***
На улице шел снег. Настоящий новогодний снег, которого давно все ждали. На улице веселые мальчишки взорвали петарду. Недовольные прохожие стали косо оглядываться на них. На улице вовсю торжествовала зима, радуясь приходу своего времени. Антон поднял трубку телефона и тихо сказал: — Я ведь еще чайник не успел поставить, Арс. И сбросил вызов. Потому что Арсений-мать-его-Попов стоял прямо перед входом в его квартиру. Гость без тени смущения спросил: — Соскучился? Антон просто улыбнулся и жестом пригласил друга заходить. — Я еще не завтракал, так что раздевайся. Арсений хитро посмотрел на Шаста: — Что, уже? Хозяин квартиры замер, осмысливая шутку. Попов не выдержал и рассмеялся с глупого выражения лица друга. Смех парня был таким заразительным, что Антон не выдержал и присоединился к его веселью. Шастун ушел заваривать чай, а Арс еще стоял в прихожей и пытался побороть странное радостное чувство, настойчиво бьющееся в сердце. Кажется, он, действительно, соскучился по этому парню. За завтраком парни разговорились. Пошли расспросы о друзьях, которые плавно перешли в ворчание Попова об отсутствии новогоднего настроения в его жизни. Антон шутливо спросил, особо ни на что не рассчитывая: — Неужели, до сих пор не появилось? Арсений посмотрел на Шаста. Ощущение, что он сейчас именно там, где надо не хотело проходить. Парень задумчиво произнес: — Быть может... сейчас немного. Пока Антон хомячил уже пятый бутерброд, Арсений рассказал, что Серега уже звонил ему, и оповестить того обо всех планах на праздники. Шастун заслушался друга и случайно соприкоснулся с ним ногами. В первые секунды на кухне повисла неловкая тишина и Шаст уже подумал, что Попов сейчас отдернет ногу, но тот просто продолжил рассказ о сумасшедшем отдыхе их общего друга, так и не изменив своего положения, а, казалось бы, наоборот прижав свою ступню к чужой. Никто ни о чём друг друга не спросил. Через пару минут Арсу вдруг пришло кое-что в голову: — Кстати, что думаешь насчёт идеи пойти на каток? Я давно там уже не был. Шастун странно посмотрел на друга. В его взгляде читалось, что-то настолько непривычное, что Арс даже на всякий случай обернулся. Ну, а вдруг сзади маньяк какой-нибудь подкрадывался? Не увидев ничего пугающего, Попов снова посмотрел на собеседника и, не выдержав, спросил: — У меня что-то с лицом? Прическа уложена не так? За окном апокалипсис? Антон с трудом подавил смешок. Казалось, Арс знал, как выйти из любой неловкой ситуации. Парень помешал свой остывающий кофе и ответил: — Я просто, кажется, не говорил, что не… — Тихо! — Арсений чуть не взвыл, потому что, ну, не может такого быть, что… — Блин. Шастун, только не говори, что ты не умеешь кататься на коньках, — если бы взглядом можно было бы убивать, то от Антона сейчас бы осталась только кучка пепла. — А что тут такого? Подумаешь! Ну, да, не умею. И что теперь? — Значит, так! — Попов резко встал, подскочил к Шасту и схватил его за рукав. — Мы сейчас же идем учить тебя. Возражения не принимаются, понял? У Антона невольно вырвался нервный смешок. Какие тут могли быть возражения, когда на тебя так пристально смотрели, не отводя решительного взгляда. Шастуну вдруг стало немного неловко, все-таки между его лицом и Арса было каких-нибудь пятнадцать сантиметров и если немного потянуться… — Ну, так что? Не слышу ответа, — слова Арсения вернули Шаста в реальную жизнь. — Что? А, д-да… Идем. Пока Антон одевался, ему оставалось только молиться всем известным богам, о том, чтобы Арс не понял причины его замешки.***
Зима — любимое время года для Антона и самое ненавистное для Арсения. Снег для Шастуна является чем-то сказочным, необычным и прекрасным, для Попова же — замерзшей водой, которая по весне превратится в грязь. Разноцветные гирлянды, елочная мишура и прочие украшения для Шаста недавно стали, тем, что напоминало о тепле и уюте дома, он даже задумывается — не зайти ли ему к родителям. Арсу такие побрякушки не нравятся, вызывая неприятную рябь в глазах, но он почему-то сдерживается и не говорит этого вслух. Конечно же, это не потому, что Антон их любит. На катке играли разные новогодне-зимне-***
