***
— Далеко ещё до дома? — согнувшись в три погибели от усталости поинтересовалась мрачная, как грозовая туча, Земфира. — Ты сказала, от парка до дома минут двадцать лёгкой трусцой, а мы уже часа полтора бежим хрен пойми куда… — Ну, вроде, двадцать минут… Должно было быть… — Должно? — распахнула глаза уже едва дышавшая Рената, хватаясь за отдающий тупой болью бок. — Да я умру прямо тут сейчас! Что значит «должно»? — Ну, мам, я этим маршрутом не бегала ещё ни разу… — пожала плечами вполне себе бодрая Уля. — Похоже, что мы заблудились… — Бля… — в сердцах выдохнула Рамазанова, напрочь позабыв о наличии рядом «ребёнка». — Пиздец! Ты издеваешься? Я сюда отдохнуть приехала, а не «увидеть Париж и умереть»! — Ой-ой, Земфира Талгатовна, что такое? Старость — не радость? — скривила губы в ухмылке противная Улька. — Как же ты концерты свои выдерживаешь, если сейчас помирать тут собралась уже? — Ульяна! Что ты несёшь? Какая ещё старость?! — тут же покрылась от гнева красными пятнами мамочка, для которой проблема старения вообще была больной темой. — Разве можно так говорить? — А что такое? Разве я не права? На себя посмотрите — дышите тут обе, как полудохлые престарелые курицы… Аж смотреть противно! — издевалась «добрая» дочка. — Подумаешь, побегали чуть больше запланированного. Лучше скажите, что вам просто скучно бегать… Конечно, я понимаю, это ж не кувыркаться всю ночь в постели и мешать мне спать, да-да… — брезгливо скривилась девушка. — Чего так на меня вылупились? У здешних квартир знаете, какие стены тонкие? Заколебали вы обе! Высказавшись, Ульяна хотела было развернуться и уйти, но Земфира оказалась быстрее, ухватив её за локоть и развернув лицом к себе. — Живо извинись перед матерью! — строго припечатала Рамазанова. — С чего это? — фыркнула девушка. — Я правду сказала, а если у кого-то, — дочурка покосилась на мать, — тараканы в голове вместо мозгов и куча комплек… Договорить она не успела. Ладонь певицы с характерным звуком обрушилась на щёку Ульяны. — Я сказала, извинись! — сквозь зубы негромко повторила Рамазанова. — Не буду! — взвилась девчонка, вырываясь и отскакивая от Земфиры на несколько шагов. Щека горела огнём, слёзы застилали глаза, а душу на кусочки рвала обида: — А ты… Ты не смей мне указывать, поняла?! Ты кто такая, а? — перешла на крик Ульяна. — Ты нам вообще никто, слышишь? Если б мама замуж вышла, я ещё понимаю. Был бы у неё муж и что-то там мог требовать, а ты? Ты кто? Так, просто любовница! Самая обычная девка на ночь… — посеревшая Земфира умудрилась заметить краем глаза, как схватилась за сердце Рената. — Да-да, девка, на которую вконец спятившая мамочка променяла родную дочь! А, впрочем, чему я удивляюсь? Одна полоумная, вторая — вообще гостья из Космоса… И ведь нашли же друг друга! Да ещё так, что никто вокруг больше нахрен не нужен… Блеск! Доченьку можно с глаз долой отправить, а самим кувыркаться… Молодцы! — девушка переводила полные слёз глаза с растерявшейся, сжавшей зубы до желваков на скулах Земфиры на бледную, как мел, усевшуюся прямо на грязный асфальт мать, ноги которой попросту подогнулись от таких ядовитых и злых слов своего ребёнка. — Чего таращитесь на меня? Я соскучилась по тебе, мам, очень-очень! А ты… Ты опять эту с собой притащила за каким-то хреном… Совсем уже помешалась на ней, а на меня, как всегда, насрать! Земфира обхватила себя руками и отвернулась от разыгрывавшейся на её глазах и с непосредственным её участием дикой семейной сцены, переносить которую не было сил. Почему-то вдруг стало резко холодно, в глазах потемнело. Господи, ведь не хотела же она ехать с Ренаткой в Париж, ох, как не хотела! Нет, подруга всё же уговорила её, мол, ты там была