"Ricordo d'infanzia" ("Воспоминание детства", композиция Э. Морриконе из саундтрека к "Спруту")

«Всего лишь бронхит… ничего серьезного», — убеждал себя Каттани, пока автомобиль Треви легко нес его по миланским улицам по направлению к больнице. Однако тревога не отступала, как он ни старался её унять. — «…Но ведь в больницу не попадают, когда ничего страшного… Зато в больнице она под наблюдением… Но совсем одна… И Паола иногда бронхитом болела, это ничего… Но от неё в этом случае мама на шаг не отходила. К тому же моя дочь не была таким хрупким ребёнком». — Комиссар, я Вас здесь подожду, — сказал Треви, притормаживая у входа. — Не жди, я надолго. — А мне некуда спешить. Пока учебник почитаю. А то дома не могу себя заставить, всё время что-то отвлекает. Коррадо вошел в здание больницы и навел справки о Грете Антинари. Ему сказали, что девочку привезли утром одну — Бернардо не может оставить других детей, пока не найдет кого-нибудь, кто за ними присмотрит. С тех пор Грета плачет, стоит кому-нибудь к ней приблизиться. Как раз сейчас медсестра пытается ей капельницу поставить — Грета не дается, хоть привязывай. Коррадо пообещал помочь медсестре в этом нелегком деле и рванул в палату. Грета лежала, завернувшись в одеяло, повернувшись к стене. Рядом с ней — медсестра с беспомощным видом что-то ласково говорила малышке. — Грета! — Коррадо в один миг оказался около ребенка и крепко прижал малышку к себе. Она спрятала заплаканное лицо у него на груди. — Коррадо… я так тебя ждала! — малышка крепко обхватила его руками за шею. — Девочка моя ненаглядная, — Коррадо коснулся губами её лба — он пылал. Но комиссар всё равно почувствовал, что тревога его отпускает. — Всё хорошо, успокойся, солнышко. — Коррадо, мне плохо… вот здесь, — девочка положила ладонь себе на грудку. — Конечно плохо — ты ведь не даешь этой милой синьорине помочь тебе, — он указал на медсестру, которая в ответ слабо улыбнулась. Коррадо осторожно уложил Грету обратно на подушку, взял её ручку и закатал рукав. — Я боюсь, это больно! — малышка снова захныкала. — Милая, тебе нечего бояться, я ведь рядом и это не больно, — Коррадо взглядом дал знак медсестре, продолжая держать ребенка за руку. Грета с ужасом наблюдала, как медсестра ищет вены на её руке: — Сожми кулачок, детка. К счастью, Грета повиновалась. — Грета, туда не надо смотреть. Посмотри, что я тебе принес, — Коррадо достал любимую Гретину игрушку — плюшевую собачку, потертую временем. — Она скучала без тебя, и Бернардо отпустил её сюда. Малышка радостно прижала игрушку к щеке. Коррадо краем глаза увидел, что медсестра ввела иглу в венку. Наконец-то, слава Богу. — Грета, больно? — спросил Каттани. — Нет. — Я же тебе говорил. — Синьор, Вы пока здесь будете? — спросила медсестра. — Да. — Я тогда позже зайду. Пожалуйста, следите, чтобы игла на месте была. — Хорошо. Медсестра вышла. — Я всю ночь не спала, а утром меня сюда привезли, — пожаловалась Грета. — Грета, послушай меня, это очень важно: если ты плохо себя почувствовала, всегда сразу говори об этом Бернардо, ты меня поняла? Малышка кивнула. — Я расскажу тебе интересную сказку, а ты постарайся уснуть — во сне выздоравливают. Грета прикрыла глаза, поудобней расположившись на подушке и уложив собачку рядом, а Коррадо начал рассказать одну из любимых сказок Паолы, которую дочь часто просила рассказать, когда была маленькой. Через некоторое время он прервался на середине — Грета спала. Коррадо внимательно смотрел на нежное личико ребенка — какая же она красавица! Любовь и радость в его беспросветной жизни! «Amore…», * — шептал он, беря Грету на руки, когда нашел её в доме Тано после её прибытия в Милан. «Tesoro mio», ** — шептал