Занавеска и подоконник

– Момота-чан! Кажется, я слышал, что Харукаве-чан нравятся картавые люди! – улыбаясь, поделился с космонавтом Кокичи, дёргая того за рукава плаща. Киибо уже не интересовал юного шкодника, и он решил переключиться на другого – более интересного ему одноклассника. Делая вид, что заинтересован в астрономии, Оума якобы записывал «лекции» Кайто в блокнот, найденный на складе, найденной там же, на складе, ручкой. На самом деле, он писал имя Сайхары и рисовал вокруг него сердечки. Зачем? А чёрт его знает. – Ну и что, – фыркнул парень, но доля заинтересованности проскользнула в его взгляде. – Как «ну и что»??? Момота-чан! Я же вижу как ты поглядываешь на Харукаву-чан, нишиши! – прыснув в кулак, снова принялся за издёвки правитель, даже не думая о том, что это может задеть Кайто. Ему-то плевать. Сайхара-чан всегда придёт на помощь! – Ох. Отстань. – махнув рукой на парня, Момота направился к выходу из игровой, где они находились, даже не дослушав, что там хотел сказать Кокичи. ***        Стоя перед зеркалом и рассматривая своё отражение, фиолетоволосый то и дело скалил зубы, пытался что-то сказать, но лишь открывал рот и снова его захлопывал. Слова правителя – или, как называл его Кайто, мелкого засранца, – надолго засели в мыслях парня, тем более, учитывая, что к няне он испытывал весьма тёплые чувства, и всё пытался как-либо ей понравиться. Но, то ли из-за внешнего вида, то ли из-за поведения – девушка никак не хотела находить с ним общий язык и постоянно в присутствии Момоты или наедине помалкивала, говоря лишь самые более-менее важные вещи.       Прижав середину языка к нёбу, а кончиком прикоснувшись к нижним зубам, космонавт широко открыл рот: – Гххххххх! Хыыыыыыыы! Гхыыыыыыба! Кагхусель! – и продолжая различные вариации слов с буквой «р», Момота постепенно сменил позу языка – просто не касался нёба кончиком. И… это оказалось удобнее! – Выскохоговахивай скохоговогхки на конкухсе! *** – Маки! Маки!        Догнав брюнетку в коридоре, Момота широко улыбнулся однокласснице. В ответ на это Харукава сначала скептически поднимает одну бровь, а парень, стараясь не спалиться, произносит: – Хагхукава Маки, не хазделишь со мной обед? – …Момота? – и снова взгляд полный недоумения обрушивается на космонавта. Но, подумав, что у него крыша поехала из-за всей этой заварушки, кивает и одновременно вздыхает. Неудивительно – она сама чуть ли не сошла с ума. А учитывая, что у мужчин мозг слабый… чёрт. Уже мысли Чабаширы получаются.        Всё ещё по-дурацки улыбаясь, – конечно, Маки, Харукава Маки, та, которая была симпатична ему изначально, согласилась с ним сходить пообедать! – он протянул руку, которую няня неуверенно, но приняла. Хотя, когда ребята подходили к кафетерию – девушка уже вытащила свою руку. Не потому, что неприятно, а потому, что…        Потому что у Кайто потели ладошки. – Пгоходи! – открыв перед ней дверь, сказал Момота. – Да, спасибо…        На столе же были заранее приготовленные бенто – Кайто успешно выпросил у Кируми помощь в их готовке (на самом деле горничная всё приготовила за него) – и две пачки клубничного молока. Отодвинув стул аки джентельмен, тем самым позволяя Маки сесть, космонавт сел напротив, пододвинув одно из бенто к девушке. – Ты… сам это сделал? – насторожено глядя на еду – по правде, она боялась, что кто-то мог подсыпать отраву в обед, и они оба бы померли и хрен с ним. – Да, я стагхался и готовил с любо… С любыми специями! – Момота-кун… – неуверенно, но откусив кусочек онигири, её взгляд перевёлся на парня. – Почему ты так говоришь? Раньше такого не было. – А-ха-ха! Так я же, это, кагхтавый. Ты пхосто не вслушивалась особо. Вот и не знала. – махнув палочками, в которых он держал палочку из варёной моркови, пожал плечами фиолетоволосый и только потом заметил, что еда упала на пол. Ничего, Тоджо приберёт. – Это… странно. – помолчав немного, хмыкнула девушка. На самом деле, Харукава совершенно недавно случайно стала участником разговора Сайхары и Момоты – второй рассказывал первому как якобы картавит для того, чтобы понравиться няне. Зная правду, она подыгрывала однокласснику – ведь теперь-то она знала, что симпатия взаимна. – Ничего странного нет! Картавость есть картавость! – всплеснув руками, – теперь и сами палочки улетели куда-то в пространство, – воскликнул космонавт, совсем забыв про якобы картавость (кажется у кого-то проблемы с памятью), и надулся, смотря на валяющиеся на полу палочки. – Хах, куда делась твоя каГХтавость? – шутливо передразнив фиолетоволосого, прищурила глаза брюнетка. Кайто в миг становится красным, от уха до уха, а Маки, впервые за всё время, начинает смеяться, звонкий смех няни отбивается от стен, путается в коридорах, и возвращается обратно.