только с концертами, а в этот раз мы с тобой просто погуляем по ночному Парижу, типа, романтика и всё такое… «Зашибись, как всё романтично, ага…» — молоточками стучало в висках певицы. Она никак не понимала, что случилось вдруг с обычно тихой, послушной девочкой, с которой, как ей всегда казалось, она отлично находила общий язык, как ни с кем другим больше. Ну, разве только, кроме самой Ренаты… Сердце сжалось в груди до размеров малюсенького камушка. Получалось, именно что, только казалось. Девчонка её люто ненавидела, оказывается, всё это время… — Да идите вы обе! — зло выплюнула Ульяна и, быстро рванув куда-то в сторону, запрыгнула на подножку отходящего трамвая. Земфира встряхнулась, будто собака, выбравшаяся из мутной воды на берег, и на плохо слушающихся её ногах подошла к почти невменяемой от шока любимой, продолжавшей с совершенно безумным видом сидеть на мостовой. — Вставай… — ухватив за плечи, женщина заставила подругу подняться. — Надо домой, Ре… — Да… — почти беззвучно, скорее всего, не осознавая даже толком ничего, кивнула Литвинова. — Только я не знаю, куда идти… — Я тоже, гугл нам в помощь, сейчас разберёмся… — ещё крепче сжав зубы, проговорила Рамазанова, одной рукой придерживая напоминавшую марионетку без ниточек Ренату, а второй вытаскивая телефон. — У меня смс-ка была где-то с адресом, что Уля прислала, сейчас всё выясним…***
Через час они были уже дома. Ульяна ещё не вернулась. Земфира затолкала мало что соображавшую Ренату в ванную, заставив погреться и помыться, после чего сама быстро ополоснулась под душем и направилась на кухню, согреть чай. — Держи, — Земфира протянула любимой кружку с горячим ароматным напитком. — Знаешь, я в Москву полечу ближайшим рейсом, наверно, а ты останешься и побудешь с ней подольше… — С кем? Ты кого-то видишь тут? — скривилась Рената, ухватившись пальцами за висок. — Сомневаюсь, что она теперь скоро вернётся… — Вернётся, куда ж денется, — неопределённо хмыкнула Рамазанова и вдруг выдала то, чего расстроенная поведением дочери женщина совсем не ожидала от неё услышать: — Ты это… Не ругай её только, а лучше поддержи и всё такое… — Что?! — опешила Литвинова, во все глаза уставившись на подругу. — Ты же слышала всё, что она наговорила! Да её выпороть хорошенько надо, а ты… — Не надо, ей трудно сейчас, понимаешь? Она, кажется, поссорилась со своим любимым человеком, вот и бесится… — пожала плечом певица. — Ей поддержка твоя нужна, а не ругань… — Подумаешь! Поссорилась она там с кем-то… Это не повод так себя вести! — начинала злиться Рената, видно, не въехав ещё в слова о любимом человеке. — Какого хрена ты её выгораживаешь? — Ну… — чуть замялась подруга. — Говорят, что ты тоже вообще невменяемая становилась, когда мы с тобой ссорились, не так? — стрельнула каким-то странным взглядом Земфира. — Ну… Так да, но… — нахмурилась Рената, не понимая… — А Улька при чём? — Эм… Ну, как же тебе объяснить-то… Ре, да «яблочко от яблони недалеко падает», Уля —твоя маленькая копия, чего тут не ясно-то? — видя всё ещё непонимающий взгляд, Земфира аж крякнула от досады, но взяла себя в руки и продолжила: — Бля, Литвинова, ей шестнадцать уже, ты не забыла? Влюбилась она и всё… — Что?! Влюбилась? Как это? — бестолково хлопала глазами Рената. — Да, что за чушь ты несёшь? Она же маленькая ещё совсем! — Мать твою, Ренат, ты меня слышишь, вообще? — закатила глаза Земфира и хмыкнула: — «Девочка созрела», понимаешь? Прими и смирись… Рамазанова покрепче сжала в объятиях ошарашенную новостью подругу, словно передавая ей часть своих сил, и, вскочив минут через пять на ноги, бросила: — Я сейчас выбегу до магазина внизу, а то сигарет нет больше, потом соберу сумку и