он, беря на руки новорожденную дочь. «Tesoro mio», — безнадежно повторял он во время нервного срыва Паолы за несколько дней до её смерти. Воспоминания о дочери придавливают его тяжелой плитой всякий раз, когда он просыпается по утрам, а просыпается он, как правило, после очередного ночного кошмара. Коррадо посмотрел на Гретины слипшиеся от слез реснички. Его собственная дочь намного проще переносила неприятности и болезни, даже когда была младше, чем Грета сейчас. Заболев, уверяла родителей что не так уж ей и плохо и совсем скоро она поправится. И действительно быстро поправлялась. Солнечный характер. Единственный обожаемый ребенок. В Гретином возрасте у Паолы всё было безоблачно — любящие и любимые родители, книжки, игрушки, рисунки, друзья. Грета совсем другая и жизнь у неё другая. Если что-то не так, она либо плачет, либо замыкается в себе. И как она будет жить с таким характером в этом страшном мире? С самого рождения дочери Коррадо воспринимал её как нечто постоянное в его жизни, то, что должно быть и всегда будет, тогда как Грета — далекий мерцающий огонек. Задаваясь вопросом, какой будет Паола, когда вырастет, ему и в голову не приходило, что этого он никогда не увидит. При этом Коррадо знает наверняка, что не увидит взрослой Грету — он не доживет — щупальца спрута дотянутся раньше. Как будет Грета без него? Тихо вошла медсестра и убрала капельницу. Малышка проснулась. — Коррадо… ты здесь… не уходи только. — Я ещё побуду с тобой. Потом мне нужно будет уйти. Но я ещё приду к тебе, и Сильвия придёт… — Нет, останься со мной! — Грета снова расплакалась. Коррадо словно ножом по сердцу полоснули. Он прижал ребенка к себе. — Не плачь, сокровище моё, всё хорошо… о тебе здесь позаботятся, скоро ты поправишься, и Бернардо снова заберет тебя. Только ты здесь веди себя хорошо, поняла? — однако вид Греты говорил о том, что ничего она не поняла и не хочет оставаться одна. — Почему Бернардо сюда не пришел? — Ему не с кем оставить других деток. Если он найдет кого-нибудь, кто за ними присмотрит, он обязательно тебя навестит, — Коррадо гладил Грету по щеке. — Мы с Винченцино читали интересную книжку… Пусть Винченцино тоже ко мне придет. — Я поговорю с Бернардо об этом. Винченцино — хороший мальчик? — Да. — Вы с ним дружите? — Да, — похоже, Грета немного успокоилась. — А что дальше было в твоей сказке? Коррадо продолжил рассказывать. Паола и Грета… Никто никогда не занимал в его сердце столько места, сколько они. Ни женщин, ни друзей он не любил так сильно, как двух своих девочек. Паолу он не смог уберечь, а Грете не может дать семью и чувство защищённости. Что, если бы он женился на Сильвии, они бы удочерили Грету и улетели бы на Луну по поддельным документам, чтобы находиться в безопасности? Мама, папа и дочь. Это уже было в его жизни и больше никогда не повторится. Грета снова спала, Коррадо осторожно коснулся её лба — вроде жар спадает. Или ему так кажется? Он тихо вышел из палаты, поговорил с Гретиным врачом и вышел на улицу в ранние сумерки. Уже девятнадцатое марта, а всё ещё по-зимнему холодно. Или это у него изнутри идет могильный холод? — Садитесь, комиссар. — Треви! Дождался всё-таки! — Как малышка? — Вроде ничего страшного. Слушай, кто у нас в отделении хорошо с детьми ладит? Нужно, чтобы кто-то присмотрел за подопечными Бернардо, чтобы он смог Грету навестить. — Я подумаю над этим вопросом. — Завтра с утра мне нужно отвезти Лореллу к Фроло. — Вас отвезут. — Но на обратном пути никакого эскорта! Зря Вы так, комиссар, — Маурицио сосредоточился на дороге, отгоняя предчувствие, коснувшееся сердца могильным холодом… * В русском переводе в разных озвучках: «радость моя», «девочка моя». **Сокровище моё.