— Фу, Арс! Нет! Плохой мальчик! — эти слова Шаст, чуть ли не истерически выкрикивает. — Не пойду я туда больше. — Да, ладно, Тош, — нарочито медленно, а притворно ласково тянет Арсений. — Неужели, испугался? — Вот, еще, — фыркает Антон, а потом тихо добавляет, отводя глаза. — Ну, разве немного. Попов готов умереть на месте от умиления. Как можно быть таким котенком? — Я туда больше не пойду! — Шаст умоляюще посмотрел на друга. — Куда угодно! Кафе, театр, кино, да хоть в библиотеку! — Я целый день не могу избавиться от впечатления, что ты назначаешь мне свидание, Шастун. — Тебе напомнить, кто сегодня в непроглядную рань заявился ко мне домой без приглашения? — Ну, так-то уже светло было, — пробормотал Арс и, когда в глазах Антона уже промелькнул огонек победы, добавил уже более уверенно. — Ладно, Тох. Один-один. Но на каток мы все равно еще раз сходим! — Не-е-т, — тоскливо протянул Шаст и поплелся за другом, раздумывая останется ли он мужиком, если свалит отсюда нафиг пока Арсений не видит. А Попов мысленно добавил себе один бал в их импровизированном сражении.***
Антон решительно не понимал, как так получилось, что Арс был сверху. Казалось, что Попов, несмотря на свой рост, был сильнее. Но Шастун был уверен, что это не так. И он мог поклясться всеми святынями мира, что если бы он не проиграл в старую-добрую игру камень-ножницы, то ему бы не пришлось сейчас пытаться поднять Арсения на скользкой поверхности с высоким риском упасть. В мозгу Шаста уже раз тридцать проскользнула мысль, какие они дебилы, когда у него наконец-то получилось приподнять Арса, при этом придерживая его за талию. Так. Что там дальше все фигуристы делают? Антон ответа на этот вопрос не знал и не был уверен, что вообще начал правильно выполнять упражнение. Но наше «не ссы, прорвемся!» сейчас, как никогда, ярко всплывало в голове. Ну, поехали! Антон постарался перехватить друга поудобнее, при этом выслушивая от него двадцать седьмой мат и тринадцатую шуточку (он даже посчитал!) о том, что все мышцы давно ушли в рост шпалы, коей он и являлся. В первые три секунды Попов показался легким, и Шаст уже обрадовался тому, что все у него получится, и старался не смущаться, что фактически держал Арсения на руках, но не тут-то было. В следующее мгновение, под особо радостные слова певца «Чтобы померу не даться, надо потренироваться» земля, а точнее лед, ушел из-под ног Шастуна и тот потерял равновесие. Под «на-на-на» хора несчастных, что заставили петь и изображать застольников в этой гребаной песне, Антон постарался за что-нибудь ухватиться и случайно выпустил из своей ненадежной хватки Арсения. Тот, поняв, что спасение падающего — дело самого падающего, вцепился руками в куртку сотоварища, потянул его за собой. Под завершающие аккомпанементы оба парня свалились друг на друга. Попов, тихо матеря Антона, постарался, потирая затылок, открыть глаза и встать, столкнув с себя Шастуна. Но тут выявились некоторые обстоятельства. Ребята лежали в довольно компрометирующей позе, так как их лица оказались прямо напротив друг друга и их разделяли всего несколько миллиметров; Антон притворялся или не притворялся мертвым; Арсений перестал контролировать свое тело. Попов резко выдохнул, потому что не заметил, как перестал дышать. Близость друга еще никогда не вызывала такой странной реакции тела и разума. Арс постарался не обращать внимания на близость губ Антона и лишь тихо позвал того. Шастун, немного придя в себя, открыл глаза и тут же пожалел о своем решении. Секунд тридцать парни смотрели друг на друга в неловкой тишине, а затем Арсений произнес: — Знаешь, коньки — действительно не твое.***
