Игра на публику

У Наташи темные кудри, в которые так приятно зарываться пальцами и утыкаться носом, чтобы почувствовать аромат её духов. Джеймс улыбается, видя, как стройная фигурка, обтянутая серой тканью платья, ловко скользит в толпе, и незаметно следует за ней. Они пришли на этот вечер, устроенный Старком, порознь, хотя собирались вместе. Сначала Джеймс застегнул молнию ее платья, а потом Наташа застегнула последние пуговицы его рубашки и красивым узлом, который сейчас уже сбился, повязала галстук. Перед этим она, правда, зацепила пальцами цепочку жетона и притянула Джеймса для поцелуя, но… это уже незначительные детали. — Прекрасно выглядите, мисс Романофф, — говорит Джеймс, опуская руки на талию и касаясь губами капельки сережки в мочке ее уха. — О, мистер Барнс, бросьте! — улыбается она и осторожно выбирается из его объятий, разглаживая невидимые складки на платье. — Вы смущаете меня! — Едва ли правдой можно смутить, — парирует он, дергая уголком губ в намеке на улыбку. — Тем более вас, Наташа. — Приличным девушкам следует обходить вас десятой дорогой, Джеймс. Вы слишком хорошо умеете подбирать слова и сводить с ума, — всё так же с улыбкой отзывается Романофф и делает глоток шампанского, глядя на Джеймса. — Надеюсь, с вами у меня не вышло осечки? — уточняет Джеймс, снова осторожно притягивая её к себе. — Это было бы самым сильным разочарованием в моей жизни. Наташа смеется и прижимается теснее, не обращая внимания на косые взгляды, которые на них бросают любопытные окружающие. Никто из них не знает и даже понятия не имеет, что они уже давно встречаются, просто не появляясь вместе в местах, где их могут увидеть. Им обоим нравится интрига, поэтому они продолжают заигрывать друг с другом на публике, когда ходят слухи, что оба состоят в отношениях с другими. Общество осуждает, судачит за спиной, а Джеймс и Наташа сбегают, прихватив бутылку шампанского, чтобы, гуляя по ночному Чикаго сороковых, у них было чем согреться, глядя на звезды.