How to get away with almost-theft

Когда я переступил порог своего офиса, мужской голос окликнул меня, и я обернулся, надеясь, что это не очередной папарацци: дело, которое я выиграл три недели назад, все еще будоражило прессу, и самые назойливые журналисты, в погоне за сенсацией, осаждали меня так, что как-то даже ночевали в машине перед моим домом. Поэтому, когда я увидел высокого мужчину в костюме, приближающегося ко мне быстрым шагом, я ожидал, что сейчас он откроет рот и выпалит название газеты, и мне придется захлопнуть дверь офиса перед его носом. И, наверное, по этой же причине я не выглядел слишком дружелюбным, раз он остановился в нескольких шагах от меня, рассматривая мое лицо таким взглядом, словно пытался вспомнить, где он мог меня видеть. — Вы ведь Оливер Куин? — неуверенно спросил он и подошел еще на шаг ближе. — А вы кто? — вопросом на вопрос ответил я. — Я Рэй Палмер, — он протянул мне руку, которую я некрепко сжал, ожидая продолжения. — Я видел вас по телевизору, ну, в том громком деле про... Я подавил вздох и решил, что будет проще перейти сразу к делу. — Вы журналист? Я не даю интервью. — Нет, — он замялся. — Вообще-то я хотел вас нанять. Я показал ему жестом, чтобы он следовал за мной в кабинет, и открыл дверь. Не дожидаясь приглашения, Рэй устроился в кресле напротив моего стола и положил свою сумку на второе кресло. Я предложил ему кофе и, дождавшись утвердительного кивка, связался с секретаршей. — Чем я могу вам помочь, мистер Палмер? — спросил я, когда все мелочи хорошего тона остались позади. — «Доктор Палмер», — Рэй снова замялся. — Один псих подал на меня в суд... — Это я уже понял. — ...за то, что сломал руку, когда пытался ограбить меня. Это что-то новенькое. Рэй выжидающе смотрел на меня. — Расскажите с самого начала, — произнес я и присел на край стола. И он рассказал мне, пожалуй, одну из самых странных историй, которые я слышал за всю свою адвокатскую практику: грабитель забрался в его гараж, случайно запер себя в нем и сломал руку, когда пытался выбраться. Поскольку Рэй был в отъезде, вор просидел в его гараже почти сутки, вплоть до возвращения доктора Палмера, который открыл гараж. И после всего этого он еще и умудрился подать на Рэя в суд. Закончив рассказ, распаленный и эмоциональный доктор Палмер озвучил мои мысли: — Он подает на меня в суд за то, что сломал руку, когда забрался в мой гараж, чтобы меня ограбить. Это вообще законно? Разве его не должны арестовать за попытку ограбления, которую он сам же и признал? Я подавил вздох. Американская система правосудия была немного... несовершенна, но если раньше я только подозревал об этом, то теперь я убедился. Оставалось как-то убедить в этом суд. * * * * * Как я и опасался, сторону истца представлял самый отвратительный человек, которого я когда-либо встречал, и теперь комичность и нелепость иска разбавлялась наглой ухмылкой, дерзостью и на удивление мягким парфюмом для такого несносного мерзавца, каким был Эдриан Чейз. По долгу работы мне приходилось защищать и виновных, и невиновных; меня на самом деле никогда не волновало, совершил ли действительно мой клиент преступление за которое его судили. Но Чейз... Чейз всегда защищал ублюдков, убийц и людей, ради которых следовало бы снова разрешить смертную казнь. Один только тот факт, что он брался за дело, уже указывал на то, что его клиенту самое место в тюрьме. Он был адвокатом дьявола; из-за него от правосудия уходили самые грязные и гнилые бандиты, мошенники и подонки. Но это было не самое главное, что раздражало меня в нем. Он был самодоволен; до такой степени, что каждое его слово и каждый жест буквально дышали ощущением превосходства над остальными людьми, и он никогда не упускал случая ткнуть в это другого человека. Поэтому когда во время ланча он появился в холле — точнее, возник сначала его мягкий парфюм, растекавшийся вокруг него, словно предупреждающий об опасности сигнал — как я уже знал, что будет дальше, а еще через секунду после того, как я сделал глубокий вдох, он возник в отражении автомата с кофе и медленно направился в мою сторону. «Убивать людей нельзя, — напомнил я себе; это была моя любимая мантра, когда дело касалось Чейза. — Тем более в здании суда, где камеры наблюдения и полно свидетелей...» — Как дела? — поинтересовался Чейз, останавливаясь рядом со мной. Мне послышалось? От удивления я растерялся и уставился на него. Он выбрал кофе, вытащил из кармана несколько монет и начал бросать их в автомат, а потом перехватил мой взгляд. Прежде, чем я успел ответить, он качнул головой. — Хотя ты в любом случае чувствуешь себя лучше, чем мой клиент. Я отвернулся обратно к автомату. — Знаешь, какие дорогие сейчас обезболивающие? — наигранно спросил он. — Не знаю, — я забрал упавшую в автомате бутылку воды и обернулся к нему. — Но, может, эти таблетки заодно помогут ему пережить боль, когда он увидит сумму, которую потратит на твои услуги, а ты проиграешь дело. Чейз улыбнулся; в узком кругу доброжелателей среди коллег его прозвали акулой, потому что он всегда, словно акула, плыл на запах крови, будто чувствуя, где самое грязное и прогнившее дело, и