аквариум

Мастер по финансам. Он летает по миру, координируя людей и события. Порой возвращается в пустую квартиру после перелета. И его это не тревожит. Мысль о том, что глубокая тишина и сакральная темнота, в которую он приходит и в которой зажигает свет, выглядят пусто, приходит, только если представлять, что бы подумали другие люди. Но Петир не представляет это. И его ничто не беспокоит. Его привычное состояние дома — размеренное, осознанное, немного заторможенное. Как глубоководный житель, в своей квартире с тенями по углам, он, кажется, один на многие километры вокруг себя. Как удильщик — единственное живое существо в необъятной вакуумной черноте. Но хаос — это не глубина. Хаос — это лестница. Мы можем взбираться вверх, даже когда цель неясна, а ясно лишь направление. Когда Петир подходит к окну и смотрит на пестрые оконные огни небоскреба напротив, в многочисленные моргающие глазки ночного улья, он вспоминает, что над ним и под ним — тоже уровни и уровни с людьми и их жизнями, растекающимися параллельно земле, как огромный многослойный пирог. Он не один в пустоте – вокруг ещё много других пространств, в которых живут другие рыбы и другие существа, хотя мало кто из них видит друг друга. И видит те пространства, в которых они живут. А может, у кого-то и не бездна. Может, у кого-то коралловые рифы? Мягкие веточки, полосатые рыжие рыбки в прозрачной солнечной водой. И они, и рифы, и подводные вулканы тоже… Рядом друг с другом. Эти границы невозможно преодолеть – только наблюдать со стороны. У Петира дома голые стены, неразобранные коробки с вещами, двухместная кровать. Окно во всю стену, выходящее на город, прямо напротив – небоскрёб. По утрам его зеркальные бока сверкают в золоте, а вечером раскалываются в малиновом свете и в голубых тенях. Можно даже не вставать с кровати, чтобы видеть, как течёт и меняется мир; не прикладывать ни единого усилия, и при этом наблюдать, как с каждой минутой настоящее двигается дальше, сквозь прошлое в будущее, даже если ты лично не участвуешь в этом и постепенно врастаешь в кровать. Петир думает об этом только ночью, когда долго не спит и едва слышно дышит, наблюдая за чужим домом, подложив под голову скрученную подушку и медленно впадая в оцепенение. Утром, ещё до зари, он встает по будильнику и становится частью динамично меняющегося мира; берет портмоне и идёт на работу, начистив свои туфли от Сен Лоран. Он весь блестящий и безусловно эффективный, и его грандиозному эго-сознанию может даже показаться, что это он двигает мир и участвует в том, что часть окон зажигается, часть нет, определяет игру света и прочие вещи в мире. Это лишь кажется. Иллюзия живет, пока он не возвращается в свой аквариум и не застывает в каталитическом сне за стенками добровольной стеклянной клетки. Однажды он находит другого человека, которого приводит в свой дом. В аквариуме появляется вторая рыбка. Петир испытывает ощущение легкости, будто впустили воздуха в стоячую и затухшую воду — включился фильтр. Теперь он ощущает жизнь даже внутри дома, и ночное созерцание окрашивается ощущением легкости и приязни, умиротворения. Больше дышать. Проще дышать. Он не знает, что будет дальше. Он живет сейчас.