быстро свалю, ладно? Не буду вам мешать… Всё ещё пребывающая в шоке Рената не успела ответить, как шустрая любимая уже выскочила за дверь. На самом деле Земфира совсем не рвалась домой, в глубине души ей очень даже понравилось предложение Ре погулять по Елисейским полям и Монмартру, посетить музей Родена с его великолепными статуями или полюбоваться на легендарную Эйфелеву башню, но она как никогда раньше чувствовала себя сегодня здесь лишней. Певица понимала, что Улька соскучилась по матери и, скорее всего, просто не ожидала, что та привезёт с собой и её… Сбегая вниз по лестнице, Земфира невольно растянула губы в грустной улыбке, вспоминая их с Ульяной маленькие тайны, когда они, наскоро сделав все домашние дела, резались в компьютерные игры и лишь, когда в замке поворачивался ключ, с умным видом утыкались в книжки… Следом перед глазами вдруг замелькали первые разборки Ули с местными дворовыми пацанами, когда она попросила помочь не маму, а именно её… И, наверное, не стоит и говорить о колыбельных песенках, в бесконечном множестве спетых ею маленькой Ульянке совсем в раннем детстве и сотне самых разных, рассказанных ею сказок… И вот теперь, после всего этого, Ульяна бросила ей в лицо такие жестокие слова: «Ты нам никто»… — Oh, désolé, madame! (Ой, простите, мадам! франц.*) — донеслось вдруг до ушей погружённой в свои мысли, неуклюже взмахнувшей руками и приземлившейся на ступеньку Земфиры. — Je suis très pressé et n’a pas remarqué de vous, pardonnez-moi… (Я очень спешила и не заметила вас, простите… франц.*) — Ничего… — не отдавая себе отчёта в том, что сбившая её с ног девушка может не понять, буркнула себе под нос по-русски Земфира, поднимаясь и потирая ушибленный бок, которым она нехило приложилась о кованную балясину. — Ой, вы из России? — улыбнулась совсем юная, смешная девушка-подросток, кого-то смутно напоминавшая Рамазановой. Внимательно приглядевшись, Земфира удивлённо вскинула брови и слегка озадаченно выдохнула. Девчонка безумно напоминала её саму, только в далёкой уже молодости! Такая же худющая, почти анорексичная, та же мешковатая, висевшая на ней одежда и смешной взрыв тёмных волос на голове, даже немного раскосые глаза чем-то смахивали на её… — Ой, вы же Земфира, да?! — в восхищении приложила ладошки к щекам девчонка. Певица удивилась ещё больше. Где-где, а в Париже её как-то не узнавали на улице! — А я Алекс… — пояснила девушка. — Вряд ли вам Ульяна про меня рассказывала, конечно, но мне она про вас все уши прожужжала! Алекс?! С ума сойти… Улька вчера полчаса втирала ей о своём любимом человеке по имени Алекс, правда ни разу не обмолвилась, засранка, что это… Девушка! Фига се, расклад получается… — Простите, а Ульяна дома? Мы сначала думали провести этот уик-энд вместе за городом, потом она написала мне, что к ней мама прилетает, я ответила: «Хорошо». Затем у неё почему-то планы резко поменялись, и она надумала сегодня вечером встретиться, а я не знала, смогу ли вырваться и написала, что буду занята, наверно. Так она на меня обиделась и решила, что я ей так отомстить решила, глупая! А я же с родителями живу и не могу так запросто уходить из дома, когда мне захочется, понимаете? — тараторила девчонка благо её не прерывали, а Земфира, кажется, начинала понимать тот резкий перепад, случившийся в настроении Ули. Ведь именно во время пробежки ей пришло какое-то смс… Получается, Улька сама себя накрутила, да ещё и на них с Ренатой зло сорвала. Пиздец! Вот, красавица! — А сейчас я уже часа три не могу до неё дозвониться… — Её нет дома, Алекс… — на автомате ответила Земфира. — Она эм… Убежала от нас с утренней пробежки, и больше мы её не видели. Телефон тоже не берёт… — Ох… — вздохнула