Только по разрешению

Услышав просьбу допустить Геллерта к своей игрушке, Криденс задумался на несколько секунд, но согласился. Геллерт это оценил — мальчик неохотно делился тем, что считал своим. По вполне понятным причинам. Увидев их вдвоем, Грейвз прищурился: — Один ты больше не справляешься? — Порядком невоспитанная игрушка, — заметил Геллерт. — И ты ему позволяешь? — Мне нравится, — Криденс улыбнулся и протянул руку — черные щупальца дыма обвили его запястье, потянулись к пленнику. Судя по тому, что Грейвз прикусил губу, а не шарахнулся — ему было не впервой. Интересно, как же мальчик развлекался без его, Геллерта, участия?.. Явно поднаторел — обскур, послушный воле своего владельца, обвил оба запястья Грейвза и вздернул его вверх, вынуждая встать на ноги, вытянуться, почти повиснуть с поднятыми вверх руками. Геллерт наблюдал, как Криденс подошел ближе, как гладил обнаженного, беспомощного пленника, как тихо приказал раздвинуть ноги — и Грейвз подчинился. А когда Криденс сунул руку ему между ног, поиграл с яйцами, начал поглаживать член… — Ему же нравится, — не заметить реакции и не понять, что было вложено в этот низкий, чувственный, сдавленный стон, мог только слепой или глухой, а Геллерт не был ни тем, ни другим. — Нравится, — подтвердил Криденс. — Злит, что это так, но нравится. Подними глаза! Темные глаза Грейвза действительно были весьма злыми и одновременно растерянно-послушными. — Вы хотите просто посмотреть или тоже принять участие? — Криденс обернулся к Геллерту. — Сначала посмотрю. Продолжай, пожалуйста, мне интересно. — Хорошо, — кивнул, Криденс снова обратил внимание на свою игрушку. — На колени. Ты знаешь, чего я хочу. Грейвз действительно знал. Ленты обскура ослабли, и он плавно опустился вниз, сам, по своей воле. Спокойно начал расстегивать брюки на Криденсе. Кажется, честь своей задницы — и не только задницы — он оценивал весьма низко, настолько, что не считал их достойными того, чтобы изо всех сил сопротивляться — как тогда, когда Геллерт узнавал у него подробности быта МАКУСА. Геллерт обратил внимание, что особых следов на пленнике не было — так, один сосок слегка припух, на плече клеймом темнели следы укуса, еще было несколько царапин, засосов и пара покраснений неясного происхождения. Похоже, Криденс не был садистом, он в основном трахал пленника, а не пытал. Геллерт смотрел, как Грейвз высвободил член Криденса, обхватил пальцами еще пока мягкий ствол, вобрал в рот целиком, затем выпустил и начал облизывать долгими, старательными движениями. Криденс стонал тихо и сдержанно, вплел пальцы в короткие темные волосы, сжал, но ритм пока не задавал, позволяя пленнику действовать на свое усмотрение. Судя по всему, Грейвз удивительно хорошо умел делать минет. Уж слишком спокойно, деловито и сноровисто он действовал. И вряд ли успел научиться за то время, что провел в плену. — Позволишь своей игрушке показать свои умения на мне? — Грейвз вздрогнул от этих слов, а Криденс, помедлив, кивнул. То ли размышлял, то ли осознавал, что у него спросили. — Хорошо. Ты слышал Геллерта? Выполняй, — Криденс отстранился, сел на постель пленника — роскошную, широкую кровать с металлическими столбиками — все для того, чтобы развлекаться было удобно, — и начал лениво ласкать себя. Грейвз, обнаженный, с наполовину возбужденным членом, остался стоять посреди комнаты на коленях, глядя в пол. Потом все-таки сдвинулся с места — Геллерт видел, как напряжены все мышцы пленника, как нелегко ему дается такой способ передвижения — в моральном плане, не в физическом. Но Грейвз был не таким человеком, который поступается своими принципами, даже если эти принципы звучат как «забудь о гордости, останься жив и цел, и тогда, возможно, у тебя будет шанс». Ему явно пришлось заставить себя открыть рот, коснуться члена губами и языком — Геллерт расстегнул брюки сам и теперь наслаждался видом того, как злющий, отчаянно нежелающий этого делать Персиваль Грейвз берет у него в рот. Злющие глаза и действительно умелый рот — как всегда, первое усилие далось наиболее тяжело, а потом пошло легче. Грейвз словно бы насаживался на его член, раз за разом проходясь плотно сжатыми губами по чувствительной головке, ладонь легко поглаживала ствол. Вероятно, Грейвз просто не умел