Британское солнце

Нико честно не понимает, как устроена эта штука под названием любовь, и особо вникать не хочет, как бы там ни распинался на эту тему сам Гарри Поттер на лекциях по Защите от Тёмных Искусств. Он твёрдо считает, что всё в теле взаимосвязано — и что та самая штука «любовь» одна из реакций организма на другой живой организм, говоря биологическим языком. Поэтому Нико не понимает, какого, собственно, хрена его сердце снова учащённо бьётся в груди, так же как и на третьем курсе при виде Перси. Только на этот раз образ гриффиндорского дебила заменил образ симпатичного и милого Уилла Соласа, седьмой курс, Пуффендуй. Знакомьтесь, Уилл Солас — на данный момент один из самых ярких источников его проблем. Ярких — потому что действительно затмевает своей скромной личностью всех других личностей, и Нико даже кажется, что когда Уилл входит куда-нибудь — в зал, на поле, в кабинет, в его сердце — откуда-то сверху раздается хор ангелов. У Уилла — растрепанные золотистые локоны, слегка загорелая кожа, нехарактерная для мрачной Британии, ярко-голубые глаза, проколытые уши и просто неимоверно большое количество веснушек на лице, и это, вашу ж мать, действительно мило. Если б только Джейсон сейчас знал, что ди Анджело думает такие мысли — немедленно отправил бы его в лазарет, но хвала всем богам и старине Мерлину, Джейсон окончил Хогвартс ещё год назад, как и все остальные ребята постарше, кто знал Нико и любил позорить Нико — гриффиндорский дебил, когтевранская зазноба, гриффиндорский дебил номер два и Пайпер. Угадайте с трех раз первых трёх личностей. После школы Джейсона и Перси унесло неведомой дорогой в Министерство Магии, и Нико заранее искренне сожалел всем тем, кто согласился принять этот дуэт в свои ряды. Казалось бы — Перси был сорвиголовой, и Джейсон — спокойная личность — мог его остановить в любой момент, но нет, эти двое обычно упирались друг в друга рогами как олени, выясняя, кто прав, а кто засранец. Железные нервы в той компании были только у Аннабет, которая изо дня в день растаскивала их друг от друга и сажала по разным углам в наказание, и не разрешала им вставать до того момента, пока самой не надоест — какими бы щенячьими глазами Перси не смотрел, всё пролетало мимо неё. Воистину, за этой девушкой будешь как за каменной стеной; захочешь защитить от гопников на тёмных улицах Лондона, она тебя опередит, — и ещё успеет спросить, как дела. Пугающая девушка, пугающая. Свою пережитую любовь к Перси Нико объяснял переходным возрастом — ну с кем не бывает, начитался американских комиксов, увидел в безграничном идиоте героя и влюбился. Плевое дело, конечно же. В свои шестнадцать Нико считал себя взрослым и самодостаточным волшебником, а потому не понимал — почему на такого с виду обычного Уилла его организм стал усиленно посылать намеки ему и всем окружающим в виде красных щёк, дерганных движений и дрожащих рук. Чёрт бы побрал эту физиологию. Нико видел, сколько различий было между ним и солнечным принцем — ди Анджело на его фоне выглядел бледной поганкой с повязанным слизеринским галстуком. Нико был чистокровным волшебником — его отец был известным волшебником в своих кругах, а мать была полукровкой, — а Уилл, насколько помнил парень, был маглорожденным, и это было ещё одно большое различие между ними — какой здравомыслящий человек, урожденный от маглов, подойдёт к мрачному, явно чистокровному слизеринцу? Поэтому о таком ди Анджело смел только мечтать. Его любимым занятием ныне на шестом курсе стало сталкерство упомянутой выше личности, и его скрытность ему в этом немало помогала — он мог весь завтрак, обед и ужин пялиться со своего тёмного местечка, достойного Тёмного Лорда, за столом Слизерина на светлую макушку за пуффендуйским