Александра, опуская голову. — Надо же иметь такой взбалмошный характер! Говорит, что вся в маму в этом… — Земфира хмыкнула, старательно пряча улыбку. О, да! Какой взбалмошной могла быть Рената, она очень хорошо себе представляла! — Ну вот, что мне с ней делать, а? Я же люблю её, понимаете? — Понимаю… — тоже вздохнула резко посерьёзневшая Рамазанова. — Любить, что же ещё… — раздался сзади довольный смешок. — Нас с мамой можно только любить, да, Зе? Александра и Земфира одновременно вздрогнули, точно нашкодившие детишки, застигнутые на месте «преступления», и обернулись к стоявшей в нескольких шагах от них довольной Ульяне. — Именно, любить! И только так! — долетело до их ушей уже с другой стороны. Цокая каблуками по каменным ступеням лестницы, к ним направлялась Рената. — Зе, за сигаретами спуститься в соседний подъезд пять минут, а тебя уже больше двадцати нет! Я волновалась… — Литвинова посмотрела на Земфиру таким томно-обожающим взглядом, что певица мигом почувствовала накрывшее с головой возбуждение и отчаянно пожалела о присутствии здесь, на лестнице, этого «детского сада». — Мам, Зе, это Александра — моя подруга… — Ульяна решительно ухватила за руку свою девушку и, не давая опомниться взрослым, припечатала: — Мы идём в клуб, а потом к друзьям. Короче, меня сегодня не ждите, мешать вам ночью не буду… — Ты не придёшь ночевать? — нахмурилась Рената. — Но, а как же… — Всё нормально, Ренат, пусть идёт, она уже большая, смирись… — Земфира неосознанно тоже сжала ладонь любимой в знак поддержки. — Хорошо вам отдохнуть… — подмигнула девчонкам певица, мягко разворачивая озадаченно нахмурившуюся Литвинову назад к квартире. — Стой, — позвала Ульяна и, отпустив руку подружки, подошла вплотную к Земфире. — Извини меня за те слова, я идиотка… — обхватив её шею руками, Уля горячо зашептала на ухо: — Прости, Зе, меня никто-никто так не понимает, как ты! — Ладно, — кивнула Земфира, сжав в объятиях дочку Ренаты. — Чешите быстрее отсюда, пока маман не опомнилась… Ульяна засмеялась и, вновь ухватив за руку Сашу, потащила её к выходу. — До свидания… — донеслось запоздалое прощание Алекс уже из-за двери…***
— Нет, ну ты слышала? — возмущалась Рената, все те несколько лестничных пролётов, что им пришлось преодолеть до квартиры. — У неё девочка! А ещё она не придёт ночевать! Зе, да ты слышишь меня, вообще, или нет? — Слышу, слышу, — отмахнулась Земфира, вталкивая подругу внутрь и захлопывая дверь. — Её сегодня ночью не будет дома, ага, я поняла… — промурлыкала Рамазанова, с силой прижимая спиной к холодному металлу двери свою любимую женщину и с жадностью ныряя прохладными пальцами под её футболку. — Не буудет, ты понимаешь?! — Зе! Я тебе серьёзные вещи говорю, а ты… — обиженно надулась Рената, но тело предательски быстро начинало мелко подрагивать от лёгких прикосновений тонких прохладных пальцев. — Моя дочь встречается с девочкой, с ума можно сойти! — Пф, ты и так сумасшедшая, куда уж больше-то… — хихикнула Земфира, прежде чем впиться губами в чётко обозначенную голубую жилку на шее, просвечивающуюся сквозь белоснежную кожу своей драгоценной актрисы. Та рвано выдохнула и чуть склонила голову набок, давая больше простора для желанных ласк, но не преминула выругаться: — Сволочь ты, Рамазанова! — Ага… — Земфира оторвалась на пару секунд, только для того, чтобы найти себе другую цель на тонкой лебяжьей шейке. — А ещё скотина и свинота, я помню… — Зе! — возмущённо выдохнула Рената, понимая, что с этой противной женщиной и поругаться нормально не получается, потому как все её претензии и словечки давным-давно выучены наизусть. — Ты… — Вау! У великого режиссёра, сценариста и гения в одном лице словарный