Толстовка

Загнав машину в гараж, Кай проходит в дом и едва не летит носом в ковёр, спотыкнувшись о стоящий у двери чемодан. – Сэм! – орёт он, швыряя ключ на тумбочку, и скачет к дивану, попутно от души пнув чемодан ушибленной ногой. – Уже вернулся? – Сэм не спеша спускается по лестнице, на ходу защёлкивая ремешок часов и поправляя манжеты рубашки. – Я не ждал тебя так рано. Хорошо провёл вечер? – Более-менее, – хмурится Кай. – Ты уезжаешь? Присев на диван, Сэм обхватывает его лицо ладонями и пристально смотрит в глаза: – Съёмки для журнала и интервью. Завтра. А в воскресенье какой-то званный ужин. Кажется, благотворительный. Я вернусь в понедельник. Всё в порядке? – без перехода спрашивает он. – Ты какой-то взбудораженный. Кай открывает рот, закрывает, но затем всё-таки выдаёт глупое: – Что? Покусывая губу, Сэм запрокидывает его голову: – Пил? – Нет. Даже не собирался – я же за рулём. Вообще ничего такого, – Кай машинально дёргает «собачку» молнии, и Сэм, проследив взглядом движение его руки, прищуривается: – Я-я-ясно. Отодвинувшись, Кай расстёгивает толстовку и, поведя плечами, пытается её снять, что практически не осуществимо в сидячем положении зажатым в угол дивана. – Она – Алекса? – уточняет Сэм. – С чего ты взял? – рука застревает в рукаве, приходится неудобно извернуться, но Кай, со злостью дёрнув толстовку за ворот, всё-таки выпутывается из неё и кидает на пол. – Ну, Микки бы в ней утонул, а та рыжая девушка навряд ли такое носит, – улыбается Сэм. – Впрочем, с тебя бы сталось раздеть какого-нибудь парня. Тряхнув головой, Кай откидывается на спинку дивана и смеётся: – Не волнуйся, этим вечером ни один парень не пострадал. Просто, пока я был на танцполе, кто-то из девчонок увёл мою майку, и Алекс поделился толстовкой. Протянув руку, Сэм треплет его по волосам: – Хорошо. Я рад, что у тебя появились друзья, – он внимательно наблюдает за реакцией Кая, и Кай старательно улыбается. – Ничего не хочешь мне рассказать? – вдруг спрашивает Сэм. – Нет, – ровным тоном произносит Кай. – Хорошо, – вытащив из кармана смартфон, Сэм проводит пальцем по экрану. – Такси приехало, мне пора, – поднявшись и одёрнув брюки, он направляется ко входной двери. Кай смотрит ему в спину, а затем вдруг вскакивает следом и, схватив Сэма за руку, утыкается лбом в плечо. – Ну, что ты? – весомо опустив ладонь ему на шею, Сэм медленными круговыми движениями большого пальца поглаживает выпирающий шейный позвонок. – Хочешь, я никуда не поеду? «Да», – малодушно думает Кай, но вместо этого, для пущей уверенности мотая головой, бубнит: – Не хочу. Удачно долететь. –Точно? – уточняет Сэм ему в макушку. Сделав шаг назад, Кай засовывает руки в карманы джинсов. – Ага, – ухмыляется он. – Думаю, я уж как-нибудь переживу эти пару дней без тебя. – Можешь пригласить друзей, – предлагает Сэм, выдвигая ручку чемодана, – поплаваете в бассейне, позагораете. – Выйдя за порог, он оборачивается и улыбается: – Я напишу. До понедельника, Кай. – До понедельника, – выдыхает Кай и, когда дверь захлопывается, говорит: – Не думаю, что они придут. Впрочем, всегда можно заманить Микки обещанием разрешить поваляться в постели Сэма. *** Кай всю ночь мается в кровати, ворочаясь с боку на бок; под зажмуренными веками продолжают вспыхивать разноцветные огни танцпола, а фантомные басы пульсируют тупой болью в висках. Ему кажется, он до сих пор ощущает под пальцами чуть влажную кожу Алекса, его твёрдое бедро – между ног, сладкое от выпитых коктейлей дыхание – на губах. Утром Кай плетётся в ванную в напрочь раздёрганных чувствах. На смартфоне, в беседе, висит новое сообщение от Сэма: «Долетел нормально. Попытаюсь урвать пару часов сна до съёмок. С добрым утром. Не забудь позавтракать». «Сам не забудь», – набивает Кай. Через минуту приходит фотография. Сэм снял отражение в зеркале: девушка-визажист щёточкой укладывает