столом. А ещё они довольно часто сталкивались вне зала, в коридорах и лазарете (потому что Фрэнк нетвердой рукой опрокинул котел прямо на Нико), и всякий раз, когда ди Анджело казалось, что Уилл сейчас смотрит на него, он давал себе мысленную волшебную оплеуху — размечтался, ибо он не тот человек, которого принц на белой метле выберет вместо принцессы. О том, что он сам мог бы быть принцессой, Нико как-то не подумал. Всё пошло по пизде глубокой зимой — стоял январь месяц, каникулы только закончились, и ученики с недовольными минами расходились с последних занятий по своим факультетам. За окном падал снег, а Нико медленно шёл по пятому этажу, прикидывая, сколько кофе сможет сварить в своих тёмных мешках под глазами. Уилл нарисовался впереди неожиданно — Нико даже не успел моргнуть, когда увидел галстук знакомой расцветки и веснушчатое лицо. Солас шёл уверенной походкой и, казалось, смотрел прямо на него. Для достоверности ди Анджело оглянулся назад, сжимая тонкими пальцами прижатый к груди учебник по гребанному зельеварению (да, он ломает слизеринскую систему — потому что терпеть не может зельеварение), но позади было пусто, как в его кошельке уже месяц второй. Даже Пивза не было слышно, хотя этот полтергейст любил доставлять неприятности. — Эй, — окликнули его. Нико медленно обернулся обратно, хмуря брови. Когда людям начали давать имена типа «Эй»? Уилл затормозил перед ним и отвёл взгляд, и Нико сделал себе заметку — начать спать побольше, потому что ему показалось, что Солас покраснел. — Я не «Эй», а Нико, — отозвался ди Анджело. — Я знаю, — уверенно кивнул Уилл. — Интересно, — с хитрой ухмылкой протянул Нико. — И много ты обо мне знаешь? Не то, чтобы он на что-то надеялся. Он часто злился на Соласа — например, когда какая-нибудь девица вешалась ему на шею, — и сейчас Нико просто захотелось как следует поиздеваться над парнем, потому что другого шанса может не быть. — О, да, — оживлённо ответил Уилл, — ты любишь крепкий кофе и ненавидишь чай, обожаешь практику на ЗОТИ и терпеть не можешь зелья, дружишь с Хагридом и даже пару раз катался на его гиппогрифе, тебе нравится Марк Твен, и тема древнегреческой мифологии, а ещё ты терпеть не можешь гриффиндорцев, но всегда каким-то образом притягиваешь их и начинаешь дружить. С каждым новым словом брови Нико всё дальше ползли вверх, рискуя слиться с корнями волос. Уилл, видимо, поняв, что конкретно пропалился, покраснел до кончиков ушей, забормотал что-то оправдающее, дергая руками и смотря куда угодно, только не в глаза ди Анджело. Хотя Нико догадывался, кто слил ему информацию, и чью кудрявую голову иногда видел рядом с Уиллом. Вот же Хейзел, ничего доверить нельзя. — …и, может быть, мы пойдём куда-нибудь вместе?.. — неловко бормотал тем временем милый, растерянный Солас. Нико не любил касания или прикасаться к кому-то, но сейчас его руки жутко чесались дотронуться до Уилла и убрать вон тот сбившийся локон со лба. — Куда-нибудь… На природу, эм. Устроим пикник! Блять. Нико стоит перед ним и знает, что сделает следующим делом после того, как закончит этот ужасный постыдный разговор — трансгрессирует в другую страну. Куда-нибудь на дальний восток, в украинские Карпаты, к примеру. Или на остров Пасхи, — а что, там тоже неплохо, — будет жить среди истуканов, потому что сам сейчас прекрасно справлялся с ролью истукана — стоял столбом и молча пялился на Уилла, о боги, неужели он подкатывает? — Зимой? — всё-таки уточнил Нико. Уилл выглядел настолько растерянным и ошарашенным, что это было даже мило. Парень перевёл удивленный взгляд на окно, будто бы зима в его планы не входила. А вообще, всё это сильно походило на розыгрыш. Хотя, казалось, пуффендуйцы не были падки на столь жестокие шутки, значит, скорее