запас закончился? — усмехнулась Рамазанова. — Н-да, Рената Муратовна, права Улька, стареете вы… — Что?! — снова задохнулась от возмущения актриса. — Ты… Да ты! Земфира, продолжая мерзко хихикать, нетерпеливо схватила подругу за руку и потащила в спальню, бесцеремонно толкнув её на кровать. — Что такое? Сказать нечего? — ехидно улыбнулся темноволосый чертёнок, обнаружив умильные ямочки на щеках. — Вот и заткнись, лучше. И вообще, дорогая, с тебя должок… — эти дьявольские ямочки сводили с ума, потемневший взгляд обжигал и вынуждал все умные и правильные мысли в голове Ренаты пойти погулять, оставляя одни только встрепенувшиеся инстинкты. — Я помню, — чувственно выдохнула Литвинова и, заставив Земфиру охнуть от неожиданности, крепко вцепилась в тонкое запястье, резко дёрнула на себя и уже потом ловко перевернула её на спину, слегка придавив для верности сверху весом своего тела. — Знаешь, не люблю быть должна… — жарко прошептала блондинка, почти касаясь доверчиво приоткрывшихся навстречу губ любимой. — Приготовься, родная, ты сама напросилась… Земфира шумно втянула носом воздух, почувствовав мягкие уста своей женщины на своих, и чуть выгнулась навстречу рукам, уже бесцеремонно забравшимся под её водолазку и пересчитывавшим рёбра. — Фу, сколько на тебе ненужной одежды! — театрально-капризно фыркнула Рената, быстро стаскивая тонкую трикотажную водолазку и, не церемонясь особо, отправила следом за ней на пол чёрный спортивный бюстик. — Так-то лучше… — промурлыкала женщина, получив доступ к худенькому телу. — Люблю тебя, мой вечный подросток… Ладони мягко скользили по бокам, заставляя Земфиру вздрагивать то ли от щекотки, то ли от прокатывающихся по телу волн желания, пальчики невесомо гладили плечи и руки, затем снова щекоча, прошлись по рёбрам и обосновались на мгновенно ставшем каменном, впалом животе, вот только упрямо обходили маленькие холмики груди с призывно и дерзко торчащими сосками. Земфира в лёгком блаженстве зажмурилась, запрокинула голову и нетерпеливо поёрзала, сминая простынь, но противная Рената и не думала прикоснуться там, где ей больше всего хотелось. Пальцы, вызывая толпы неконтролируемых мурашек, хаотично разбредавшимися по всему телу, нырнули под резинку спортивных штанов и потянули их вниз, по дороге захватив и тонкий шёлк изрядно подмокших трусиков. Изнывающая от нетерпения певица слегка приподняла таз, затем ноги, позволив раздеть себя, а любимая женщина, казалось, действительно решила поиздеваться. Ладони сомкнулись на левой стопе и пересчитали пальцы, двинулись выше по ноге, мягко скользнули дальше: голень, колено, бедро и… Хрен! Руки нагло обошли интимное место и вновь вернулись к животу. Земфира возмущённо открыла глаза и немного подняла голову: — Какого чёрта? — Что? — невинно хлопая глазами, улыбался коварный гений. — Тебе что-то не нравится, дорогая? — Земфира аж задохнулась от возмущения. — Ты всегда говоришь, что я слишком темпераментная и не умею контролировать свои желания, вот и хочу посмотреть, насколько ты можешь… Рамазанова застонала от бессилия и откинулась назад на подушку… Мать твою, договорилась! И что теперь? Тело покрыто мурашками с ног до головы и мелко дрожит, внизу живота противно ноет от желания, между ног уже давно самый настоящий водопад, а эта вот гениальная сволочь, именуемая любимой женщиной, решила устроить ей какие-то там испытания! Пиздец! Просто пиздец! — Литвинова! — сквозь зубы глухо прорычала Земфира, когда чёртовы руки прошлись уже хрен знает по какому кругу, но только не там, где было нужно! — Это не Ульяна, а ты, блять, сейчас ремня огребёшь, если сейчас же не трахнешь меня, сволочь! — Хм… Ну ладно, будем считать, что это была