первое время, еще не зная о происхождении этой клички, я настороженно всматривался в его улыбку, пытаясь найти сходства с оскалом. — Жду не дождусь увидеть тебя в зале суда, — акула в костюме от Cesare Attolini одернула пиджак и поднесла стаканчик с кофе к губам. — Интересно, сколько раз еще судьи и присяжные будут вестись на твои жалостливые истории о честности и правосудии. Ты как будто по комиксам готовишься. — Должно быть, нам попадаются одни и те же слепые и глухонемые судьи и присяжные, если они так же ведутся на твое обаяние. — Ревнуешь? — он вскинул бровь. — Я сделаю тебя. — Попытайся. Несколько мгновений мы стояли, уставившись друг на друга, а потом он сделал еще глоток кофе, не сводя с меня взгляд, подмигнул и развернулся на месте, оставив меня с раздражением смотреть ему вслед. Ненавидел ли я Эдриана Чейза? Это было очень мягко сказано. * * * * * Мы с Эдрианом Чейзом ненавидели друг друга достаточно сильно, чтобы стараться контактировать как можно меньше. Исключая те ситуации, когда мы случайно сталкивались в здании суда и он начинал провоцировать меня, мы переговаривались исключительно через наших помощников, на которых наша ненависть уже не распространялась: я всегда хорошо относился к Эвелин, молодой девушке, которая работала с ним, жалея ее, что ей приходится иметь с Чейзом дело чаще, чем кому-либо из нас. Когда я сказал об этом Тее, она пожала плечами: — Ты понятия не имеешь, как он ведет себя с ней. Может, он не такой уж и мудак. Но я был уверен, что единственный, кого Эдриан Чейз был способен любить, это он сам, а немного уважения он мог проявить разве что к своим клиентам (читай: к деньгам). Сама Тея, пошедшая по моим стопам в юриспруденцию, говорила, что с ней Чейз всегда был до невозможного любезен и вежлив, хотя я не исключал, что это все было притворством — по крайней мере, та часть их разговора, где он «вежливо улыбнулся и поинтересовался, как у тебя дела». Слова Теи, не мои. Он наверняка знал, что она расскажет мне об этом, и пытался позлить меня лишний раз. А поскольку в скором времени после их разговоров мне нужно было столкнуться с ним в суде, дела у меня всегда были не очень. Поэтому в то утро, за несколько дней до суда, когда наш с Теей спор о линии защиты прервал стук в дверь, я в который раз порадовался, что мне не приходится лишний раз лицезреть его самодовольную улыбку и трепать себе нервы еще больше: мы с сестрой повернулись к двери, на пороге которой смущенно застыла Эвелин. — Входи, — пригласил я, откидываясь на спинку кресла. Она вошла, улыбнулась Тее и перевела взгляд на меня, а потом протянула мне коричневый бумажный конверт. — Мистер Чейз прислал улики по делу, — произнесла она. Я перевернул конверт, чтобы открыть его, и замер: на обратной стороне был приклеен яркий розовый стикер. Наклонный мелкий почерк я узнал мгновенно. «Жду не дождусь разбить тебя в суде.» А ниже буква «Э» в качестве подписи и... сердечко? Я поднял взгляд на Эвелин и открыл рот. — Я не знаю зачем, — быстро произнесла она. Тея наклонилась ко мне, чтобы прочесть надпись на стикере, и присвистнула. — Если хочешь, я поищу старые бумаги по нашему делу с убийством без следов, — предложила она. Несмотря на заманчивое предложение, я подавил вздох и покачал головой. — Жаль, — добавила Тея. — Мы первыми попадем под подозрение, — сказал я. Когда я перехватил взгляд Эвелин, она улыбалась. * * * * * Впервые Мика Рори я увидел в зале суда, когда мы с доктором Палмером и Теей вошли, чтобы занять свои места. Он сидел рядом с Чейзом, которому для образа типичной стервы из комедийных фильмов не хватало только пилочки для ногтей. Он не повернулся в нашу сторону, только улыбнулся, глядя в одну точку; я смерил его взглядом и тут же посмотрел на Мика. Он перехватил мой взгляд, а потом посмотрел на Рэя; Рэй ответил ему гневным взглядом и посмотрел на меня. Как только эта немая сцена закончилась и мы сели, я повернулся к доктору Палмеру. — Помните, как мы это все репетировали, — тихо произнес я. — Не нервничайте. Старайтесь говорить спокойно. Закон на вашей стороне. — Если бы закон был на моей стороне, — ответил мне Рэй таким тоном, словно объяснял, сколько будет дважды два, — я бы здесь вообще не сидел, потому что это меня пытались ограбить. С этим не поспоришь. Я отвернулся и заметил, что Мик пристально смотрит на нас; он напоминал мне питбуля. Чейз наклонился к нему, чтобы что-то сказать, и улыбнулся мне; я отвел взгляд, и в этот момент в зал суда вошел судья. Мы с Чейзом поднялись почти синхронно. Судья водрузил очки на нос и разложил бумаги перед собой. — Слушается дело номер два-шесть-восемь-семь-семь. Суд вызывает доктора Рэймонда Палмера. — Не нервничайте, — шепнул я. Рэй поднялся со своего места и направился к судье. Как только он поклялся на Библии (я заранее предупредил его, чтобы он не начинал тему об атеизме и том, какой это бред — его тирада в прошлый раз заняла пятнадцать минут нашей подготовки), судья предложил мне начать, и я встал со своего места, направляясь к нему. — Где вы были двадцать первого июля? — спросил я. — На научной конференции в Портленде, — ответил Рэй; у него было