ему брови, на голове сложносочинённая причёска. «Педик», – пишет Кай. «Я выпрошу тебе в подарок гель для волос», – отвечает Сэм. Улыбаясь, Кай поглаживает пальцами тёплый пластик корпуса телефона и набирает: «Спасибо». Подумав, он добавляет: «Не за гель», – а то вдруг Сэм не догадается. *** За три года учёбы в частной школе Кай привык делить комнату с пятью соседями и до сих пор странно ощущает себя в одиночестве. Иногда он боится, что Сэм не вернётся из очередной поездки, тот знает об его страхах, но так ни разу на прямую и не поднял эту тему. Видимо, чувствует вину. Пройдясь по пустым комнатам, Кай собирает грязные кружки из-под кофе – Сэм иногда оставляет их в самых неожиданных местах – и выстраивает в ряд на кухонном столе. Сполоснув одну, он включает кофеварку, мажет хлеб арахисовой пастой и пристраивается на стуле. Если подпереть голову рукой, а затем проехаться локтем по столешнице, то в дверном проёме как раз будет виден угол дивана, рядом с которым так и валяется толстовка Алекса. Кай гипнотизирует её взглядом, барабаня пальцами по пузатому боку кружки. Он завтракает наскоро, без аппетита, машинально пережёвывая хлеб и слизывая с передних зубов налипающую на них арахисовую массу, а затем вытаскивает из прачечной корзину для грязного белья, в которую собирает накопившуюся за неделю одежду, требующую стирки. Толстовку он подбирает последней, ухватив за рукав, но не кладёт в корзину, а попросту волочёт за собой. Запустив цикл, Кай ложится на пол и смотрит в потолок; в машинке шумит вода. Достав смартфон, он делает фотографию, чтобы отправить Сэму. «Это наша прачечная?», – уточняет он. «Да, я занялся стиркой. Видишь, какой я у тебя общественно полезный!» «Вижу. Я рад, что ты живёшь со мной». «Я тоже». Повернув голову, Кай прижимается щекой к холодному кафелю; за стеклом дверцы, о которую звонко ударяется «собачка» молнии, в пузырьках взбитой белой пены крутится толстовка. Он некоторое время наблюдает за ней, а затем, рывком поднявшись, идёт на кухню. Кай долго роется в шкафу, куда Сэм складирует подарки от поклонниц, в поисках приличного пакета. Наконец он обнаруживает один нейтральной расцветки – без сердец и плюшевых медвежат – и достаточно большого размера. Вытаскивая его, Кай надеется обнаружить внутри шоколад, а не ношенные трусики. В пакете оказывается коробка конфет, ещё съедобных, судя по дате, и Кай потрошит её. Надкусив конфету, он слизывает с пальцев потёкшую растаявшую начинку, ставит фанатке твёрдую «В» за подарок, а затем, подхватив коробку и пакет, возвращается в прачечную. Усевшись напротив стиральной машинки, Кай включает музыку на смартфоне, суёт за щёку ещё одну конфету и, упершись затылком в стену, закрывает глаза. Он умудряется задремать – сказывается бессонная ночь – и вздрагивает, когда машинка резким сигналом оповещает об окончании стирки. Перекладывая одежду в сушилку, Кай мерзко хихикает, представляя, что толстовка подсядет и не налезет на широкие плечи Алекса. Впрочем, об его широких плечах лучше не думать. Как и мускулистых руках с большими ладонями. Кай заедает мысли оставшимися конфетами и долго, пока не начинает ломить зубы, мелкими глотками пьёт холодную воду прямо из-под крана. Вынув толстовку из сушилки, он кладёт её на крышку, разглаживая, сворачивает аккуратно, скользя пальцами по мягкому, чуть вытершемуся на рукавах, флису. На манжете, у шва, небольшая дырка, и Кай ковыряет её ногтем. Подобрав с пола пакет, он долго смотрит на толстовку, покусывая губы, и не двигается. Накануне всё вышло донельзя глупо, Кай хотел всего лишь подразнить Алекса, но совершенно упустил из виду тот момент, что он не так прост, каким прикидывается. В итоге Кай слишком расслабился и подставился, потому что оказался не готов. Он, вообще, ко всему был не готов. Взъерошив волосы, Кай сдёргивает толстовку с сушилки и, ненавидя себя