просьба… — по-кошачьи мурлыкнула Рената, тут же одной рукой сильно сжимая грудь, а второй утопая в горяче-липкой влаге между разведённых бёдер. Земфира хотела было возразить, что её слова никак не напоминали просьбу, мать её ити, но уже в следующую секунду вообще напрочь лишилась такой функции, как мыслительный процесс, послав разум на затяжной перекур и отдаваясь во власть желанных рук и губ, которые вредная любимая женщина присоединила к своим ладоням. В голове шумело, перед глазами всё плыло в непонятной сизоватой дымке, точно от изрядной доли спиртного, а тело… Тело вообще плавилось и взрывалось миллиардами вспышек от то невесомо-воздушных, то болезненно-жёстких прикосновений рук, губ, местами даже зубов… В голове почему-то вовсе не к месту вспыхнули распиаренные на всю страну слова Ренатки: «Я летаю, я в раю!» Не было ничего удивительного в том, что и пик наступил слишком быстро, вот только Рената была сегодня явно в ударе… Не успела Земфира отдышаться и вернуть на место загулявший мозг, как Рената отправилась в своих очумелых ласках по второму кругу, благополучно успев на этот раз спуститься губами к самой чувствительной точке между ног… Певица только стонала или порыкивала от переполнявших её эмоций, не в силах противостоять такому чувственному натиску своего обезумевшего гения… В конце концов, Земфира совсем перестала соображать что либо и попросту бросила уже считать, сколько раз вконец спятившая подруга довела её до исступления, при этом не давая даже толком дотронуться до себя. Полностью обессилившая женщина наконец не выдержала и начала проваливаться в сон, словив сквозь полудрёму: — Долг выплачен, надеюсь? Земфира честно приоткрыла рот, чтобы ответить, но даже на это сил уже не осталось, пришлось только кое-как кивнуть в полном изнеможении. — То-то же, — промурлыкала довольная Рената, заботливо укрывая её одеялом и пристраиваясь рядом…***
— Живо вставай! — раздалось над ухом Литвиновой ранним утром, едва только солнышко высунуло свой огненный бок из-за горизонта. Ошалевшая женщина спросонья сперва решила, что это Улька вернулась и снова пытается сподвигнуть её на спортивные подвиги, от которых до сих пор дико ныли мышцы ног. Но разлепив глаза, с немалым удивлением обнаружила стоявшую рядом с кроватью бодрую, умытую и предельно собранную свою «совушку», которую раньше обеда обычно не добудишься! — Что случилось? Пожар? Наводнение? Цунами? Тайфун? — бормотала Рената, хмуро разглядывая Земфиру. — Ооо, не всё перебрала? — хихикнула певица, обнаружив на щеках умильные ямочки. — Нет, не угадала. Ты мне обещала индивидуальную экскурсию с посещением специальных мест для поцелуев… Что? Забыла уже? А я помню, живо вставай! Рената удивлённо похлопала глазами ещё с полминуты, сладко потянулась прежде, чем выбраться из-под одеяла и мечтательно улыбнулась. Идея с поцелуями прямо на улице, без оглядок и предрассудков неимоверно грела её романтичную, по-детски наивную душу. И да, чёрт возьми, уж если даже прожжённого скептика Земфиру, у которой напрочь отсутствует в крови этот самый романтизм, удалось подбить на это, она никак не имеет права упустить такое! Чувствуя себя шестнадцатилетней девчонкой, актриса выпорхнула из постели и летящей походкой умчалась в ванную привести себя в порядок, тем более, что с кухни уже долетали умопомрачительные запахи свежесваренного Земфирой кофе и купленных ею в местной пекарне, расположенной на первом этаже их же дома, круассанов… На душе было тепло и легко, а в голове крутились строчки незамысловатой песенки, некогда исполненной её любимой женщиной:Я люблю Париж за его романтизм, Я люблю Париж, я никогда не была там…
Что ж, кажется, настала пора побывать…