сосредоточенное лицо, словно он находился на экзамене и пытался вспомнить правильный ответ. — Я поехал туда от своего университета. За несколько дней до суда мы встретились и обговорили все вопросы, которые я задам ему, и как он должен отвечать на них. Он нервничал, я видел это, но он все равно старался звучать увереннее. — Сколько времени длилась конференция? — Два дня. В четверг вечером я уехал, в субботу вечером вернулся. — И что вы обнаружили, когда вернулись? — Ну, я открыл гараж, чтобы поставить машину, а оттуда выскочил этот псих, ударил меня и побежал вниз по улице. — Вы вызвали полицию? — Нет, у меня ничего не пропало. Он только опрокинул шкаф. — На себя, — произнес Чейз так, что я услышал его, а судья нет. — Кто-нибудь еще видел, как он выбежал из вашего гаража? — продолжил я, с трудом заставляя себя проигнорировать его. — Да, мой сосед, Нейт. Он был дома, когда увидел в окно, что этот псих ударил меня, и сразу бросился ко мне. — Сказал ли вам что-нибудь мистер Рори, перед тем, как убежал? — Нет, — Рэй недоуменно моргнул. — Он только ударил меня. — Вопросов больше нет, ваша честь, — произнес я и обернулся, перехватив взгляд Чейза. * * * * * Застегнув пуговицу на пиджаке, Чейз поднялся и медленно, словно бы лениво направился к Рэю. Рэй занервничал; готовя его к заседанию, я предупредил, что этот ублюдок вытрясет из него всю душу, и, кажется, перестарался: Рэй следил за каждым движением Чейза так, словно ожидал, что сейчас тот накинется на него с ножом. — Правильно ли я понял ваш ответ мистеру Куину, — сладко произнес Чейз, убрав руки в карманы, — что из вашего гаража выскочил мужчина, ударил вас и убежал, но вы даже не вызвали полицию? Рэй перевел взгляд на меня, будто ожидая подсказки, но я пытался понять, к чему ведет Чейз, и неопределенно повел плечами. — Он ничего не взял, — пробормотал он, а потом, вспомнив мои наставления, заговорил увереннее. — Я уже сталкивался с... подобным: из-за моей работы в университете и открытий, у меня часто бывают такие стычки с недоброжелателями. Я понял, что это был ошибочный ход еще раньше, чем Чейз открыл рот; как будто что-то изменилось в воздухе, но было уже поздно предупреждать Рэя. Чейз поднял бровь — я уверен, он репетировал это перед зеркалом. — То есть на вас и раньше нападали люди, явно враждебно настроенные, и вы до сих пор даже не усилили охрану? И не обратились в полицию? Может, — Чейз сделал паузу, — вам просто нравится это? Рэй открыл рот, но не издал ни звука. — Вопросов больше нет, ваша честь, — улыбнулся Чейз и отвернулся. * * * * * Пока я пытался понять, как Чейз умудрился разбить моего клиента с двух вопросов, Рэй опустился рядом со мной, видимо, думавший о том же. — Еще не все потеряно, — прошептал я. — А ведь он прав, — шепотом ответил Рэй. Я уставился на него. Чейз прав? Этот Чейз? Но ответить я не успел — судья вызвал Мика Рори. Я не знаю, почему я ожидал, что в тот момент, когда Мик положит руку на Библию, она воспламенится, но ничего не произошло. Из-за того, что его правая рука безжизненно висела в повязке на груди, он клялся левой. Отняв руку от книги после клятвы, он обвел зал скучающим взглядом, а потом Чейз, одернув свой пиджак, направился к нему. Мы с Рэем переглянулись и, кажется, подумали об одном и том же: нам придется лицезреть хорошо построенное театральное представление. — Где вы были в пятницу, двадцать первого июля? — начал Чейз, останавливаясь рядом с ним. Мик хмыкнул, будто предвкушал хорошую шутку. — В гараже этого, — он кивнул на Рэя. — Искал, чем у него можно поживиться. Весь зал остолбенел; повисла такая тишина, что скрип стула, когда Тея наклонилась ко мне, показался мне оглушающим. — Что он делает? — спросила она шепотом. — Это самоубийство! — Разве это не хорошо для нас? — повернулся ко мне Рэй. Я покачал головой. Что бы ни задумал Чейз, он должен был понимать, какие козыри даст нам, а значит тут что-то другое. Например, он окончательно сошел с ума. Чейз выждал короткую, но очень театральную паузу, и продолжил; я был уверен, что он наслаждается произведенным эффектом. — Вы знали, что доктора Палмера нет дома? — Нет, — Мик пожал плечами. — Я забрался в его гараж в одиннадцать вечера, думал, что он спит, но его машины не было. Я хотел вытащить магнитолу, только идиот поставит сигнализацию на тачку в собственном гараже. Какая-никакая, но логика в этом была. Я напряженно следил за Чейзом, пытаясь понять, к чему он ведет и что задумал. — И что случилось потом? — Я попытался выбраться через окно и опрокинул на себя шкаф. Сломал руку. До вечера субботы просидел там, пока он не вернулся и не открыл гараж. Кстати, — вдруг добавил он, наклонившись вперед, — у тебя плохой вкус в порно. На секунду в зале воцарилась абсолютная тишина. Судья перевел взгляд на Чейза, а потом посмотрел на других людей, как будто проверял, единственный ли он, кто это слышал. По лицу Чейза явно читалось, что он надеялся, что до этого не дойдет. На секунду я даже почувствовал удовлетворение. — У тебя, — повторил Мик, кивая на Рэя. — В шкафу, который я опрокинул, были диски с диснеевскими мультиками и порно. И у них коробки были перепутаны. Или