отлично, тогда я записываю, - Шуга абсолютно серьезно достает телефон и смотрит на Чонгука, - Ну давай, диктуй. Чонгук не знает, что его толкает на необдуманные действия, но все же старательно диктует номер, смущаясь, когда Шуга показывает ему подпись «Зайчик-Чонгук» с дурашливым смайликом на конце. Чон пищит и уже требует удалить, или даже отобрать телефон у парня, когда слышит абсолютно внезапное: - Чонгук-а, дашь уши потрогать? Они милые у тебя такие, - он улыбается и склоняет голову (уши при этом так же мило и забавно склоняются в сторону). Чонгук замирает, не зная, что ему в такой ситуации делать или говорить. Он поджимает губы, стараясь не краснеть слишком уж позорно и, немного подумав, говорит в ответ: - Только если Шуга-хен разрешит потрогать свои. - Без проблем, - парень фыркает и тянется к чужим ушам, тут же принимаясь поглаживать мягко по линии роста шерсти, и улыбается так чертовски мило, что Чонгуку становится плохо. Ну правда, нельзя же так с маленькими только-только ставшими совершеннолетними зайчиками. - Боже, мягкие какие, класс. Ты никогда их не красил? - Красил? Уши можно красить? – у Чонгука лезут на лоб глаза, а Шуга слишком уж громко хохочет: на них даже оглядываются. - Боже, да ты святая невинность, да, Чонгукки? Ты что, думал, что я родился таким? Ха-ха, какой же ты забавный ребенок. - Я не ребенок! – Чонгук супится и даже пропускает мимо ушей это абсолютно наглое «Чонгукки». -Окей, не-ребенок Чонгук ты там мои уши потрогать хотел? - Да! И хвост! Шуга смеется и не противится, пока Чонгук его едва ли не лапает, только слегка посмеивается, выдавая милейшие улыбки, от которых Чон краснеет помидором, и отстраняется, пряча лицо до тех пор, пока краска и жар со щек не сойдет до конца. На это уходит довольно значительное количество времени, но Шуга видно вообще никуда не спешит, а потом втягивает Чонгука в еще один незначительный разговор, расспрашивает о друзьях, обо всем на свете, а заяц, задобренный разрешением гладить хвост старшего, без особого смущения все ему и рассказывает, улыбаясь каждый раз премило. - Давай, натягивай куртку, скоро подъедем. Не хочу стоять потом в толпе, поэтому давай, бери вещи и потопаем к выходу, - командует вдруг Шуга, как раз в тот момент, когда Чонгук пытается расспросить хена о его товарищах. Чонгук повинуется – причин не верить Шуге-хену нет, да и остальные люди начинают потихоньку собирать то, что успели вытащить. Чон прячет забытую книжку обратно в чемодан, наушники с телефоном опускаются в карман парки и младший удобно одевает куртку, смотря на то, как Шуга обвивает хвост вокруг торса, чтобы влезть в куртку – у Чонгука хвост маленький и потому с этим проблем никогда нет. Шуга снова начинает напоминать маленький колобок, который еще к тому же нагружен огромным рюкзаком. Чонгук хочет ему помочь, но лис закидывает его на свое плечо с такой легкостью, будто он там весь пустой, и надобность в помощи исчезает. Они вместе выпадают на перрон в числе одних из первых, Шуга тут же прячет лицо в темном шарфе и берет Чонгука за руку, потянув за собой. Младший думает начать ругаться, но удивленно замечает, что его на буксире тащат прямиком к небольшой компании по центру которой, сверкая слишком уж ярко-рыжей головой, стоит Чимин, то и дело оглядываясь. - Будешь так вертеть шеей – голова отвалится, Пак Чимин, - язвительно тянет из-за шарфа Шуга и подталкивает Чонгука вперед, - вот вам ваш зайчонок, в целости и сохранности. Можете лобызаться до потери сознания. - Чонгук-аааа, я думал ты так и не сядешь на поезд, я же знаю, что ты ездить боишься, - Чимин виснет на младшем, звонко чмокая его в щеку, - Вот как хорошо, что Юнги-хену нужно было возвращаться тоже сюда и он смог за тобой проследить! Спасибо, хен! - Ты мне должен, Чимин, -Юнги зевает, шмыгая носом и прячет руки в карманы, становясь в куче остальной компании. - Ты хоть познакомишь своего ребенка с остальными, или мы тут и будем себе задницы морозить? - Ох, точно, - Чимин виновато улыбается ребятам и отлипает от Чонгука, - Чонгук, знакомься: ДжинЮнгиНамджунХосокТэхен Чонгук хмурит брови и впервые про себя ругает плохую привычку хена говорить скороговорками, но парни видят его замешательство и стараются побыстрее представится. - Чимин-а, Юнги прав, давай пойдем поскорее греться там и познакомимся поближе, -Джин покровительственно улыбается, и Чонгук уже знает, у кого в случае чего будет просить совета. Старший кажется надежным человеком. Когда они идут по улице, Чонгук, поймав момент, когда Тэхен, новый его знакомый, прервет на секунду свой рассказ (серьезно, кто-то может говорить вдвое больше и быстрее Чимина?), говорит своему хену на ухо: - А у Юнги-хена красивая улыбка. Чимин замирает, делая большие глаза, а потом ахает, будто до него только доходит смысл сказанных слов: - Ты видел улыбку Шуги-хена?! Но ведь он очень-очень редко улыбается и вообще мы его не просто так ворчливым дедушкой зовем! - Ворчливым…дедушкой? – Чонгук удивленно вскидывает брови, чувствуя, что шапка начинает сползать с ушей. Чужая рука осторожно ее поправляет, а потом будто невзначай сжимает его ладошку и тянет себе в карман. - Не слушай его, Чонгукки, Чимин у нас всегда был за дурачка. - Хен!!!