делать плохо то, что взялся делать. Геллерт слегка прикрыл глаза. Зря он настолько отставил в сторону нехитрые плотские удовольствия ради дела… Если он сейчас расслабится и позволит удовольствию взять верх, то довольно быстро кончит. Несомненно, это будет приятно, и его семя на лице Грейвза будет смотреться просто потрясающе, но не в привычках Геллерта настолько быстро заканчивать игру. — Молодец, — похвалил он, ожидаемо полюбовался вспышкой злости, покрепче ухватил за волосы и несколько раз потянул к себе, утыкая Грейвза носом в свой пах. Тот действительно справился — член легко прошел в горло, ощутил тугие, давящие стенки его гортани. Насладившись этим пару секунд, Геллерт отпустил пленника. — Отлично. Теперь иди к хозяину. Криденс, я надеюсь, тебе понравилось? — Очень, — Криденс улыбался, глядя на их двоих так жадно, что было очевидно — он не сводил с их взгляда все время, пока его любимая игрушка ублажала Геллерта. — Иди сюда, на кровать, на четвереньки, — обратился он к пленнику. Грейвз принял требуемую позу — легко, плавно, встал как раз так, чтобы было удобно принимать в себя член — ноги раздвинуты, опора на колени и локти, спина не прогнута, задница выставлена. Голову он низко опустил — Геллерт предположил, что пленник только рад тому, что в такой позе ему не надо смотреть никому в глаза. Криденс кинул на Геллерта шальной взгляд, легко читающийся как «сейчас я покажу вам, как я умею!», вытянул руки, и черный туман поплыл вперед. Он обвился вокруг Грейвза несколькими толстыми плетьми — подхватил под живот, обнял шею, и, сколько Геллерт мог видеть, настойчиво ткнулся в губы. Грейвз оставался послушным — он открыл рот, впуская в себя шупальце, и вздрогнул лишь тогда, когда еще два принялись его ласкать: одно обхватило член, другое надавило на анус. Криденс действительно мог удивительные вещи — он отлично контролировал свою необычную силу и ее разрушительную мощь. От такого тесного контакта с обскуром Грейвз, кажется, вовсе не страдал и не собирался чернеть и помирать, как жертвы, из которых высасывали жизнь. — Тонкая работа, — Геллерт был непритворно восхищен, — я очень доволен, что игрушка тебя не только радует, но и сподвигает к такому мастерству. Криденс, это великолепно! Не только как развлечение, но и для дела. — Спасибо! — Криденс зарделся. Он не отводил взгляда от пленника, концентрируясь на своих действиях, направляя движение сразу четырех щупалец. Кажется, это утомляло — уже через минуту Криденс отозвал обскура, черные ленты втянулись в его тело и исчезли. Грейвз, кажется, даже качнулся вслед за ними. Он тяжело дышал, бока вздымались, а крайнее возбуждение было просто-таки очевидным. Геллерт подошел поближе, легко провел пальцами по лбу Криденса, магией испаряя капельки пота. Криденс чуть двинулся к нему, мимолетно прижался щекой, поднял глаза, широко и счастливо улыбаясь. — Ты позволишь? — Геллерт огладил ягодицу и бедро все еще стоящего, как оставили, Грейвза. Не следует вырывать игрушку у Криденса. Он ведь обещал, что Грейвз только его, и не будет столь глуп, чтобы не сдержать слово, данное обскури. Великолепно контролирующему свою силу, очень полезному обскури. — Позволю, — Криденс кивнул и встал с края кровати. — Тогда я буду спереди. Но сначала я тоже хочу посмотреть. Вот, возьмите, — черное щупальце, возникшее столь быстро, что Геллерт и не заметил, протянуло ему баночку густой, приятно пахнущей мази. Геллерт воспользовался ей по назначению, вставая между раздвинутых ног Грейвза. Смазки он не пожалел, не желая портить никому из них удовольствие. Грейвз, ощутив, что к его заднице прижимается головка члена, переступил ногами, выгибаясь поудобнее — он явно был готов, он хотел, желал, невзирая на личное отношение к тем, кто сейчас овладеет им. После ласк обскура Грейвз был растянут, но в меру, ровно настолько, насколько нужно для комфортного проникновения. Он сдавленно, постепенно и окончательно теряя контроль, застонал, напрягся, сжимаясь вокруг входящего члена. Геллерт тоже не собирался остаться молчаливым — он действительно слишком долго не задумывался о потребностях тела. В их прошлую с Грейвзом встречу ничего подобного не было — у Геллерта совсем не было времени и информации. К тому же, откровенное насилие ему никогда