Всадники минувших лет

      Всадники Апокалипсиса. Чума, Война, Голод и Смерть. Люди с давних времён либо боялись этих существ, либо не верили в них вовсе, ведь у каждого народа своя версия развития событий, которые произошли или произойдут в случае нашествия четырёх глобальных бедствий. Кто-то искренне убеждён в том, что все катаклизмы случились до нашей эры, кто-то – что человечеству лишь предстоит испытать гнев небес на собственной шкуре. Но правды никто не знает и вряд ли сможет узнать, ведь никто из смертных не видел всадников воочию. Не так ли? *** Нехотя спрыгнув с оконного выступа на тёмный кафельный пол и поправив лямку рюкзака, Жан презрительно фыркнул, когда Конни спросил насчёт совместного посещения сегодняшней лекции по истории. – Вся наша история чрезмерно приукрашена, особенно благодаря религиозным деятелям и правительству. Надо оно тебе, ходить на предмет, где лгут практически во всём, от начала до конца, дурень? – Сам ты дурень, конская морда! Так говоришь, будто лично был свидетелем переписания истин. История – довольно интересный и познавательный предмет. По крайней мере, мне и Саше очень нравится, – Конни слегка замялся, но продолжил, – ведь раньше люди жили и думали абсолютно иначе! Разве не круто узнать о событиях, которые влияли на их поступки и мировоззрение? – приятельски ткнув кулаком в грудь друга, Спрингер ехидно улыбнулся. – Не круто. Я пас. Удачно пообжиматься на парах с Картофельной, – Жан отряхнул эмблему с единорогом на своей студенческой куртке и вышел на улицу, не дожидаясь очередной тирады одногруппника на тему "Мы с ней друзья, а ты – озабоченный придурок" и уходя как можно дальше от места обучения, несмотря на непогоду. Никто не ожидал, что небо почернеет в считанные секунды, ибо телевизионные прогнозы в один голос твердили об отсутствии бурь на ближайшую неделю и гарантировали солнечный и невероятно тёплый день. Однако разбушевавшийся ветер не был согласен с метеорологами и уже нещадно срывал едва пожелтевшую листву с массивных крон, а вдали слышались отголоски надвигающейся, рычащей подобно дикому зверю бури, от которой, казалось, сама земля вздрагивала, пробудившись от многовекового забвения. – Будет ураган, Жан, не советую долго гулять здесь, – добродушный голос невольно заставил Кирштайна дёрнуться от неожиданности и повернуться лицом к собеседнику. – А ты-то зачем вышел, умник? Боишься грозы, как маленький, я знаю это наверняка. – Кто сказал, что боюсь? – удивленный взгляд вопрошающего слегка порадовал Жана. – Ты порой зажмуриваешься, когда молния сверкает над твоей головой, – карикатурно изобразив зигзаг пальцем над затылком друга, парень тускло улыбнулся, чувствуя, как погода становится всё хуже. – Рефлекс, выработанный веками жизни, если можно это так назвать, – немного слащавые интонации в голосе таяли при появлении вихря, который поднимал вокруг говорящих мощную стену пыли, закрывая от чужих глаз причудливые метаморфозы. Студенческая одежда Жана начала будто переплавляться в довольно изящные бордовые латы, напоминающие драконью чешую, а в руках постепенно материализовывались два длинных, исчерченных древними символами клинка. – Кажется, кто-то отвык от оружия за столько лет мирной жизни, да, Война? – на Жана смотрел уже не милый парень-сокурсник, а Четвёртый всадник, чья правая половина лица и рука лишились оболочки, обнажив белоснежные кости. Чёрная мантия едва дымилась от недавней материализации, длинное лезвие косы с искривленным древком сверкало в живой руке при полном отсутствии солнечного света. Сочетание милой человеческой части и части мертвеца напрягало с непривычки. – Завались, Смерть. Ты тоже давно не орудовал своим инструментом. И выглядишь жутко. Где Первый и Третий? – Чума уже начал свой путь, а Голод следит за ним. Ты же знаешь, как Бертольду тяжело расставаться со своим другом, тем более в такое время. Он вечно будет беспокоиться о Райнере, ведь ему приходится начинать весь этот ад одному. Жан вспомнил истинные обличия своих давних товарищей и посмотрел в сторону. – Знаешь... Мне гораздо больше по душе наша смертная жизнь, нежели это многовековое рабство. – Раньше мы так не думали, – тоскливо взглянув на костяную руку, всадник тяжело вздохнул, – хотя я с тобой полностью согласен. Мне нравится, когда меня воспринимают, как хорошего человека с бескорыстными поступками, а не как страшный конец своей короткой истории, который увенчается звонким свистом косы над их погибающими телами. Но долг есть долг. Увы, не нам решать. С громогласным грохотом небо рассекла молния неестественного цвета, разрезая свинцовые тучи, отчего Смерть зажмурился на пару секунд. Разомкнув веки, он увидел, как Кирштайн уже оседлал неизвестно из какой преисподней появившегося огненного коня, ослепляющего своим светом, а затем подвёл к другу вторую, мертвенно-бледную лошадь, которая плелась рядом с буйным скакуном Войны и смотрелась на его фоне крайне блёкло, но не менее устрашающе. Парень вручил товарищу уздечку в руки и взглянул на него загоревшимися адским пламенем глазами, словно под цвет отливающих кроваво-красным лат. После он приподнял мечи, крепко вцепившись в рукояти, и мрачно произнёс: – Грядёт очередная новая эра. И мы вновь встретимся у её истоков. Все четверо. Обещаю, ты не будешь одинок ни в одной из смертных жизней, Марко.