Проклятый

      Детектив Линшех выдавил из себя улыбку и протянул руку для знакомства.       – Детектив Игги Линшех, человек, – представился он.       Глаза эльфа, стоявшего напротив него, на миг сузились, брови на мгновение соприкоснулись, губы сжались в тонкую линию… Если не знать эльфов, все эти ужимки, мимолетные сокращения мышц лица оказывались незаметны, и со стороны казалось, что ничего не изменилось в их лице, но Линшех их знал, а потому эта промелькнувшая гримаса отвращения не скрылась от его взгляда, несмотря на царивший полумрак.       Эльф все же пожал ему руку, назвавшись и сам:       – Мас, – но рукопожатие продлилось недолго. Он назвал лишь имя, без звания, без расы. Что ж, он хотел, чтобы это прикосновение к человеку длилось как можно меньше. «Человек» , – так и сквозила от эльфа его неприязнь.       Эльфы прекрасны, этого у них не отнимешь. Они высоки и стройны. Их движения изящны. Они идут так, будто плывут и скользят, не оставляя ни шороха от каждого своего шага. Но было в них то, что не нравилось Линшеху, то, что прощали им все за их красоту, будучи ослепленными ею, – их уверенность в собственном превосходстве: они считали себя выше всех, любого народа, любой расы. Но больше всего они презирали людей, хотя все что их отличало – это их красота и заостренные уши. Возможно, именно это большое сходство и было причиной их отвращения.       – Что ж, теперь вы знакомы, – заявил капитан Вотаг, гном. Его грузный силуэт, слившись с заваленным столом, напоминал неподвижный холм.       – За работу!       Мас направился к выходу. Нет, не так. Эльф скользнул к выходу, к двери, что плавно открылась по его прихоти, не издав ни звука.       – Линшех, останься на минутку.       – Да, капитан? – тут же отозвался он.       – Постарайся не убить хотя бы этого напарника, – сквозь черные стекла очков, в которых отражался тот слабый свет, который был, бросил ему гном, едва за эльфом закрылась дверь.       Гномы большую часть своей жизни проводят в земле, роя свои туннели, уходя вглубь. А потому их глаза были чувствительны к свету, так что гномам, решившимся покинуть родные недра, приходилось носить темные очки. И Вотаг не был исключением, несмотря на плотно задернутые шторы и тусклую лампу, освещавшую лишь половину кабинета со своего места над дверью, погружая капитана в необходимую для его глаз темень.       – Он же эльф, капитан, – развел руками в стороны детектив. – Я ничего с этим не могу поделать.       И повернулся к двери. Та с недовольством скрипнула и застонала, словно прочитав его мысли: «В конце концов, если б от эльфа не хотели избавиться, то не сделали бы моим напарником», – будто своим возмущением могла спасти его.       Эльфу полагался стол напротив, который тот уже успел занять, раскладывая свои вещи. Но, тем не менее, его глаза были устремлены в сторону других сотрудников отдела. Подошедший Линшех проследил за его взглядом. Конечно, новенький в отделе – это всегда причина для обсуждений, новая тема для разговоров, так что она уже летала от одного к другому. Ведь со временем всем приедается изо дня в день обмениваться новостями на тему проблем дома и загруженности на работе. Но не только это было причиной их оживленной беседы.       – И что же ты натворил, что теперь я твой напарник? – привлек он к себе внимание эльфа.       – «Ты»?        «Я гораздо старше, чем ты можешь себе представить» , – вот что источало это слово, вот что говорил взгляд, которым оно сопровождалось.       – Ты эльф, а я Игги Линшех, – усмешку же ему выдавливать не пришлось. Она сама с радостью оказалась на его лице. – Они делают ставки на то, как долго ты протянешь.       Линшех знал, какие слухи о нем ходили по отделу. А Мас, видимо, нет, судя по удивлению, промелькнувшему в его глазах. В конце концов, Линшех не сказал: «Ты эльф, а я человек». Он назвал свое имя, произнес его так, будто был кем-то особенным, а эльфы не терпят, чтобы их принижали. Но задать вопрос, одернуть и поставить на место этого наглеца эльфу помешала не только собственная гордость, но и возникшее дело.       