всего, Уилл проиграл кому-то в пари и теперь обязан был что-то с этим делать, потому что Нико был уверен в том, что Солас сам по себе был честным волшебником. Нико помрачнел в один момент. — Знаешь, думаю, не стоит, — резко ответил Нико, перебивая смущенное бормотание Уилла. Парень удобнее перехватил учебник и обошел Соласа. — Какой бы спор ты ни проиграл, расслабься и скажи, что не вышло. И Нико быстрым шагом направился прочь от этого узкого коридора и Уилла, последнюю эмоцию на лице которого парень успел различить — грусть. Нико сжал зубы. Бесполезно жалеть о том, что могло бы быть. Лучше обрубить все на начальной стадии и забыть об этом — потому что дальше было бы больнее. ; С тех пор Уилл делал ещё несколько неудачных попыток пригласить Нико куда-нибудь. В третий раз ди Анджело это сильно надоело, и он прямым текстом послал Соласа в далёкие края, на что тот лишь ответил, что не отстанет, пока Нико не согласится. Ди Анджело уже из чистого упрямства не собирался соглашаться. Они поменялись ролями, и теперь Уилл походил на сталкера — выслеживал его в тёмных закоулках, ловил после уроков в узких коридорах. Один раз даже позвал на свиданку на людях — Нико точно помнил десятки ошарашенных глаз, и вечером, нервно глотая успокоительное, писал нетвердой рукой Джейсону о том, что за пиздец происходит в Хогвартсе, и, пожалуйста, забери меня отсюда. Чтобы спрятаться от Уилла, Нико прибегал даже к одноразовым мантиям-неведимкам от Уизли и потратил на них все свои последние сбережения, которые хотел потратить на Хэппи Мил в ближайшем от станции Макдональдсе. Уилл Солас оказался тем ещё упрямым ослом, и Нико хотелось биться головой об стенку — ну почему он по жизни сталкивался лишь с баранами, которые по десять раз на дню твердили свое и заставляли в это верить других. Так уже одна половина Хогвартса ставила ставки на то, что Уиллу всё-таки удастся затащить Нико на свидание, а другая считала, что те уже давно встречаются, скрывая все в тайне. Нико крутил головой и не успевал понимать — а когда его начали так замечать? Не то, чтобы это злило, но довольно-таки сильно раздражало. — Пошли в Хогсмид. Нико тяжело вздохнул. Ну вот опять. Его мозги уже начали сдавать, но сердце — и ты, Брут, — все равно предательски учащенно билось, стоило парню услышать голос Уилла. Солас с грустной улыбкой смотрел на него — кажется, ему этот спектакль тоже начинал надоедать. Ещё бы. Сколько месяцев прошло? Три? В любом случае, Нико уже отпраздновал свой день рождения, а на дворе была весна, и Хогвартс пополнился парочками среди седьмых, шестых и пятых курсов. Нико снова взглянул на Уилла. Неужели он стал бы ради выполнения шутки или прикола париться три месяца и бегать за самым мрачным парнем школы? Эту мысль Нико и поспешил озвучить Соласу. — Не знаю, что ты там себе напридумывал ещё, — промолвил Уилл. — Но я так ещё ни за кем не бегал. Иной раз мне хочется отказаться от этой затеи, но вижу тебя, думаю — вдруг, кто-то завоюет тебя раньше меня, — и уже никаких сомнений. — Можешь расслабиться, кроме тебя, моя темнейшая персона нужна лишь моим тараканам в голове, — ответил Нико и, прежде чем Уилл успел открыть рот, поспешно ответил: — Пойдём. — А? — тупо переспросил Солас. — Да-да, первая буква алфавита, а «пойдём» означает, что ты купишь мне сладких бургеров в Хогсмиде, потому что я тебе поверил. Уилл, кажется, засветился от счастья, ещё и солнце выглянуло из-за туч. Нико зажмурился, однако, не скрывая почти что счастливой и радостной улыбки — как бы с солнечным парнем самим солнечным не стать, а то весь тёмный образ полетит к черту, и Джейсон точно отправит его в Мунго при личной встрече, — потому что, хей, Нико ди Анджело улыбается и Нико ди Анджело чертовски счастлив.