слишком не нравилось, разве что в минуты вспышек ярости. Вне их психологическое насилие было интереснее. А сейчас Грейвз стонал под ним так, что насилие, действительно, оставалось только психологическое. Это больше походило на занятие любовью при полном согласии участников — Грейвз припал к постели, отвечая на каждое движение, реагируя телом и вслух, они двигались совместно, в одном древнем ритме, и это было не спором и не схваткой, а танцем. Криденсу, кажется, надоело смотреть — он тоже забрался на постель, схватил Грейвза за ошейник, потянул к себе, напоминая, кто его хозяин. Ткнул его лицом себе в пах, вставая напротив. Геллерту было видно, с какой готовностью пленник подчинился, его движения слегка изменились, стали менее жадными, яростными из-за того, что теперь Грейвзу приходилось ублажать и Криденса. Судя по лицу того, Грейвз старался, не жалея себя, а судя по тому, что Геллерт нащупал, протянув руку под чужой живот — ему это нравилось. Интересно, они вдвоем сейчас воплощали тайные фантазии главы аврората? Или это было сознательное решение — не противиться ни физически, ни морально, принять случившееся, постараться забыть о своем положении? В огне телесной страсти могло сгореть и не такое, Геллерт знал. Оно отменно даровало забвение, хоть и ненадолго. Теперь пот выступил уже на самом Геллерте — член ходил внутри Грейвза с легкостью, чужие стоны, прогнутая спина и полная самоотдача подстегивали и возбуждали не хуже приятных ощущений собственной плоти, и на самом пике желания Геллерт продержался сравнительного недолго. Оргазм, еще более сладкий из-за того, что его оттягивали, прошел волной приятных судорог по телу, семя выплеснулось на спину и ягодицы пленника — Геллерт нарочно покинул его тело, чтобы увидеть, как оно будет стекать по чужой коже. Он отодвинулся и лег, восстанавливая дыхание, Криденс улыбнулся ему, а потом отчетливо произнес — «Можно» — и только тогда Грейвз коснулся собственного члена. Надо же, мальчик еще и дрессировкой игрушки увлекался на досуге. С другого ракурса Геллерт мог наблюдать, как исчезает между мокрых, припухших губ член Криденса, когда его заглатывают до основания, что глаза у Грейвза закрыты, а лицо искажено забытьем удовольствия, и что пленнику сейчас положительно все равно и на собственное настоящее положение — не то, которое коленно-локтевое, а то, которое плен, — и на расстановку сил в комнате. По телу Грейвза пробежала одна волна дрожи, другая, Криденс, не растерявший внимательности даже в такое мгновение, произнес еще одно «Можно» — и через несколько секунд Грейвза выгнуло, семя потекло сквозь его сжатые на собственном члене пальцы. Криденс, крепко сжав пальцы на загривке своей игрушки, не позволял ему отстраняться, заставляя остаться с членом в горле и не дышать, все то время, пока Грейвз кончал. Отпустил лишь спустя больше десятка секунд, позволил жадно глотнуть воздуха и снова притянул к себе. Ухватил за волосы поудобнее и начал движения бедрами сам — быстрые и грубые. Геллерт наблюдал за лицом Криденса. Сейчас на нем было масса всего — удовольствие и наслаждение, и от ласк, и от своей власти и чужой покорности, от того, что сильный и влиятельный маг под ним — не больше, чем игрушка для удовлетворения похоти, выполняющая каждый его приказ. Себя было можно поздравить — Геллерт угадал: для Криденса именно власть была сладчайшим наркотиком, он хотел ее, зримой и ощутимой, а не призрачной и перспективной, хотел ощущения собственной значимости и силы, возможности делать то, что хотелось — чего-то, чего никогда не дала бы ему другая сторона. А значит, Криденс останется на его, Геллерта, стороне. Когда его таки отпустили, Грейвз и правда выглядел потрясающе и непристойно — раскрасневшийся, тяжело дышащий, с семенем Криденса на лице, он облизывал губы, и, кажется, не собирался стирать ничего без приказа. — Отлично, — улыбнулся Геллерт, когда Криденс, такой же горячий и взмокший, лег рядом. — У тебя чудесная игрушка, ты прекрасно ее дрессируешь, а твои успехи в контроле обскура — выше всяческих похвал. Продолжай в том же духе. Криденс улыбнулся Геллерту, довольный и польщенный, глаза его горели — и кроме прочих чувств там можно было разглядеть однозначную преданность. Нет, Геллерт определенно не ошибся.