у тебя было тяжелое детство, или у тебя плохой вкус. Кто-то с задних рядов громко хмыкнул. — Мистер Рори, — начал судья. — Не вносите это в протокол, — обратился Чейз к стенографистке. Я повернулся к Рэю. Смущенный и залившийся краской, он не сводил взгляд с Мика, как будто хотел мысленно вскрыть ему черепную коробку. Я чуть не спросил у Теи, такое же у меня лицо, когда я смотрю на Чейза, но сдержался. — И что случилось, когда вернулся доктор Палмер? — продолжил Чейз, будто ничего не произошло. — Он открыл гараж, чтобы поставить машину, и я выбежал и оттолкнул его, а потом ударил кулаком в челюсть. Он хилее, чем выглядит; я его легонько приложил, а он упал. Ну и я побежал. Доехал до ближайшей больницы. Чейз подошел к своему столу и раскрыл какую-то папку. — У меня есть заключение и рентгеновские снимки из больницы, доказывающие, что мистер Рори действительно сломал руку, пытаясь выбраться из гаража доктора Палмера. Он подошел к судье и передал ему бумаги. То же самое он посылал мне пару дней назад; сомневаться в правдивости его травмы не приходилось — время в документах из больницы совпадало с обеими историями. А значит оставался только один вопрос. Какого черта здесь происходит. — Насколько мне известно, вы также обращались за психотерапевтической помощью, — продолжил Чейз, снова подходя к Мику. Мик поморщился. — Потому что те сутки в его гараже напомнили мне о заключении в тюрьму, а это было плохое время, я не люблю о нем вспоминать. Да не может быть. — Все ведь видят, что у него на лбу написано «я слишком тупой, чтобы придумать это»? — шепотом спросила Тея, наклонившись между мной и Рэем. — Или только мне так кажется? — Тебе не кажется, — ответил я. — Вопросов больше нет, — произнес Чейз. * * * * * Как только Чейз сел, я поднялся со своего места. На несколько секунд мне показалось, что все это — один большой дурной сон. Мик Рори следил за каждым шагом, который приближал меня к нему, так, словно собирался обороняться, если я вдруг нападу на него с ножом, и мне неожиданно стало интересно, что Чейз рассказывал ему обо мне. А еще параллель между реакциями наших клиентов и нами с Чейзом показалась мне странной: Рэй не знал, чего ждать от Чейза, а Мик не знал, чего ждать от меня. — Вы сказали, что годы в тюрьме были плохим временем для вас, но, почему-то, выйдя из тюрьмы, продолжили делать все, чтобы быть арестованным снова, — начал я. Мик хмыкнул, будто ожидал это. — Потому что найти работу с судимостью непросто, никто не верит в то, что ты мог исправиться, и рано или поздно ты срываешься и это толкает тебя обратно на скользкую дорожку преступлений. Я даже сделал вдох, чтобы убедиться, что от него не пахнет парфюмом Чейза — настолько явственно он сейчас ощущался в словах Мика Рори. Я почему-то ожидал, что такой текст он как минимум будет с ладони читать. — Вы не выглядите мучающимся от угрызений совести, когда говорите, что вломились в гараж доктора Палмера. Даже напротив — издеваетесь над ним. — Я ничего не взял у него. Наоборот, я единственный, кто пострадал в этой ситуации, — Мик показал мне свой гипс. Когда я обернулся, Чейз провел языком по своим зубам и хмыкнул; он не только продумал защиту на совершенно провальной стратегии, но еще и умудрился надрессировать своего явно недалекого клиента на правильное поведение. Против своей воли я даже зауважал его на несколько секунд: Мик Рори не выглядел как человек, который способен понять все с первого раза. И явно не похож на человека, который будет покорно слушать. — А может, — я снова повернулся к Мику, — кто-то подал вам эту идею? Неудачная попытка ограбления, повлекшая за собой травмы, — и вы подаете в суд на человека, которого пытались ограбить, чтобы отсудить у него еще больше. Звучит как план. Мик задумался. Мне ужасно хотелось обернуться и увидеть лицо Чейза, чтобы понять, нашел ли я брешь в его защите, но я сдержался, чтобы видеть, как Мик пытается выкрутиться самостоятельно. Не похоже, чтобы это они обсуждали. — Не, — наконец ответил Мик. — Это не было моим планом. Но спасибо за идею. — Мистер Рори, — начал судья. — Шутка, — отозвался Мик с непроницаемым лицом и продолжил. — Судебные дела приносят много шума. Если бы это было моим планом, я бы больше не смог грабить, — он запнулся и тут же добавил. — В смысле я и так не собирался. Собираюсь. Не собираюсь. Не собираюсь больше грабить, да. Я просто стоял и смотрел на него, и, пожалуй, впервые за время всей моей практики, я действительно не понимал, зачем я вообще выбрал эту работу. Это все точно не могло быть его планом. — Не указывайте это в протоколе, — бросил Чейз стенографистке со своего места. Я убрал руки в карманы. Хорошо. Раз Чейз пошел ва-банк, я поддержу. — Вы сказали, что работу после тюрьмы найти непросто, — произнес я, не глядя на Мика и рассматривая носы своих ботинок. — Да, — ответил Мик; мне послышалась неуверенность в его голосе, и хотелось верить, что он не понимает, к чему я веду. Я посмотрел на Чейза — он напряженно следил за мной. — Давайте на секунду представим, что вы проиграли это дело... — Протестую! — выкрикнул Чейз со своего места. — Мистер Куин фантазирует. Я ждал ответ судьи несколько секунд, но никто ничего не сказал. — ...