Если любить, то любить нужно до последнего.

Молодой Гоголь шёл в сторону комнаты Гуро, чтобы рассказать ему о своих видениях. Он знал, что следователь сейчас не спит, ибо время было раннее. Открыв дверь, писарь заметил картину, которую он, наверное, запомнит надолго: Яков Петрович лежал на кровати, а на нём сидела полуголая девушка. Ничего не сказав, Николай Васильевич громко захлопнул дверь, направившись к себе. Он шел очень быстро. Со стороны могло показаться, что он бежал. После того, как порог комнаты был перешагнут, Гоголь закрыл дверь, чтобы никто не посмел его потревожить. -А-а-а! — закричал молодой писатель, и подбежав к столу, скинул с него все свои записи, а после чего он навалился всем телом на столешницу, вцепившись пальцами за края, — ненавижу! Вдруг за дверью послышались шаги, а потом раздался стук, за ним другой. -Вон! Пошли все вон! -Барин, это я. Открывай, — раздался знакомый голос. -Уходи, Яким. Я хочу побыть один, — писарь сел на кровать, схватившись за голову. -Барин, я Вам чаю принёс. -Я всё равно не открою. Ночь пролетела незаметно. Гоголь так и не смог уснуть, ведь, когда он закрывал глаза, то его взору представлялась та самая картина, которую он вряд ли когда забудет. Просидев всю ночь в одном положении, тупя взгляд в пол, молодой писарь резко поднялся с места и направился на улицу, где и был окликнут Гуро. -Николай Васильевич… -Яков Петрович, скажите, зачем нужно было отчитывать меня за то, что я проявляю некое внимание к девушкам, хотя доложен заниматься делом, а сами… — писарь слегка поморщился, подбирая слова, — провели ночь с одной из здешних девиц. -Николай Васильевич, — следователь тихо засмеялся, оперевшись обеими руками о свою трость, — симпатизировать можно многим, спать с единицами, а вот любить можно только одного. Я думаю, что Вы догадались о ком я. Тяжело вздохнув, Гуро взял писаря под руку и увёл подальше, чтобы их не слышали лишние уши. -Не стоит прибедняться. Я сегодня утром видел Вашего слугу. Он мне и поведал про то, что было с Вами ночью. -Яков Петрович, но, а, чтобы Вы сделали на моём месте? Ведь, когда я хотел познакомить Вас с Лизой, Вы молча развернулись и ушли. Вы же заревновали? Хотя пытались этого не показывать. -Вам показалось, Николай Васильевич, — монотонно произнёс следователь. -Вот видите, Яков Петрович, Вы пытаетесь показать, что Вам все равно на мою личную жизнь. А это при том, что я не спал с Лизой, а Вы спали…с той. -Но любил я совершенно другого человека. -А это не оправдание, если Вы любите, то нужно любить до последнего. Без всяких измен, — Гоголь уже собирался уходить, но сильная рука Гуро не дала ему этого сделать. -Интересно, а как мне быть, если любимый мною человек проявляет знаки внимания к графине. -Неужели это была Ваша месть? — глаза писаря забегали в разные стороны, — но… -Как я мог знать, что Вы зайдёте ко мне? — с усмешкой на губах, следователь предугадал вопрос писателя. -Именно… -Вы до этого два дня подряд заходили ко мне, и я предположил, что и в эту ночь зайдете. -Вы, когда спали с ней, то, что чувствовали? — голос Гоголя дрожал и казалось, что вот-вот спадет до минимума. -Ничего, Николай Васильевич, ничего, — Гуро снял перчатку и внутренней стороной ладошки провёл по бледной щеке писателя. -Когда-нибудь я сойду с ума от Ваших «случайных» прикосновений. -С ума Вы и без меня уже сошли. Ваши видения — это совсем не хорошо. -Зато они хоть как-то помогают в раскрытии дела, — Гоголь закрыл глаза, продолжая наслаждаться присутствием следователя. -А я ничего не имею против них. Только, поберегли бы Вы себя. -Яков Петрович, а кто тот человек, который занимает Ваше сердце? — писарь положил руку на левую сторону груди Гуро. -А Вы не догадываетесь, Николай Васильевич? Мгновенно повисла тишина, которая была разрушена самим Гоголем. -Мне бы хотелось услышать это от Вас. -Хм, — усмехнулся следователь, — этот человек Вы, Николай Васильевич.