Good girls do bad things sometimes

Яблоки, яблочки, яблононеньки. Нет, не так. Яблоко. Выбрав яркий маркер, я заключила слово в облачко. «Что, черт возьми, с ним произошло?». Крутанувшись на стуле, я описала круг и опять оказалась за столом на пару с раскрытом ежедневником. Тусклый свет лампы выхватил написанное слово, а рядом - список дел на сегодня. «Забудь. Ну сдался тебе этот Лайт, он всего на всего парень», уронив голову на руки я старательно зажмурилась. «Никаких Лайтов, учеба и только учеба». В очередной раз я попыталась привести своему мозгу убедительные аргументы в пользу того, что пора бы открыть файл и взяться за задание по литературе, но этот засранец упорно подсовывал изображения Ягами растягивающего верхней пуговицу своей безупречно белоснежной рубашки. Вообще, он один из тех, кого слово безупречный описывает полностью и безоговорочно. Безупречный ученик, безупречные манеры, безупречная фигура (мнение всех его одноклассниц), и конечно же, безупречная способность оставаться недосягаемым даже если вам выпала честь поговорить с ним. Ноут привычно моргнул и пробудился от спячки. Всего на час я вжилась в роль послушной ученицы и старательно работала над эссе, однако, как только последняя строчка была дописана, а задние отправлено учителю, вернулись мысли о яблоках, точнее о сегодняшнем инциденте. В японской школе будь вы хоть трижды умны, если сами по себе вы представитель другой национальности ничего хорошего вам не светит. Ну, в первые месяцы занятий уж точно. Учителя смотрят на вас с настороженностью и обращаются словно вы бомба замедленного действия и в любой момент можете выкинуть некий фортель. Еще повезло, что мой японский оказался действительно на хорошем разговорном уровне и не приходилось по пять раз переспрашивать на уроках либо краснея просить повторить задание. Сегодня все шло по плану и стараясь не уснуть при решении теста я резко подорвалась, когда к моей ноге подкатилось яблоко. Подняв краснобокий плод, я оглянулась в поисках владельца. Слева от меня, выпрямившись на стуле, сидел Ягами Лайт. Небрежным жестом он протянул руку со словами: «Будь так любезна, верни мое яблоко». Его тон мне не понравился, разумеется, я собиралась вернуть ему яблоко, или он думал, что я сожру его прямо посреди урока. Я отдала яблоко и чуть слышно, так, чтобы другие ученики не смогли нас услышать, произнесла: «Ну конечно, забирай свой утешительный приз». Его брови нахмурились, но я уже поспешила уткнутся в тест. На предыдущем уроке мой ответ оказался лучше, чем у Лайта, и конечно, это не добавило мне популярности в классе. И все бы ничего, если бы уже выходя из класса, я не вспомнила о забытом пенале. Потеряв время на его поиски, я пропустила свой автобус, так что пришлось идти пешком. Каково же было мое удивление, когда всего на пару шагов впереди меня, уверенной походкой, шагал Лайт. Почему-то побоявшись идти в открытую, я старалась отстать от него и как можно больше увеличить расстоянии между нами, свернуть я не могла, ведь другой путь был мне неизвестен, да и уровень топографического кретинизма у меня зашкаливает. Все же, я не могла оторвать от него взгляда, и уже прилично отдалилась, когда он достал из сумки яблоко. Ловким жестом он подбросил его в воздухе. Я моргнула. Яблоко исчезло. Растворилось. Оно просто пропало. Я остановилась, едва не улетев с края бордюра. Вглядываясь в его удаляющуюся фигуру я снова и снова прокручивала момент с яблоком, может мне все это лишь показалось? Дойдя до того места где проходил Лайт, я внимательно осмотрела все вокруг. Ничего, ни малейшего намека куда оно могло подеваться. Настольные часы показали девять. Собрав нужные материалы для завтрашних уроков, я поспешила в ванну, хорошо, что в общежитии, куда меня поселили, как иностранного обучающегося, было относительно мало народа и ванная обычно пустовала даже по вечерам. Плохо было то, что постройка отличалась прекрасной слышимостью: с такими тонкими стенами ни о какой звукоизоляции не могло идти и речи. С нижнего этажа доносился шум работающего телевизора. Опять новостной сюжет и снова про Киру. Теперь мнение общественности изменилось, образовалось два лагеря. Более многочисленный поддерживал действия самопровозглашенного карателя и поборника справедливости, малочисленный же призывал думать о Кире, скорее, как о чрезвычайном ловком человеке, но при этом, самом что ни на есть настоящим убийце. Ох, как же жаль, что меня тоже зовут Кира, но вот и как теперь прикажете представляться людям?