что вы будете делать? — договорил я после этой короткой паузы и посмотрел на Мика. Он посмотрел на Чейза, а потом перевел взгляд на меня. Пауза была слишком долгой, чтобы даже правильный ответ помог им выбраться из дыры, в которую я только что случайно и удачно столкнул их обоих. — Я не знаю. Что и требовалось доказать. Я посмотрел на судью. — Вопросов больше нет. * * * * * — Цирк, — выдохнул я, когда судья объявил перерыв и мы втроем поднялись со своих мест, чтобы пойти перекусить. — С конями, — добавила Тея. — С петухами, — буркнул Рэй, проводив взглядом обогнавших нас у выхода из зала Чейза и Мика. И я не мог не согласиться. Рэй продолжил что-то говорить, но я уже не слушал: Мик и Чейз остановились у автоматов с кофе; я не мог слышать их разговор, но видел, что Чейзу явно что-то не нравится, и любопытство взяло верх надо мной быстрее, чем я успел понять, что делаю. Ноги сами понесли меня в его сторону. — Почему ты не можешь просто слушать меня, если я знаю как лучше, — раздраженно бросил Чейз Мику. — А я думал, ты всегда вежлив со своими деньгами, то есть, прости, с клиентами, — поддел я, подходя ближе. Чейз на мгновение застыл, а потом обернулся. Мик посмотрел на стоявшего в нескольких шагах от меня Рэя и перевел взгляд на меня, а потом на Чейза. — У вас прически похожи, — вдруг изрек он. Перехватив взгляд Чейза, Мик кивнул на Рэя. — Я все не мог понять, — пояснил он, — кого ты мне напоминаешь, а теперь дошло. Чейз не ответил. Снова повернувшись ко мне, он убрал руки в карманы и окинул меня взглядом с ног до головы, а потом прищурился и облизнул губы. — Могу преподать тебе парочку уроков обращения с клиентами после того, как разобью тебя в суде. — Не боишься проиграть? — я поднял бровь. Чейз вдруг шагнул ко мне почти вплотную; так близко, что я ощутил его парфюм, едва сделав вдох. Он понизил голос почти до шепота; так тихо, что я едва услышал его в окружающем шуме и чужих разговорах. — Это тот случай, когда сама игра для меня интереснее, чем ее результат. Что происходит. Чейз окинул взглядом мое лицо, улыбнулся одним уголком губ и развернулся; бросив на меня взгляд напоследок, Мик последовал за ним, а я остался стоять на месте до тех пор, пока не подошла Тея. Что. черт. возьми. это. было. — Ничего не спрашивай, — произнес я как только Тея открыла рот. * * * * * Едва судья объявил об окончании перерыва, я поднялся со своего места. — Сторона защиты вызывает своего свидетеля — доктора Натаниэля Хэйвуда, — объявил я. Чейз не сводил с меня взгляд, но я его игнорировал. Как только Нейт поравнялся со мной, я проследил за ним взглядом, дождался, когда он сядет и поклянется, а потом направился к нему. Он выглядел спокойным, но после всего, что было здесь, я уже ни в чем не был уверен. — Где вы были двадцать второго июля, в субботу? — начал я. — Дома, — спокойно ответил Нейт; так спокойно, что я на секунду даже поверил, что у нас есть шанс. — Смотрел футбольный матч. — Вы знали, что вашего соседа, доктора Палмера, нет дома? — Конечно, мы работаем в одном университете. Он рассказал мне об этой конференции и о том, что он собирается поехать. Весь университет знал об этом. — Не замечали ли вы ничего подозрительного в его отсутствие? Какие-то звуки из его дома, может быть, или подозрительных людей? — Протестую, мистер Куин додумывает за свидетеля, — подал голос Чейз. — Отклонено, — произнес судья и обратился к Нейту. — Отвечайте. — Нет, — ответил Нейт. — Я ничего не слышал. В пятницу весь день меня не было дома, а в субботу вечером вернулся Рэй. Я услышал его машину и подошел к окну, а потом увидел, как этот псих ударил его. Рэй упал на землю, а он побежал. — Вы видели мистера Рори? — спросил я и отступил на шаг в сторону, чтобы Нейт увидел Мика. Чейз открыл рот, будто хотел опротестовать мой вопрос, но не придумал как. Мик сверлил Нейта немигающим взглядом. — Да, — спокойно ответил Нейт. — Я видел именно его. Я выдержал короткую паузу, ожидая, когда слова, твердо произнесенные Нейтом, осядут в тишине и в голове каждого, кто их услышит, а потом повернулся к судье. — Вопросов больше нет. * * * * * Как только я сел на свое место, Чейз поднялся и твердым шагом направился к свидетелю. Все прошло лучше, чем я ожидал; Нейт был спокоен и уверен в себе достаточно, чтобы я поверил в то, что у нас все-таки есть шанс выиграть это дело, несмотря на не вполне удачное начало. Застегнув пуговицу на пиджаке, Чейз оперся на деревянные перила, отделявшие его от Нейта, и улыбнулся — я ненавидел эту улыбку всегда, но сейчас она мне особенно не понравилась. — У вас красивые глаза, — вдруг произнес Чейз, подпирая голову рукой. Воцарилась тишина. — Мне послышалось? — шепотом спросила Тея. — Спасибо? — неуверенно ответил Нейт. — Протестую, — негромко подал голос я. Судья с сомнением посмотрел на меня. — На каком основании? — спросил он. Да я понятия не имею, но он явно флиртует со свидетелем! Чейз бросил на меня взгляд через плечо, будто наслаждаясь произведенным эффектом, а потом выпрямился. — Вы ведь не носите контактные линзы? — спросил он. — Мистер Чейз, к чему