Юноша умер посреди толпы, но свидетелей не нашлось. Это не было удивительно. Стоило лишь взглянуть на тело, чтобы понять: никто не захочет иметь к этому отношение. Даже еще до просмотра записей, что запечатлели его медленную мучительную смерть, по одному лишь телу было видно: не обошлось без темной магии.       По тому, какая гримаса исказила лицо его нового напарника при виде жертвы, Линшех получил ответ: ведьмы. Уж в чем были хороши эльфы, так это в магии. С этим не поспоришь.       – Его бывшая – ведьма, настоящая ведьма! – рассказал им брат убитого, когда они задали ему стандартные вопросы, предусмотренные протоколами. – И расстались они вовсе не друзьями!       – Это не я! – вот что им бросила на обвинения прошлая любовь жертвы. – Я состою на учете в ОМК. Запросите мое дело: у них есть отпечатки моей магии, – и убедитесь, что это проклятье не моих рук дело. Тем более он был не дурак, и прежде чем меня бросить, он стащил мою зубную щетку и сделал себе обереги против меня. Я бы ничего ему не смогла сделать.       Ее слова подтвердились. Полученное из ОМК дело ведьмы, взятые из него отпечатки ее магии не совпали с магией, что создала проклятье, убившее парня; да и обереги, о которых она рассказала, были найдены. Конечно, она могла бы попросить кого-нибудь создать для нее это проклятье, сказали бы незнающие ведьм. Но правда в том, что она этого бы не сделала, а если бы и решилась, то никто бы ей не помог: ведьмы не просят помощи, они не обращаются к другим ведьмам, особенно за магией. Ведьма, что просит помощи, – вовсе не ведьма.       Это дело висело над ними.       Они опросили все его окружение. Каждую брошенную и обманутую им девушку, которую удалось найти; преподавателей в его колледже (не каждый отзывался о нем добрым словом); его сокурсников (тех, что при многих свидетелях желали ему смерти, и даже тех, что, казалось, были его друзьями)… От подозрений не спаслась и семья убитого. Алиби каждого было проверено по несколько раз, некоторые из них удалось разрушить, но обвинить не получилось.       Из ОМК были запрошены все дела ведьм, что у них были, но недели сравнений не дали результатов. Версия, что проклятье было сделано на заказ, не оправдала себя, также как и консультации сотрудников ОМК.       В конце концов, Линшех ухватился за безумную мысль, возникшую в его голове: что если проклят он был случайно.       – Что если проклятье предназначалось не для него? – в этом вопросе эльфа звучало его недовольство тем, что идея пришла не к нему.       Линшех вновь стал заполнять кучу бумаг, чтобы получить записи, которые помогли бы ему проследить весь путь жертвы в тот день. Вдвоем они часами смотрели полученные файлы, но в действительности просматривал их эльф, а Линшех следил за своим напарником.       Вот оно, уловил детектив. Эльф заметил ведьму, но не стал говорить об этом своему напарнику. Так что оставалось проследить за ним, дать ему найти эту ведьму, но успеть к ней до него.       Ненависть фей и эльфов берет начало из тех времен, что уже никто и не вспомнит. Неприязнь эльфов к людям незаметна для многих, и никто не требует разъяснений к ней. Но вот их нелюбовь к ведьмам объясняется просто, всего одним именем: Темная Дель.       В старые времена эльфы и ведьмы не обращали внимания друг на друга, не влезали в дела друг друга. «Вы не ступаете на наши земли, мы не ступаем на ваши», – таков был негласный закон, царивший между ними. Но все изменилось с появлением Темной Дель. В одиночку она разрушила один из эльфийских замков. Мертвые Леса, – вот как теперь звались эти места. Одна, не прибегая к помощи других, она сгубила почти всю королевскую семью. Темная Дель… Единственная ведьма, упоминающаяся в Лесных Летописях. С нее и началось то, что эльфы стали губить ведьм, могущественных настолько, что их силы, по мнению остроухого народца, могли им угрожать.       