***
Каттегад праздновал Йоль. Молодые люди беспрестанно заливали в свои глотки эль, который сегодня бежал рекой, а юные девушки, надев лучший платья, кружились вокруг костра под завывания певунов. Эти танцы здорово дурманили голову Рагнару. Он выпил довольно много эля и, не задумываясь о чем-либо, наслаждался танцем стройных дев. С многили из них он уже был близко знаком. Перед глазами все начинало плыть, но даже в этом хаосе он отчетливо различал точеную фигурку Лагерты, облаченную в бордовое платье, по цвету напоминающее запекшуюся кровь. Лагерта не была первой для Рагнара, но она стала первой девушкой, которую он полюбил. Именно в этот вечер он овладел ей впервые. Вступая в круг танцующих, Рагнар стал пробиваться к юной деве щита, которая обращалась с мечем столь же легко, как и танцевала. Его брат Ролло был рядом с ней, в последние пару месяцев он всячески старался приблизиться к ней, пользуясь тем, что ему она не давала такого жесткого отпора, как Рагнару. Вот и сейчас, разглядев сквозь искры костра, приближающегося Рагнара, Лагерта словно назло стала все ближе подходить к Ролло, бросая ехидные взгляды на раздосадованного юношу. Был то крепкий эль или горячая молодая кровь, но Рагнар уже через пару секунд оказался рядом с Лагертой и ухватив за локоть резко дернул на себя так, что девушка должна была потерять равновесие и рухнуть ему на грудь. Должна была, но это была Лагерта. Изящно извернувшись, она выскользнула из его рук и скрылась среди танцующих дев, все так же ехидно улыбаясь и дразня его. Рагнару не составило труда вновь отыскать эту бестию среди других. На этот раз он не оставил ей шанса на побег и перекинув через плечо легкое тело, продолжающее отчаянно сопротивляться, скрылся в лесу. — Ты слаб, не прикасайся ко мне! — шипела Лагерта, когда ее прижали к одному из старых деревьев. Но Рагнар лишь сдержанно улыбался. — Отпусти меня Рагнар Лодброк, я не позволяла так со мной обращаться. Ты низок, слаб и глуп. Любая дева щита сможет победить тебя, — продолжала Лагерта, уверяя себя в том, что юноша, рядом с которым она росла, не сделает ей ничего. И Рагнар думал так же, он был уверен, что сможет сколько угодно терпеть ее ядовитые нападки, пока девушка слишком грубо не надавила на его достоинство. — Не смей так говорить со мной, женщина, — грубо выплюнул он, притягивая к себе непокорную за шею. — Я Лагерта, — по-звериному скалила зубы дева, пристально впиваясь взглядом в глаза цвета аквамарина, — И ты, Рагнар Лодброк, не возьмешь меня силой. В следующую секунду на ее губах появилась хитрая улыбка, и она сама подалась вперед, впиваясь поцелуем в губы юноши. Деве щита вновь удалось удивить Рагнара. Но это удивление было приятным, в отличии от всех остальных случаев. Со всей страстью он прижимал хрупкое на первый взгляд тело девушки. Поцелуй Лагерты был таким же неистовым и агрессивным, какой была она сама. Она слегка прикусывала обветревшие губы викинга, цеплялась тонкими руками за его шею и плечи и издавала сдавленные стоны, не отрываясь от губ, которые в эту секунду казались ей подобными воздуху. Но Рагнару было мало поцелуя. Слишком долго эта дева щита разжигала пламя в его сердце лишь дразня его, но никогда не подпуская ближе, чем на расстояние вытянутой руки. Теперь же его дурманила одна только мысль о близости с ней. Руки сами медленно начали поднимать тяжелую ткань бордового платья с легким белым узором на вороте, рукавах и подоле. Утыкаясь в шею девушки, Рагнар чувствовал запах масел, от которых веяло травой и свежестью моря. Задрав ее платье до талии, он чувствовал под своими, уже успевшими огрубеть, руками нежную кожу, под которой скрывались упругие мышцы. Рагнар жадно сжимал в своих руках ее тело с такой силой, что на завтра там непременно проступят синяки. От долгого поцелуя ноги Лагерты подкосились, и она рухнула бы на землю, если бы не Рагнар, который подхватил ее, и бережно уложил на мягкий покров из земли и мха. Устроившись между ее бедер, он начал прокладывать дорожку из поцелуев от края