вы клоните? — спросил судья даже раньше, чем я успел опротестовать вопрос. — К одному очень любопытному факту... я объясню, как только доктор Хэйвуд ответит. Нейт вопросительно посмотрел на судью, и судья кивнул. — Нет, — ответил он, — я не ношу контактные линзы. Чейз усмехнулся, как будто ожидал этого ответа, а потом отвернулся от свидетеля. — Дело в том, — заговорил он, подходя к своему столу, — что доктор Хэйвуд на самом деле не может утверждать, что он видел именно моего клиента, потому что у него близорукость. Это, — он вытащил из папки на столе фотографию, — фото, сделанное на прошлогодней конференции. Доктор Хэйвуд носит очки только в университете. — Протестую, — я резко вскочил со своего места. — Фото не было предоставлено стороне защиты. Чейз ухмыльнулся и подал фотографию судье. Судья поправил очки и повернулся к Нейту, который теперь действительно выглядел сконфуженным. Почему-то еще до того, как судья открыл рот, я уже понял, что он проигнорирует мой протест. — Это правда, доктор Хэйвуд? — спросил он. — У вас близорукость? — Да, — ответил Нейт; в его тихой неуверенности я мог слышать, как тают наши шансы на победу. — И дома, в день, когда ваш сосед, доктор Палмер, вернулся домой, вы были без очков? — продолжал судья. — Да. — Значит вы не уверены, что видели именно моего клиента, — подвел Чейз, едва ли не мурлыча; и это звучало как констатация факта. — Нет, — ответил Нейт, чуть поведя плечами. — Вы знали? — я повернулся к Рэю. — Я не подумал об этом, — пробормотал он едва слышно. — Вопросов больше нет, ваша честь, — произнес Чейз, возвращаясь к своему месту. * * * * * Вот теперь ситуация стала совсем нехорошей, но подумать об этом я не успел: остановившись рядом со своим столом, Чейз посмотрел на бумаги и громко произнес: — Сторона обвинения вызывает второго свидетеля — доктора Харрисона Уэллса. — Можно просто Эйч Ар, — послышалось с задних рядов. О нет. Я уронил голову на руки, и за моей спиной тихо застонала Тея. Пару лет назад у нас было дело о человеке, который так ненавидел Макдональдс, что сделал на ягодницах татуировку с логотипом, а потом ездил по городу, останавливался перед ресторанами, снимал штаны и наглядно показывал, что он о них думает, и Харрисон Уэллс — или Эйч Ар, как он себя сам называл — фигурировал в том деле, как психотерапевт. Я так и не понял тогда, кто был более двинутым — он или подсудимый, но я точно знал, что через пару минут все это окончательно превратится в цирк. И почему только меня не смутило это знакомое Харрисон Уэллс в списке свидетелей... Он бодрым шагом направился к своему месту рядом с судьей; я бросил быстрый взгляд на Чейза, пытаясь понять, отдает ли он себе отчет в том, что сейчас будет происходить. На какой-то миг мне даже стало интересно посмотреть на его лицо, когда Эйч Ар откроет рот. Долго ждать не пришлось. — О, та же Библия, что была в прошлый раз, когда я здесь был, — восторженно сказал Эйч Ар, когда офицер поднес к нему книгу, и наклонился вперед. — Да, точно, поцарапанный корешок, та же самая книга. И вот тут еще видно, что ее подклеивали... Я посмотрел на Чейза и с удовлетворением отметил, что он ничего не понял. Судья, впрочем, тоже выглядел растерянным. — Надо было принести попкорн, — тихо сказала Тея, наклонившись ко мне. — Вы знаете его? — шепотом спросил Рэй. — К сожалению, — отозвался я. — Когда мистер Рори обратился к вам за консультацией? — спросил Чейз, подходя к свидетелю. Эйч Ар обвел глазами потолок, как будто пытался вспомнить число, и постучал себя указательным пальцем по подбородку. Когда пауза затянулась и Чейз открыл рот, чтобы повторить вопрос, он ответил: — Двадцать восьмого июля. Я перевел взгляд на Чейза, а потом на Мика. Если подать в суд Мика надоумил кто-то другой, то идея с психотерапевтом явно принадлежала Чейзу. — Вы долго вспоминали число, — с легким сарказмом отметил Чейз. — Число я помнил, — Эйч Ар почесал затылок. — Я вспоминал, можно ли мне по кодексу психотерапевтов говорить о проблемах моего пациента, если это конфиденциальная информация и не подлежит разглашению; и если я озвучу ее сейчас, будут ли у мистера Рори все основания выдвинуть против меня иск о несоблюдении правил психотерапии или... Эйч Ар вдруг осекся. — О, — пробормотал он и заговорил быстрее. — Конечно, я могу говорить об этом, иначе вы бы меня не вызвали. Две минуты Эйч Ара на месте свидетеля уже окупили все наши провалы до этого; я почувствовал себя отомщенным и, судя по лицу Рэя, он разделял со мной это ощущение. Чейз убрал руки в карманы брюк; я буквально мог чувствовать, как он старается сохранить самообладание. — Расскажите о вашей беседе с мистером Рори. — Начну с того, что он опоздал на пятнадцать минут, а потом еще десять минут уверял меня, что ему не нужна психотерапия; и, кстати, он вылил предложенный моей помощницей чай в фикус, который стоит у меня в кабинете. Я очень горжусь этим цветком; можно сказать, он вырос у меня на глазах, хотя я никогда особо не умел ухаживать за цветами, но... — Что вы можете сказать о моем клиенте по результатам вашей беседы? — перебил Чейз. В мстительном удовольствии я провел языком по своим