за слабость, осторожно подносит к лицу, нюхая. Производитель кондиционера для белья, который Кай щедрой рукой залил в машинку перед стиркой, в рекламе обещал придать одежде запах альпийского утра. Не то чтобы Кай бывал в Альпах, но он твёрдо уверен, толстовка Алекса в данный момент точно не должна пахнуть разгорячённым телом, как утро после хорошей ёбли, когда вы, словно две мокрых мыши, откидываетесь на смятые, вдрызг обконченные простыни, а воздух в комнате такой влажный и тяжёлый, что его с трудом удаётся втянуть распахнутым ртом в лёгкие. Уткнувшись лицом в толстовку, Кай взахлёб дышит ей, а затем смеётся – ткань, как и положено, пахнет химией с чуть различимым тонким оттенком отдушки, а запах Алекса он не слышит. Кай его просто помнит. От осознания этого факта одновременно становится плохо и очень хорошо, а ещё муторно-жарко. Каю кажется, будто внизу живота разливается горячая патока, и враз накатившее возбуждение такое же – тягучее, сладкое и вязкое. По-хорошему нужно запихнуть толстовку в пакет и убрать до понедельника с глаз долой, но Кай медлит. Его мозг словно отформатировали, и теперь в голове ощущается приятная звенящая пустота. Единственное, на что хватает Кая, так это не отдрочить себе прямо в прачечной – до спальни он добирается на автопилоте и, честно говоря, удивляется, когда оказывается рядом с кроватью. Стискивая толстовку в кулаке, Кай валится на постель. Закрыв глаза, он посекундно воссоздаёт в уме предыдущий вечер, припоминая звуки, запахи, ощущения. Ему стыдно и страшно, но в то же время до одури хорошо. Расстегнув джинсы, Кай подтягивает толстовку ко рту и лижет ткань – шершавую под языком – а затем накрывает ладонью стояк. Отдрачивая себе, он трётся щекой о толстовку, вспоминая, как накануне делал то же самое, но только голой грудью. Кай представляет быстрый секс с Алексом, в одежде, верхом на нём, ощущения грубой джинсы под задницей и горячего члена внутри. Собственный бы скользил по их шмоткам, пачкая подтекающей смазкой – и именно эту мысль Кай воплощает в реальность. Ему чертовски мало всего, поэтому, засунув пальцы в рот, Кай смачивает их слюной, а затем, заведя руку за спину, пропихивает два в себя. Выходит почти на сухую, боль немного отрезвляет, и Кай со злостью думает об Алексе. Хочется подойти к нему, тряхануть хорошенько и спросить: «Зачем ты такой хороший со мной? Ты дал мне толстовку по доброте душевной или специально, зная, что всё закончится этим? Может, ты и сам на выходных гонял в кулак, думая обо мне? Впрочем, нет, какое там, я ведь полуголый практически трахнул твою ногу, а ты даже в лице не изменился. Это тренер даёт тебе какой-то допинг, от которого появляется импотенция, или ты настолько зациклен на Микки, что на других у тебя не встаёт?» При мысли о Микки Кай рычит и с такой силой стискивает пальцами головку, что под закрытыми веками вспыхивают белые круги. Он почти на грани, однако разрядка никак не наступает, будто не хватает одного единственного завершающего штриха, и тогда Кай продолжает дрочить, обвернув член подолом толстовки. Тонка нежная кожа ощутимо трётся о ткань, на периферии сознания он соображает, что сильно пожалеет об этом после, но всё происходящее настолько грязно и запретно, что остановиться уже невозможно. Кай выжимает из себя болезненный оргазм, заляпывая спермой живот, а затем, отдышавшись, вытирается толстовкой, размышляя, не вернуть ли её Алексу обконченной. Так и так, мол, прости, но я её трахнул. Знаю, твоя толстовка была невинна, и как честный человек теперь я обязан на ней жениться. Отдашь её мне, ой, то есть за меня? Шмыгнув носом, Кай закусывает рукав и трёт глаза тыльной стороной запястья. Он верит, что обязательно разберётся с тем, что происходит в его жизни. Вот только сейчас полежит пять минут в обнимку с толстовкой Алекса, но затем обязательно поднимется и разберётся.