пухлых губ до мочки уха, шеи, ключиц. Лагерта в ответ на это сдавленно постанывала, извиваясь под сильными руками и отчетливо чувствуя его возбуждение сквозь ткань штанов. Не в силах больше терпеть, Лагерта резко надавила на грудь Рагнара и перевернула его на спину, уверенно усаживаясь сверху. На секунду даже ей самой показалось, что в этом деле у нее куда больше опыта, чем было на самом деле. Лагерта медленно, словно издеваясь, начала покрывать поцелуями шею Рагнара, расшнуровывая кафтан и запуская под него руки так, что теперь уже Рагнар тяжело дышал. Дева тем временем стянула с него кафтан и начала не торопясь, покрывать его тело поцелуями от шеи до самого низа живота. Дойдя до края штанов, она игриво провела по этой линии языком, с вызовом глядя в глаза Рагнара, которые уже были затуманены похотью, его руки до побелевших костяшек впивались в траву, загоняя все глубже под ногти холодную землю. От этого взгляда Рагнар был готов взвыть подобно зверю. И если бы над ним подобным образом издевалась не Лагерта, а кто-то другой, он давно бы грубо дернул девушку на себя, заставив принять его мужское естество, не обращая внимания на то, что она бы давилась, задыхалась или на ее глазах проступали слезы. Так он мог поступить с кем угодно, кроме Лагерты. Именно поэтому он сейчас находился в плену ее тела. Тем временем Лагерта вновь поднялась к губам юноши и, одарив коротким поцелуем, она резво подскочила, желая как можно быстрее скрыться из виду. Разгневанный и озлобленный Рагнар рывком поднялся с земли и с рыком прижал девушку к стволу дерева, вжимаясь своим возбужденным естеством в ее спину. Его дыхание было тяжелым, хриплым, рваным, но он силился удержать себя от того, чтобы сорвать с нее платье и проникнуть в ее манящее тело грубо и на всю длину. — Лагерта… — простонал Рагнар. Это единственное, что его останавливало. — Никто не возьмет меня до свадьбы, ни по моей воле, ни силой, — Лагерта и сама задыхалась от возбуждения, но упорно отстаивала свою позицию, чем заставляла желать ее еще сильнее. — Ты не возьмешь меня здесь, Рагнар Лодброк. Эти слова словно охладили Рагнара, глубоко вдохнув прохладный воздух так, чтобы он наполнил его легкие до отказа, он склонился над Лагертой, проводя своим носом от нежной шеи к уху, зарываясь при этом в склоченные пшеничные волосы, и тяжело выдохнул. — Я все равно возьму тебя. Клянусь, через три дня ты будешь моей… — Рагнар на секунду затих, понимая, что выразил свои мысли не совсем верно, — Ты будешь со мной. И я возьму тебя не в лесу, среди деревьев, трав и мхов, а на мягких шкурах в нашей супружеской постели. Ты будешь не в этом кровавом одеянии, а в белоснежном платье с венком из цветов на голове. Боги явили мне это видение во сне. Рагнар с трудом заставил себя отстроиться от девушки, запечатав на прощание, поцелуй на ее шее. Лагерта тяжело дыша, развернулась лицом к Рагнару, она вжималась спиной в дерево, прижимая к нему и руки, чтобы удержаться на ногах. Усмешка вновь проступила на ее лице. — Сначала договорись с моим отцом, — из уст Лагерты это звучало, как вызов, и Рагнар уже принял его. — Готовься, через три дня ты будешь моей женой, — хитро прищурив глаза, Рагнар указал пальцем на Лагерту и скрылся среди деревьев. Рагнар сдержал свое слово. Положив начало безграничной любви этой женщины к себе, столь же странной и страстной, что и она сама. Это было начало воинственной любви окрашенной в цвета крови.***
Именно таким был мир, в который погружался Рагнар, приняв очередную порцию лекарства. И он не желал возвращаться обратно. Возвращаться в тот дом, где он уже давно прекратил быть тем юным горячим викингом, с которым бок обок сражалась его жена-бестия. Теперь он был почтенным конунгом, и дома его ожидала женщина, которую он давно разлюбил. Чем больше Рагнар Лодброк цеплялся за эти призрачные воспоминания, растворяясь в них в опьяняющем бреду, тем больше он терял себя настоящего в реальности. Он и сам не заметил, как перестал быть конунгом, перестал быть Рагнаром Лодброком.