зубам. — О, — Эйч Ар почесал затылок, — у него сильные проблемы с социализацией и проявлением агрессии, пожалуй, даже чересчур сильные; еще я заметил, что любое упоминание семьи вызывает у него отторжение, а... — Не находился ли мой клиент в стрессе, когда обратился за вашей помощью? — снова перебил его Чейз. — Протестую, — легко произнес я, — давление на свидетеля. — Принято. Чейз бросил на меня раздраженный взгляд, и я ему улыбнулся. Эйч Ар перевел растерянный взгляд с Чейза на судью. — Я не должен отвечать на вопрос? — спросил он. — Я перефразирую, — Чейз снова повернулся к нему. — Опишите, в каком состоянии мистер Рори обратился к вам за помощью? — В ужа-а-асном, — протянул Эйч Ар и откинулся на спинку стула, загибая пальцы. — Он был зол, он был на грани нервного срыва, он вылил чай в мой фикус, он находился в сильном стрессе, он отказывался от помощи, что само по себе может являться защитной реакцией, хотя... — Как вы можете видеть, — перебил Чейз, повернувшись к залу, — мой клиент подвергся сильному стрессовому воздействию, когда оказался заперт в гараже доктора Палмера, и я уверен, что шкаф с фильмами для взрослых, который он опрокинул на себя, нанес ему сильную психологическую травму. — О, это маловероятно, — добродушно произнес Эйч Ар за его спиной. — Большая часть шуток, которые мистер Рори шутил в моем присутствии, была достаточно откровенного содержания, что может свидетельствовать о... — И это не говоря уже о том, — снова перебил его Чейз, — что, страдая клаустрофобией, он больше суток просидел в замкнутом пространстве. Я громко фыркнул; Тея, в обязанности которой также входило следить, чтобы я не натворил глупостей в совместных делах с Чейзом, не успела меня остановить. — Клаустрофобия? — переспросил я. — Он сидел в тюрьме. Судья, заинтересованно следивший за происходящим, даже не сделал мне замечание. — И по моим данным, — наигранно ответил Чейз, переводя на меня взгляд, и пожал плечами, — это тоже нанесло ему непоправимую травму. Правда ведь, доктор Уэллс? Чейз так резко обратился к нему, что Эйч Ар, едва поспевавший за ходом дела, вздрогнул. — Естественно? — неуверенно ответил он. — А помимо психологической травмы, — продолжил Чейз, будто не услышав его, — и последующей терапии, ему все еще необходимо пить дорогое обезболивающее. Я едва удержался, чтобы не заметить, что в перерыве я своими глазами видел, как Мик запивал таблетки пивом; и не было похоже, чтобы он относился к лечению серьезно. Чейз выждал несколько секунд, ожидая, видимо, ответа от меня, а потом договорил. — Как уже раньше было сказано, мой клиент не может устроиться на работу из-за судимости, а значит не может оплачивать лечение и терапию. Таким образом, я настаиваю на моральной компенсации для моего клиента в сумме полумиллиона долларов. * * * * * Открыв рот, Рэй смотрел на Чейза таким взглядом, словно только что тот превратился в оборотня. — Он сошел с ума, — шепотом выдохнул Рэй. Чейз направился к своему месту, улыбнулся мне и сел рядом с Миком, и я поднялся. Рэй продолжал пораженно смотреть в одну точку; я бросил на него взгляд и подошел к свидетелю. Эйч Ар просиял. — Мистер Куин, — обрадованно произнес он, выпрямляясь. — Я помню тот случай с Макдональдсом, помните, когда тот мужчина... — Я тоже, — оборвал я; в общении с Эйч Аром самым главным было вовремя его перебить. Чейз быстро это понял. — Вы сказали, что мистер Рори обратился к вам в сильном стрессовом состоянии? — Верно. — Но вы также упомянули, что он не хотел никакой психотерапевтической помощи. — Он сказал мне об этом прямо. — И вы начали говорить о том, как может трактоваться отказ пациента от психотерапевтической помощи, но мистер Чейз вас перебил. Когда я обернулся, Чейз не сводил с меня уничижительный взгляд. — Это может быть защитным механизмом, свидетельствующим о нежелании пациента делиться своей проблемой и, тем самым, переживать ее вновь, но чаще всего отказ от помощи психотерапевта объясняется банальной ненужностью. — И как отличить одно от другого? — Ну, мистер Рори упомянул, что по своей воле он бы никогда ко мне не пришел, так что, я думаю, это все же не защитный механизм. — Хорошо, — я едва сдержал улыбку. — А что насчет его сильного стрессового состояния? Действительно ли фильмы, которые он увидел в шкафу моего клиента так сильно на него повлияли? Эйч Ар пожал плечами и почесал затылок. — Учитывая, что он сказал, что смотрел четыре из них... Рэй ошарашенно повернулся к Мику, и Мик перехватил его взгляд. — Нет, возможно, конечно, они все ему не понравились, — продолжал Эйч Ар, — и это вызвало повторную негативную реакцию, как у меня однажды было, когда я... — Может ли такое быть, что кто-то заставил мистера Рори обратиться за помощью к психотерапевту и поэтому он был в таком возбужденном состоянии? Чейз сжал зубы; я отвернулся и посмотрел на Эйч Ара, чтобы не разозлить его своей улыбкой еще сильнее. — Вполне. Мистер Рори не похож на человека, который будет делать так, как ему скажут другие люди. — А говорил ли он с вами о времени, которое он провел в тюрьме, если нахождение в запертом гараже напомнило ему об этой части его прошлого? — О да, — Эйч Ар вдруг как-то опустил плечи и стал выглядеть так, словно нашкодивший хулиган. — Но я не могу повторить его слова здесь, меня... в лучшем случае выгонят из зала. Я повернулся к залу. — Подводя итог всему, что сказал доктор Уэллс... — начал я. — Можно просто Эйч Ар, — добродушно перебил меня он. — ...