Так что, конечно, Мас попытается избавиться от этой ведьмы. Однако, к несчастью, Линшех не успел.       К несчастью для эльфа.       Когда Линшех нашел их, его напарник лежал, покрытый ожогами, а стены и пол вокруг него были обуглены и покрыты сажей. А в другом углу помещения, сжавшись, сидела запуганная девушка.       Та самая ведьма.       – Я не ведьма, – дрожавшим голосом говорила она, когда врачи, наконец, дали разрешение ее допросить. – Меня проверяли, как и всех, и в детстве, и когда я была подростком.       К сожалению, результаты всех этих тестов бывают ошибочны. Иногда магия может проявиться лишь к концу жизни. В ее же случае магия дала о себе знать проклятьем, убившим человека.       Повторный, более подробный просмотр записей показал встречу девушки и юноши. Они столкнулись. Он налетел на нее и, опрокинув стаканчик, облил ее горячим кофе. По движениям его губ, по мимике его лица можно было угадать, насколько нелестно он о ней отозвался. Он натолкнулся на ведьму, не знавшую о своей силе, не умевшую ею управлять, в и так неудачный для нее день и был обречен на смерть всего одним словом, слетевшим с ее уст:       – Проклятье!       И вот она сидела в допросной комнате с дрожавшими руками, не веря в то, что она совершила.       – Что со мной будет? – спросила она.       – Вы будете состоять на учете в Отделе Магического Контроля, – ответил ей Линшех. – Вам найдут подходящего наставника, но если в течение года Вы так и не научитесь контролировать свои способности, то Вас «окольцуют», – он указал на металлические браслеты, охватывавшие ее запястья, – и уже на постоянной основе, а не временной.       – А эльф? То, что случилось…       – Подобные прецеденты уже были. Это будет признано как самозащита.       Всем известно, почему эльфы не любят ведьм. Эльфы нередко нападают на них, и в таких делах очень часто суд оказывался на стороне ведьм. Тем более Мас выжил, пусть все еще и находился в больнице в критическом состоянии.       И от Линшеха не скрылось, как другие сотрудники отдела бросали на него свои взгляды и перекидывались короткими фразами, рассчитываясь за проигранный спор. Но не стал обращать на это внимания: не в первый раз такое происходит. Он знал, что о нем говорили.       Детектив закрыл дело, сдал последние отчеты и с облегчением направился домой, вдохнув поглубже, когда покинул отдел. Все вокруг пахло весной. Весеннее равноденствие, как-никак. Наступало время «детей леса».       Парк, мимо которого пролегал его путь, цвел. Нимфы просыпались от зимнего сна, покрывая свои убежища листьями и цветами. Конечно, это все в скором времени исчезнет, и все вернется на круги своя. Но сейчас жители города наслаждались этим. Дети бегали, взрослые гуляли, кто-то даже танцевал… Смех и веселье царили вокруг. В какой-то момент в руки детектива сунули цветущую ветку и букет цветов.       Линшех знал, что за слухи о нем ходят. В конце концов, год начался всего несколько месяцев назад, а Мас был уже десятым его напарником за это время. Да и в прошлые года ситуация была не лучше: все его напарники рано или поздно, – хотя скорее рано, чем поздно, – либо заканчивают свои дни, либо оказываются на больничной койке, после чего из-за полученных травм им приходится покинуть службу. И наверху об этом знали и пользовались, порой делая его напарником тех, кто оказывался неугоден руководству. Хотя стоило признать, что Мас поставил новый рекорд и продержался весьма долго. Для эльфа, конечно же.       Покинув парк, детектив остановился и взглянул на полученный дар в своих руках. Размышления не заняли и секунды, и в ближайший мусорный бак он выбросил уже засохшую ветку и завядшие цветы.        «Игги Линшех проклят», – вот что о нем говорят.