Этот противный-противный морс...

Иногда Канда становится редкостным мудаком. Бесспорно. Шутки ради, что ли? Это его обычное среднестатистическое состояние. Жизненное кредо и забугорно-пафосная самурайская гордость. При всем своем показушном и тошнотворном оптимизме Аллену хотелось треснуть его по роже, пожалуй, с завидной регулярностью. Раз эдак-с сто и ни разу не пожалеть о каждом отточенно-прицельном взмахе стального кулака, впечатывавшегося в наглую азиатскую морду. И, ладно бы, если б за проступок какой вершить правосудие и марать руки чистейшей воды возмездием! Оказывается, и Грозе Всея ЧО не чужда забота. Забористая такая. Хуже кирпичной кладки одной из дражайших стен Ордена, в которую не единожды прилетала шулерская физиономия в своем первозданном великолепии – такая же пыльная и, как оказалось, твердая; перепачканная кровью из разбитого носа. О самовыражении Канды словечко все-таки стоит замолвить. Весьма специфическим образом вершит он вакханалию. В смысле экзекуцию. Все ради любимых товарищей, безусловно. Приспичило как-то Стручку попасться под горячую руку японца. Накрыло беднягу-Аллена температурой прямо в поезде да хлесткой, что разморило экзорциста прямо на полу от слишком резкого торможения состава. Не устояв на ногах, седовласый ковролином расстелился и в пылу жара и жутких судорог, скрутивших его, без посторонней помощи подняться так и не смог. На его беду или же удачу в купе заглянул Канда, впрочем, и сам ни черта не врубившийся, зачем вообще решил сунуть к Мояши нос. Как оказалось, не зря и к месту. Покряхтев на манер старого дедка да изрядно повыпендривавшись, азиат все же помог нерадивому напарнику вскарабкаться на койку, предварительно чуть не удавив того стальным захватом, пришедшимся на хрупкую и бледную шею, и в прикуску приложив черепушку оного об окно, в которое парочка ненароком влепилась от очередного долбанутого дерганья поезда. В сознание Аллен все-таки более-менее пришел, - спасибо шишке – но на лоботомию о тупую поверхность он не подписывался. Резко подскочившую температуру сбить так и не вышло. - Ну, и какого хера ты в таком состоянии на миссию поперся? Рехнулся? – чересчур импульсивно для пофигистичной задницы начал сокрушаться азиат. Уолкер на это, ошалело выпучив глаза, невнятно проблеял: - Да я это…ну, я таблетку принял. Оно само пройдет. Как-нибудь. Канда с радостью закатал бы Стручка в бетон по самые уши за такое халатное отношение к собственному здоровью. Собственноручно. Хотя с чего он вообще взбеленился из-за этого тупого белобрысого идиота? Для того в порядке вещей бросаться вперед и на поле боя, по-глупому рискуя и попросту не ценя свою жизнь. Ну, да, конечно, у него же, как и у кошки, все девять, куда там ему думать головой. Жопой-то проще. Вездесущий, мать его, комок проблем. Утопил бы его в ближайшей проруби, чтоб не размножался. - Тебе клизму Мугеном или сразу под поезд? Мне балласт в виде бездыханной тушки не нужен. - Я немного посплю, и мне полегчает. Вот увидишь, - пробормотал экзорцист, постепенно проваливаясь в сладкое забытье сна. Канда на это, злобно цокнув, фыркнул без тени жалости к слегшему с болячкой напарнику: - Скажешь это Ноям, когда они в задницу тебя клюнут. Аллен, однако, сквозь полудрему, но все же не мог не съязвить в ответ: - Спасибо за совет. Учту. Поезд прибыл к пункту назначения через четыре часа после того, как экзорцисты преспокойненько в него загрузились. Всю дорогу Уолкер продрых как сурок, пуская слюни на обитую кожей койку, да что-то бормотал нечленораздельное, похрюкивая. Канда, от безделья пялившийся на этот мешок с костями, раздраженно накручивал конец хвоста на палец, дабы себя хоть немного развлечь, и привычно бранился коронным «тч» под нос, костеря все, на чем свет стоял. В том числе и вышеупомянутого Стручка. От картины его сонного царства мечника то и дело подташнивало, и он, прикрывая рот ладонью, то ли подавлял накатывавшую рвоту, то ли банально спохватился из-за нечищеных перед миссией зубов. Потревожить нерадивого напарника все же пришлось. О чем японец пожалел, стоило его руке коснуться уолкеровского лба. Да он, мать его, пылал, точно раскаленная печка! От резкого контраста температур Канда молниеносно одернул конечность, теряясь в догадках