доктор Уэллс, — с нажимом повторил я, — складывается впечатление, что мистер Рори не нуждался и не нуждается в психотерапии сейчас; и то, что он по собственной глупости запер себя в гараже моего клиента, не отразилось на его психологическом состоянии, если учесть его богатое прошлое и то, что мистер Рори уже был судим за кражи. Мой клиент единственный, кто действительно пострадал в этой ситуации, потому что это его пытались ограбить, и закон Америки должен стоять на защите таких людей, как доктор Палмер, а не против них. Когда я перехватил взгляд Рэя, он смотрел на меня как на героя. * * * * * — Осталось дождаться решения судьи, — произнес я, когда судья объявил перерыв для вынесения приговора и удалился. — Думаете, у нас есть шансы? — с сомнением спросил меня Рэй. Я пожал плечами и бросил взгляд на Чейза и Мика. Чейз сидел с закрытыми глазами, массируя пальцами виски, как будто у него болела голова; Мик же смотрел в нашу сторону и перехватил мой взгляд, когда я обернулся, но почти тут же перевел его на Рэя. — Это самое странное дело, которое я вел, и я уже даже не уверен, что вообще хоть что-то понимаю здесь, — признался я, снова повернувшись к доктору Палмеру. — У меня это ощущение с самого начала, — подала голос Тея, уронив голову на руки. — И подожди, разве дело с Макдональдсом не было хуже? — Не напоминай. — А Эйч Ар был рад тебя видеть, — поддела она. — Ему нравилось дело с Макдональдсом. Он говорил, что оно кажется ему необычным. — Интересно почему, — Тея фыркнула. — Что за дело с Макдональдсом? — настороженно спросил меня Рэй. Ответить я не успел: дверь вдруг открылась и вошел судья. Все присутствующие поднялись со своих мест. — Была не была, — пробормотал я. Судья надел очки на нос и принялся зачитывать приговор. — В деле номер два-шесть-восемь-семь-семь суд принял решение в пользу истца и постановил компенсировать ущерб, нанесенный мистеру Рори, в размере пятидесяти тысяч долларов. * * * * * Мы вышли из зала в молчании; я пытался придумать, что сказать, но из-за каши, в которую смешался весь день, проведенный в зале суда, не мог собраться с мыслями. Едва мы дошли до автоматов и я повернулся к Рэю, открыв рот, он вдруг первый нарушил тишину. — По крайней мере, меня радует, что это не полмиллиона, — он улыбнулся и пожал плечами. — Надеюсь, это не дойдет до моего университета, у меня и так не всегда отношения со студентами складываются, а это вообще из ряда вон... Его вдруг прервал Чейз, пулей вылетевший из зала и остановившийся возле нас; секунду или две он невидящим взглядом смотрел на автомат для кофе, а потом встряхнул головой, будто прогоняя мысли. Кому-то не хватило терпения на собственного клиента. Мы с Рэем обменялись взглядами, и я повернулся к Чейзу. — Это выражение радости на твоем лице? Разобрать не могу. Он поднял на меня взгляд, и в эту секунду я поверил в то, что он может меня убить, но развить эту мысль я не успел: за нашими спинами вдруг прозвучал громкий крик: — Эй, Дисней! Я не имел ни малейшей идеи, почему Рэй отозвался на это, но, по факту, он обернулся, а вместе с ним и мы с Чейзом. Мик приближался к нам. — Вкус в порнухе у тебя отстой, — не церемонясь, буркнул он. — Поверь, я знаю, я смотрел. Зайду к тебе в семь, надо это исправить. Щеки Рэя порозовели, а рот удивленно приоткрылся. Я повернулся к Чейзу, чтобы убедиться, что мне это не послышалось, и Чейз перехватил мой взгляд. Нас с ним Мик даже не заметил. — Но... я... ну... — начал Рэй и запнулся. Повисла пауза, пока Мик угрюмо смотрел на него; даже осознавая всю неловкость ситуации, я не мог заставить себя сдвинуться с места, и Чейз вдруг едва слышно кашлянул за моей спиной. — Кофе? — предложил он тихо, обращаясь, по-видимому, только ко мне. В другое время я бы решил, что сошел с ума, но сегодня все было настолько странным и из ряда вон выходящим, что я даже не удивился, как будто его предложение было чем-то само собой разумеющимся. Я повернулся к нему и, наверное, на моем лице читалось слишком явное облегчение, что кто-то спас меня от этой неловкой истории, потому что Чейз вдруг улыбнулся, и впервые с нашей встречи его улыбка не ассоциировалась у меня с оскалом. — Кофе, — согласился я. Чейз шагнул к Рэю и хлопнул его по плечу. — Соглашайся, — бросил он с намекающей ухмылкой. — Единственные свидетели этого позора уже уходят. Рэй бросил на меня взгляд брошеной собаки, как будто ожидая, что я его спасу, но я пожал плечами и отступил назад. Чейз поравнялся со мной с таким довольным лицом, что его прямо-таки распирало. — Знаю одну кофейню неподалеку отсюда, голову даю на отсечение, что такой кофе ты еще не пробовал, — произнес он так, словно лично готовил этот кофе. — Я уверен, ты и без головы продолжишь успешно защищать всяких ублюдков, — едко отозвался я. Он улыбнулся так, словно я сделал ему комплимент.