— И почему мы сейчас стоим здесь на холоде и мерзнем? — Потому, что ты меня любишь, коть. — Дурак. — Иди сюда. Сладкая парочка позади Антона и Арса, наконец, поцеловалась, так и не дождавшись новогоднего салюта, чему впрочем, оба приятеля были очень рады, так как на седьмой минуте у Шаста уже появилось устойчивое желание отдать этим голубкам всю теплую одежду, которая у него имелась, только бы те замолкли. Арсений, стоящий рядом, молчал, но всем своим видом показывал свою солидарность с решением Шастуна, что бы тот не подумал сделать с назойливым парнем и девушкой. Воспользовавшись заминкой сзадистоящих Антон недовольно проворчал, пародируя девушку: — И почему нам надо стоять на холоде и мерзнуть? Попов косо посмотрел на друга, в его взгляде, если не читалось желание убивать, то наложить руку на первого попавшегося прохожего, точно. Шаст только вздохнул: — Я имел в виду, что мы могли бы посмотреть из окон какой-нибудь кафешки или, в крайнем случае, магазина. Арсений улыбнулся, но Антону это не понравилось. В его улыбке не было той радости, что друг дарил ему все это время. Устал он что ли? Ребята мотались по городу целый день, и это утомило Антона, но он не замечал усталости, пока не задумался о ней. — Просто я так привык, — разорвал молчание Арс и тут до Антона дошло. С разрыва брака у Алены и Арсения прошло всего несколько месяцев, но этого оказалось слишком мало, чтобы заглушить боль в сердце Попова. И понимание, что Алена не любила Арсения. Никогда. Дочку после развода Арсению забрать не разрешили, и видеть ее он тоже не мог. Все что у того осталось — телефон с разбитым экраном, пара фотографий над которыми у мужчины дрогнула рука нажать на кнопку «удалить» и разбитое сердце. И Антон не пытался заполнить и склеить его больше, чем другие ребята из команды. Никто с Арсом насчет этого и не говорил. Арсений и не хотел говорить. Он не хотел вспоминать. Но сейчас что-то мешало ему послушаться совета Шастуна и пойти в другое место. Он хотел попрощаться навсегда с воспоминаниями, придя на их место. Арсений не хотел думать, что с Антоном он в этот день, только потому, что ему нужен был хоть кто-то. Антон не хотел думать об этом тоже. — Через две минуты будет новый, две тысячи восемнадцатый год, Арс. — Да, новый.***
Вспышка. Грохот. Салют. Два парня стояли на площади и смотрели на возникающие из ниоткуда цветы в небе. Антон держал руку Арсения в своей. Попов прятал нос в шарф. Этот год принес обоим мужчинам много проблем и хлопот, порванные альбомы и разбитое сердце, кучу новых шуток, знакомых и немного счастья. Вспышка. Грохот. — Антон, — тихо позвал того Арс, друг вопросительно посмотрел на него. — Спасибо. — За что? — Шастун не знал, зачем он это спросил, ответ и так был ясен, но Попов наверняка сейчас все переделает в шутку, исковеркает смысл, умолчит правду и… — Что был сегодня со мной. Грохот. Вспышка. Шипение. …и не скажет того, что чувствует. Рука непроизвольно сжалась на ладони Арсения. Говорят, что в новый год нужно идти с новыми целями, воспоминаниями и с чистого листа. Грохот. Вспышка. Поцелуй. Вспышка. Есть такое поверье, что с кем ты Новый год встретишь, с тем его и проведешь. Счастливый народ загалдел от радости наступления Года Собаки. Бенгальские огни только начинали затухать. Зрители, сидящие у экранов телевизоров, направились праздновать за стол. Попов оторвался от губ Шастуна, но не решался поднять своего взгляда на их обладателя. Антон, поняв, что ситуацию надо брать под свой контроль, медленно поднял свою руку и нежно дотронулся кистью до щеки Арса: — И что? Теперь решил сбежать? — тихо прошептал тот. Арсений наконец-то посмотрел в глаза Антона. Арс и не надеялся увидеть в них хоть какие-то ответные чувства, а после этого еще раз прижаться так к Шастуну, поэтому он вложил в их поцелуй все то, что когда-либо чувствовал к тому. — А ты меня отпустишь? — мягкая усмешка со стороны Попова. — Не для этого я столько ждал. Осмыслить сказанную фразу Арсению не дает Шаст, притягивая того к себе и настойчиво и уверенно целуя. Хлопья снега падали на площадь. Все вокруг радовались приходу праздника.Арсений выбрал своего спутника на этот год. Антон тоже.