о дальнейших действиях. Аллен даже не шелохнулся, продолжая пребывать в забытье. У него мозги не сварились ли, часом? Дышать-то вроде дышал, грудная клетка еле заметно, но вздымалась. Дым из ушей не валил и из ноздрей ничего подозрительно серого и слизкого не вытекало. Тряхнув ещё раз душераздирающе-обожаемого оппонента, японец что есть мочи схватил того за шкирку и, озлобленно гаркнув, нашкодившим котенком вышвырнул бессознательное тело аккурат на перрон. Даже тогда Аллен Уолкер и глаза не открыл. Раздавшийся хруст, скорее всего, принадлежал позвонкам бедняги, чем очередной изворотливости Канды, которому выпала нелегкая доля тащить на своем горбу чемодан, по габаритам превышавшим славного экзорциста раза в два. Да и багаж этот принадлежал не самому юноше, а бессовестному ученику Кросса, что до сих пор валялся в отключке, уткнувшись физиономией в брусчатку. Просыпаться тот, похоже, совсем не собирался. Выбор, казалось, был более чем очевиден… Плюнув на ручную кладь, Канда благополучно оставил ту на перроне, взвалив на плечо Уолкера, весившего не многим меньше своего собственного барахла, и чинно-важно удавился…э-э…то есть удалился. До ближайшей гостиницы было рукой подать, потому, заняв один-единственный свободный номер, азиат стал размышлять, как следует поступить дальше. Стоило бы вызвать врача, да любого, кто смыслил в медицине на уровне «сердце – слева», но в такой захудалой глуши не оказалось ни профессионала и, черт его бы побрал, ни элементарного дилетанта. Канда, радуясь собственной везучести, треснулся, хоть и ненароком, затылком о спинку кровати, на которую и возложил пребывавший в отключке пусть и не хладный, но все же труп. Всегда бы такая тишина и безотказность со стороны оных. Задрал лясы повсеместно точить, скотина гороховая! Хрюкнув от пронзившей шею боли, гордый самурай потер место ушиба, не сводя с Мояши взгляда пронзительно-синих глаз, и вздохнул. Удружила же нелегкая. Об оказании первой медицинской мечник знал и то меньше, чем раздолбай-школьник, но нашатырь, слишком уж удачно подвернувшийся, взбередил в памяти обрывки фраз про его предназначение. Не медля ни секунды, Канда поднес к носу Уолкера бутылек, предвкушая дальнейший исход. Реакция дрыхнувшего летаргическим сном Аллена не заставила себя ждать. Парень, подорвавшись точно на пожар, громко чихнул, на метр подпрыгнув на кровати, которая от таких акробатических трюков жалобно скрипнула. - Что за нах…ой, - голова седовласого повторила путь кандовского затылка, зацепившись за спинку постели. Чуть ли не взвыв от боли, Уолкер завопил: - Какого черта, БаКанда?! Театрально поаплодировав, мечник сухо резюмировал: - С добрым утром, бобовое. - Иди ты, знаешь, куда, со своими шуточками?! Дебил конченный! Ушиб прострелило адовой болью, что экзорцист завыл белугой, хаотично размахивая конечностями в разные стороны. Один раз ему все-таки удалось треснуть своего мучителя, на что он, уж больно довольно ухмыльнувшись, сквозь зубы процедил: «Убью нахрен». А после как ни в чем не бывало с непроницаемым выражением лица стал ощупывать физиономию Уолкера. Разумеется, чтобы убедиться в том, спала ли температура или нет. Увы и ах, но лоб мальчишки все так же горел огнем, а серое вещество, запертое под коркой головного мозга, плавилось. Перед глазами плясали звездочки, язык то и дело заплетался, слова, так и не будучи озвучены, превращались в шепелявую кашу из набора звуков и согласных букв. Недюжинными усилиями мечнику удалось распластать напарника по кровати, предварительно треснув того несколько раз подушкой, дабы не трепыхался выброшенной на берег рыбой, и закатать в одеяло на манер ковра, в который нередко различные уникумы умудрялись прятать тела убитых ими людей. Чтоб попавшая в ловушку жертва не вопила и не пугала остальной люд по ту сторону стен номера, Канда с особым удовольствием всунул тому в рот кляп, предварительно закрепив результат хорошим хуком в челюсть. Аллен, протестующе, но бесполезно мыча, принял правила игры. За него решило его ватное тело, отказывавшееся слушаться своего обладателя. Если Канда расправится с ним здесь и сейчас, то стоило принять сулящую участь с распростертыми объятиями. Только Уолкер, он же…нет, все-таки конченый дебил. Дрыгаться этот сверток