битва за Хогвартс, 1977
— знаешь, почему-то у меня странное чувство, что до следующего рассвета я не доживу, — грустно сказал Кихён, стоя со слизеринецем на астрономической башне, — для тебя есть одна просьба. пообещай мне, что после всего ты будешь жить, чтобы не произошло, будешь сильным и надерёшь им всем зад. он рассмеялся, а Чангюн был встревожен его словами. — ты как будто прощаешься, хён, — он сжал руку Кихёна, — это ты обещай, что будешь со мной до конца. — обещаю, — тихо произнес Ю и обнял младшего, — а ведь говорят, что слизеринцы не любят. Чангюн отстранился от него, глядя немного укоризненно и слегка закатил глаза, так умеет только он. странный мальчишка с огромным сердцем, как он попал на слизерин удивительно. — а ещё поговаривают, что гриффиндорцы не самовлюбленные. Кихён смеется и целует младшего снова, будто последний раз, отчаянно. они стоят ещё не долго, наблюдая за звездным небом, а после спешат в общий зал для последнего собрания перед боем.***
из-за столов раздались испуганные вскрики, школьники в ужасе прижимались друг к другу и затравленно озирались, пытаясь понять, откуда доносятся устрашающие звуки. Гюн не помнит как все началось и когда он потерял в толпе Кихёна. он пытался отыскать его, но, пролетевшее справа от него заклятие, быстро привело его в боевую готовность. оставалось лишь верить, что с гриффиндорцем будет все в порядке. все-таки они были лучшими волшебниками своего курса. Чангюн устал от бесконечного потока заклятий в его сторону, едва успевая защищаться от всех, при этом пытаясь спасти остальных. он слышал крики и вопли своих товарищей, но не знал, что с ними случилось. а потом мир резко превратился в боль и полумрак. он недолго лежал, полузасыпанный щебенкой, в развалинах коридора. холодный воздух подсказывал, что стену замка со стороны разнесло вдребезги, а липкая горячая струя, сбегавшая по щеке, — что он ранен. потом он услышал страшный крик, от которого внутри у него все оборвалось, — крик боли, похожий на крик друга Кихёна. Гюн сразу, не медля, поспешил внутрь. он пробирался сквозь толпу, пытаясь держать себя в руках и не переживать так сильно, но увидев другого гриффиндорца, Минхёка, который рыдал над чьим-то телом, ему стало плохо. он не стал делать спешные выводы. подходя ближе, фигура на полу все более становилась знакомой и, обессилев от увиденного, Чангюн упал на колени, не дойдя пару шагов. он все понял. — нет! нет! нет! — кричал чей-то голос. — нет! Кихён! нет! Чжухон, увидевший его лицо, подбежал к другу, хватая за плечи. — Чангюн, он.. я даже не понял, что произошло. я услышал крик Минхёка и сразу прибежал, — он старался спокойно объяснить, но было видно, что ему тоже тяжело говорить, а ещё не засохшие слезы виднелись на щеках, — прости... я должен был помочь. здесь столько народа полегло, я не успевал бежать ко всем. Чангюн упал рядом с телом Кихёна. старший улыбался, словно заснул и попал в прекрасный сон. младший не смог сдержать слезы. бессмысленно теперь. мир кончился — так почему же битва не прекратилась, замок не застыл в молчаливом ужасе, все бойцы не сложили оружие? Чангюн потерял контроль над своими мыслями, парившими в странной невесомости, не в силах понять невозможное — ведь Кихён не мог быть мертв, чтобы ни говорили Гюну глаза и уши… — ты обещал, черт возьми! нет! я прошу, Ю Кихён, ты засранец. умоляю, очнись, — он рыдал над телом любимого, поддерживаемый Чжухоном, — ты клялся, что мы выживем вдвоем. как же я смогу жить без тебя?***
Чангюн резко вскочил на кровати. это был ужасный сон, так похожий на реальность. рядом с ним, проснувшийся из-за резкой суматохи, Кихён, включил лампу. когда свет от лампы упал на лицо младшего, он произнес: — ты что плакал? — в доказательство своих слов он провел ладонью по щеке младшего, собирая оставшиеся капли с лица Чангюна. — кажется я пережил кошмар, — он испуганно взглянул на старшего, — очень реальный кошмар. — кажется ты пересмотрел Гарри Поттера, — усмехнувшись, сонно сказал Кихён, — ложись и не беспокойся больше, все в порядке, это лишь сон. завтра расскажешь. — и я тебя тоже люблю, — немного саркастично сказал Гюн, выключая лампу, и ложась рядом с настоящим, живым Кихёном, обнимая того за талию, — спокойной ночи. — спи, любимый слизеринец. — Кихён тихо засмеялся куда-то в ключицы младшему и вскоре заснул.