Фортепиано

      — Я хочу, чтобы ты участвовала в том конкурсе пианистов! — говорит она, совершенно застав Рико врасплох. Они сидят на пляже, по небу медленно разливается мягкая синева. Солнце ещё прячется за горизонтом, и Рико чувствует, как лёгкий бриз играет в её волосах, когда она смотрит на Чику, не пряча и не скрывая трепетный взгляд.       Когда всё это началось?       По дороге далеко за ними изредка проезжают машины, а Чика говорит-говорит-говорит, и, о Боже, сердце Рико уходит в пятки, а потом вновь взлетает, угрожая вырваться из груди. Неужели Чика намекает именно на то, о чём подозревает Рико?       — Ты не хочешь, чтобы я была с вами? — спрашивает она и замирает в страхе услышать ответ подруги.       — Конечно, хочу! — выкрикивает Чика, резко мотая головой. Она поднимается и стоит, сжавшись и съёжившись, будто за пределами досягаемости. — Конечно, я хочу, чтобы ты была здесь! Но… — она медлит, переводит дыхание и продолжает спокойнее, пряча взгляд: — когда ты говорила о конкурсе, я вспомнила… вспомнила, о чём я думала, когда впервые предложила тебе присоединиться к Аква. Я думала: если мы будем работать вместе, если нам будет весело создавать музыку и петь, что-нибудь изменится, и… — Чика наконец оборачивается, чтобы взглянуть в её глаза, и Рико чувствует, как её сердце пропускает удар, — …ты снова сможешь играть на пианино для себя!       Улыбка Чики — как целое звёздное небо — завораживающе прекрасна.       Комплексы и тревоги Рико не дают идти ей вперёд и жадно прячут её талант; волнение начинает говорить вместо неё самой: «Но…» — и тогда Чика прерывает её. Она протягивает руку, так просто и так искренне отдавая Рико всю себя.       — Я знаю, что ты любишь наш город, нашу школу, наших друзей… меня. Но, — она хмурится, — не любила ли ты фортепиано так же сильно?       Рико будто пробивают сотни маленьких молний. У Рико короткое замыкание.       Она знает, что Чика всё ещё говорит, такая по-глупому заботливая и добрая, но всё, что может делать Рико, — смотреть в её искристые глаза и растворяться в её улыбке. И она слышит, что Чика говорит что-то об ожидании, но Рико больше не может ждать и, не успев ничего осознать, она вскакивает на ноги, прижимается к девочке-солнышку и целует её.       Это длится всего секунду, и Рико отступает и видит широко распахнутые глаза Чики, а в её голове проносится: «О Боже мой, что же я наделала?» Но вдруг Чика оказывается непозволительно близко, и Рико чувствует её мягкие губы ещё раз, а всё внутри сжимается и завязывается в клубок.       Чика целует её.       И снова Рико отстраняется слишком рано — она боится разрыдаться перед Чикой.       На этом расстоянии пианистка замечает блеск в глазах Чики, и внезапно всё становится таким правильным.       Солнце начинает подниматься над землёй, и Чика тянется к Рико, приближается и касается лбом её головы, улыбаясь самой широкой и теплой улыбкой, какую Рико только видела. Смешок слетает с губ Рико, когда она обнимает своё солнышко и сцепляет пальцы в замок, а слёзы всё ещё угрожающе застилают глаза.       — Ты правда очень-очень мне нравишься…       — И ты, конечно, уже знаешь, что я тебя обожаю? — Чика хихикает в ответ.       Рико смеётся радостно и влюблённо, смахивая непрошеные слёзы.       — Ты такая странная, — говорит она и целует Чику ещё раз, несмотря на сказанное.       Они не нарушают тишину и наслаждаются объятиями друг друга ещё немного.       В конце концов Чика произносит, на грани шёпота:       — Я буду ждать, — повторяет она. — Я никуда не уйду. Мы все будем ждать тебя здесь, я обещаю. И… постарайся, хорошо? Изо всех сил. Ради меня.       Рико кивает и касается губами лба Чики. Нежно, как взмах крыльев бабочки.       — Обещаю.