младенца-переростка не перестал, елозя по постели ужом, пока в конечном итоге с оглушительным грохотом не шмякнулся на пол, утробно застонав от очередной порции боли. Скупиться на методы дрессировки мечник не привык. Подумаешь, его этой сосиской в одеяле придавило, с кем не бывает! Укатать тот все равно его ни в жизнь бы не смог, не поезд же, равно как и поотрубать загребущие конечности, коими тот любовно пытался задушить трепыхавшуюся над ним махину. Между прочим, с исключительно мирными целями: надо же как-то тварь эту неблагодарную вырубить, чтоб не барахтался. Он ведь, Канда, помочь ему пытается, заботится, а это гороховое недоразумение так упирается, будто его девственности лишают. Да и Муген у него один, и то тот, что в ножнах. Которые валялись, между прочим, в нескольких метрах от их дражайшего обладателя. Как мечник кликал своего товарища ниже пояса, увы, оставалось тайной, покрытой мраком. Не то что бы кто-то выжил, прознай о подобном откровении… - Да ты уймешься, наконец?! – разразился Канда праведным гневом. – Я тут помочь пытаюсь. Угробить парнишку. Аллен, что-то нечленораздельно прохрипев, вперил в азиата взгляд злой, готовый рвать и метать. Вперил и ещё активнее стал дрыгаться, будучи придавленным хоть и костлявым, но все же в меру мускулистым напарником. За что получил очередной втык прямо по лбу. Протестующе замычав, Уолкер нехотя пришел к мысли, что поделать ничего в сложившейся ситуации не может. Да и попытка сожрать этот гребаный кляп целиком обернулась полным фиаско. Потому, понурив голову, экзорцист смиренно принял тотальное поражение на поле битвы, для правдоподобности и наглядности пару раз шмыгнув носом. Канда, кажется удовлетворившись неожиданной покорностью своего пациента, ослабил хватку на закатанном в рулетик мальчишке и в знак примирения потрепал того по сребровласой голове. Шарики за ролики, заехавшие очень уж удачно по мозгам, скрипом ножа по стеклу, знаменем красным, запятнанным если не кровью, то томатным соком, вспышкой яркой и ослепительной вдарили не хуже наркотика в помутненное и без того сознание Аллена. На какую-то долю секунд он правда прозрел, разглядев за слоем этой беспощадной жестокости и откровенного садизма что-то отдаленно напоминавшее…заботу? Лечиться горемыка-ученик Кросса категорически не любил. С подачки генерала он и стал косить от лазаретов – тот ему попросту прохода не давал, а больничных и подавно. Размениваться на выходные, выбивавшиеся из Мариана щедрыми тумаками да пинками в пах, слишком часто не выходило. Да и Кросс в какой-то момент приноровился на беседы со своим подопечным таскать немного-немало, а целый поднос. Пару раз Аллену им все-таки досталось. На том и порешил мальчишка, что давить из учителя слезу из-за банально попавшей под ноготь занозы без толку, и перестал в принципе жаловаться на любые недуги. Что же касалось подскочившей внезапно в поезде температуры, то это, скорее, было чем-то из разряда фантастики. Уолкер далеко не холеная барышня и за всю свою жизнь так приработался, впахивал как вол, что зараза к нему не то что не липла, обходила стороной седьмыми тропами. Ни сквозняки и ни переохлаждения, да даже хор сопливых и чихающих во весь рот детишек не мог пробить бреши в его железном иммунитете. А тут его буквально скосило. Склеило пожеванным журавликом и брезгливо выплюнуло наружу. Да и перед кем? Пред святым ликом ненавистного БаКанды! Азиат, медлительности которого позавидовала бы даже черепаха, принялся раздевать личинку-куколку Уолкера, параллельно соображая, а чем, собственно, собирается этого проклятого идиота лечить. Он о себе-то позаботиться не смог бы, если бы природа, шутки ли ради, родила его на белый свет с отсутствием регенерации, что и покрывала все эти расходы на лечение. Как денежные, так и временные. Спросить совета на этот счет тоже не у кого было. Мужик, что и заселил эту горе-парочку пришибленных в гостиницу, доверия не вселял, - слишком уж лыбу тянул да рукоплескал экзорцисту, на плече которого болтался не то труп, не то тряпичная кукла - потому вариант потрепаться с ним о насущной проблеме благополучно отпал. Оставалось только одно – добраться до ближайшего телефона и набрать Линали. Уж кто-кто, а эта плакса знала толк в таких вещах.

***

По возвращению в их с Алленом общий номер, первое, что бросилось Канде в глаза – направленная на него Крайняя Грань. Тяжело дыша и еле стоя на ногах, экзорцист заплетающимся языком выплюнул: - Ещё шаг и ты труп. Не став размениваться на пустую болтовню, японец молча швырнул в лицо оппоненту мешок, наблюдая за тем, как сомнение промелькнуло в его глазах, но, в итоге, он все же предпочел поймать посылку, чем продырявить благодетеля как решето. - Что это? – Уолкер заглянул внутрь и стал шарить рукой, пытаясь понять, что же там лежало. - Это, Стручок, то, чем ты будешь лечиться, - не стал темнить Канда. Удивленно хлопая глазами, ученик Кросса вывалил на кровать все содержимое мешка, разглядывая коробочки и бутылочки всех размеров, цветов и мастей. - Ты ведь шутишь, да? Травануть меня решил, не иначе. И ведь не кинутся…никто не кинется меня искать. - Дебила кусок, это лекарства! И ты их, едрить Графа налево, выжрешь подчистую! – не мог не взбелениться Канда и ударил кулаком по стене. Трещина на ней не заставила себя ждать, а посыпавшаяся аккурат на голову славному самураю штукатурка снежком припорошила до одури злобный субъект. Хоть пена изо рта не пошла и на том спасибо. - Тогда я точно помру, - исследуя этикетки и противопоказания, лениво протянул Аллен. - А мне плевать. Я зря, что ли, искал тот чертов телефон и оббегал эту днищенскую деревушку в поисках всей этой херни?! Восклицательными интонациями в голосе японца можно было бы устелить дорогу и не одну, протянуть мосты и привнести цивилизацию в глухие уголки земли электричеством, но все, о чем мечтал сердобольно-ранимый, но конченый садист-Канда, так это накормить до отвала гравием и проредить ряды зубов раздражавшего до ужаса проклятого и бесящего бобового. А не этими вот всеми препаратами. Уолкер, на удивление, спорить с мечником более не стал. Соизмерив допустимые дозы и отсутствие несовместимости тех или иных лекарств, он закинул в себя несколько таблеток и запил водой из графина, стоявшего на тумбочке, рядом с входом в комнату. Легче хоть немного, но стало. Канду, правда, устаканившееся спокойствие не проняло. Напряжение, исходившее от его мрачной персоны, можно было даже укусить. Только Аллену, пожалуй, было запредельно начихать, он бабочкой порхал меж баночек и скляночек, принюхиваясь и кончиком языка касаясь горлышек из мутно-ржавого, коричневого стекла, и тут же морщился. - Ничего не хочешь сказать? – Канда, вальяжно привалившись к удобной, асоциально настроенной по отношению к нему стенке с проявившейся от недавнего акта вандализма трещиной, уставился на Уолкера в немом вопросе. - А что ты ждешь услышать? – пожимая плечами, неуверенно ответил тот. - Наш джентльмен херов забыл банальное «спасибо»? - Боже, ты и такое знаешь, - всплеснув руками, Аллен чересчур фальшиво зааплодировав, пустив скупую мужскую слезу. - И впрямь, я тебя недооценил. Балагурить и чесать язык категорически не хотелось. Отступать было некуда. Дать друг другу по роже руки чесались все сильнее. Спиться на почве обстоятельств донельзя скотских и предательски-сучих сосало под ложечкой. - Борзый Стручок – это зрелище. - Тебе таблеток, может, отсыпать? – скучающе протянул несколько захмелевший от лекарств больной, красноречиво икнув. - Сам давись этой отравой, - благодарно отрезал азиат. Сейчас бы собы терпкой, забористой, а не на физиономию эту по определению зеленоватую пялиться да спроваживаться о самочувствии оного субъекта. Коронная заначка в закромах экзорцистского плаща, правда, имела место быть. Да ещё какая. Козырного разлива морс, который Канда таскал уже битую неделю, не находя веского повода взять и распить его. В его понимании, по крайней мере, то, что всунул на радостях преемник Книгочея, лаская изнасилованный извечным «Юу» слух, просто не могло быть безобидного вида компотиком. Ядреная вещь, приравнивавшаяся к какому-нибудь коньяку или винцу. Не особо желая или попросту боясь, азиат так и не рискнул вскрыть бутылки, чтоб хотя бы понюхать коварного вида субстанцию. А заодно и продегустировать на посошок. Уолкер, порядком обожравшийся медикаментами, хлопнул себя по животу, довольно облизнувшись. То ли глюки поймал, то ли, наоборот, аппетит нагулял. - Стручок, будешь? – Канда без тени сомнений протянул Аллену тару, наблюдая, как ярко загораются глаза седовласого, буквально лучась счастьем. Хорошие прожектора, а пропадают зазря. Жидкость в бутылке выглядела слишком уж заманчиво, завлекающе. Жажда становилась все невыносимее и невыносимее. Графин-то в итоге был благополучно опустошен, а сухость в горле и не думала проходить. Впрочем, после такого желанного первого глотка парня чуть ли не перекосило. - Морс?! А выпучился-то как. Точно ему яд крысиный предложили, не меньше. - Ты бы еще мне гвоздей сунул, БаКанда, - отплевываясь и отхаркиваясь, протянул Уолкер, марая белые простыни багряными разводами. – У меня на него аллергия. - Алле…что? – японец, очертеть как удивившись, уставился на напарника, явно не врубаясь. - Аллергия, дебил. Ты разве не в курсе? Махнув головой, Канда лишь подтвердил изречение, прозвучавшее из уст собеседника. - Впрочем, тебе-то откуда знать - дальше эга своего не видишь. - Ты мне поговори тут ещё. Обратно закатаю в ковер. То есть в одеяло. Стоило видеть, как вверх взлетели светлые брови Уолкера, а сам он взял и…рассмеялся. Ему, видимо, такая мнимая, но по-бытовому милая угроза показалась чем-то обаятельным. Если не брать в расчет факта, что немногим ранее он на своей шкуре познал прелесть и красоту подобных изуверств. По кому-то плачет либо психушка, либо кладбище. И то, и другое вытекали как само собой разумеющееся. - Ох, да ты сама забота! - давясь смехом, протарахтел Аллен, хлопая ладонью по постели, - Кросс с тобой и рядом не стоял. Канда, по-привычному насупив брови, агрессивно выплюнул: - Вернемся в Орден – Матроне сдам. Уолкер, в очередной раз икнув, вмиг посерьезнел и посерел ликом. В знак примирения протянул азиату обратно его подарочек. - Ну, я же не со зла… ты это, сам пей, вкусно. Оскалившись, брюнет буквально выхватил из рук парня тару и, не церемонясь, швырнул аккурат в него. Благо, снаряд прилетел не ему в голову, а в окно, что располагалось за спиной седовласого. Звон разбитого стекла заполнил повисшую тишину смыслом и думами. Ну, а ещё сулившими от хозяина гостиницы проблемами. - Прежде чем на миссии намыливаться, будь уверен, что здоров, - прокомментировал свою вспыльчивость японец, - Я, знаешь, не по твою задницу тружусь. Трупы на моей совести мне не нужны. Аллен бы растекся лужицей от таких слов, если бы был типичной бабенкой, той из многих, что сохли по Канде и слюнями исходились при упоминании его имени. Все же он был парнем, а ему полагалось держать лицо и, кхм, пардон, яйца при себе, и не сентиментальничать. - В следующий раз учту, - с натянутой холодностью протянул Уолкер. Пока душа отплясывала такие пируэты, что с легкостью могла сломать себе хребет в трех местах. О нем заботились! Запищать как попавшая в мышеловку зверушка хотелось сильнее, чем ответить на укор с той же интонацией. Ох, Крайней Гранью бы ему самомнение ещё укоротить… Несколько раз подряд зевнув, Аллен осознал одну простую истину: как же ему хочется спать. Видимо, скоп таблеток, что он проглотил, начал действовать. - До утра, БаКанда, не канючь, - протянул, через раз похрапывая, седовласый, уткнувшись физиономией в подушку. Одеяло, ранее использовавшееся для изощренных пыток, благополучно валялось на полу, но Канда, отметив эту деталь, взметнул его тряпкой на кровать, укрыв сладко засопевшего во все дырки напарника. Вылечил он его, как же. Пользуясь возможностью, что кое-кто мертвецки дрых, не реагируя на внешние шумы, японец, склонившись над бездыханным телом, потрепал парня по волосам. - Только попробуй проснуться больным – залечу до смерти.