Ночной гость

Персиваль Грейвз устало вздохнул, как только за ним наглухо захлопнулась дверь. Защёлкнулся замок, вспыхнули паутиной запирающие чары. Пальцы, сжав переносицу, устало потерли её, и ноющая боль в висках немного отступила. Разоблачив Гриндевальда и напоив его зельем правды, мадам Президент смогла узнать, где находится настоящий Персиваль Грейвз. Связанный, голодный и исхудалый пленник был заперт в домике на окраине Нью-Йорка. Но не всё было так просто: два дня строжайших допросов и атак сознания Легилиментами. Голова ныла от постоянных новых порций зелья Правды, чтобы, не дай Мерлин, оно не перестало работать и Грейвз не ввёл всех в обман, лишь притворившись жертвой. Но Грейвз был жертвой. Пойманный почти у дома десятками тёмных магов, связан и заперт в одной комнате с психом, именуемым Гриндевальдом. Ох, эти Круциатусы! А чего стоили глубокие порезы от плеча до локтя — когда этому ненормальному нужно было что-то, он находил способы это выпытать. Благо Пиквери приказала сначала подлечить Грейвза и дать возможность отмыться и поесть, прежде чем приступать к выматывающим пыткам. И сегодня, наконец изложив во всех подробностях отчёт о своём пребывании в заточении, Грейвз оказался на свободе. Ну, как на свободе — ему дали поболтать с Серафиной полчаса и снова заперли. Из высокого широкого окна пробивались лунные лучи, вырисовывая на полу силуэт рамы. Персиваль скинул лишь пиджак и туфли, расстегнул пару пуговиц на рубашке и, устало и обречённо вздохнув, откинулся на кровать. Покосился на тумбу; на ней стояла обыкновенная свеча, зажигать которую совсем не хотелось, стакан воды, и салфеткой был накрыт бутерброд. Было около часа ночи, и Грейвз впервые остался один с момента освобождения. В голове всё ещё вертелся разговор с Серафиной: её рассказ о Гриндевальде, который выискивал ребёнка с магической силой среди сирот, про ярость Обскура, который чуть не снёс полгорода, ввёл Персиваля в глубочайшее удивление. Обскур — Криденс. Криденс — Обскур. Грейвз словно в голове держал чаши весов и пытался понять, какая перевешивает и кто кем является на самом деле. В голове не укладывалось, что тот угловатый парнишка, которого он видел однажды, мог быть носителем редкого, опасного, магического паразита. В тот день ему лично пришлось устранять последствия магического вмешательства Порпентины в семейные разборки Бербоунов. Но какие же то были разборки? Мать просто зверски избила Криденса, а Тина защитила его. Персиваль мысленно одобрил её помощь, но действовать нужно было по уставу. Мэри Лу не та немаг, перед которой можно было бы раскрыть свои способности к магии. Грейвз не мог понять: преувеличивала ли Пиквери специально, когда рассказывала о мощи и величии этого Обскура, или это эмоции владели ею. Грейвзу никогда не приходилось видеть Обскура ни живьём, ни иллюстрацией где-либо, поэтому он с трудом мог уложить в голове образ мальчика, который рассыпается в песок и увеличивается в размерах, а после всё крушит вокруг себя. Грейвз помнил, как Гриндевальд расспрашивал о мальчишке, о сиротах и их приёмной матери. Грейвз помнил, как горели глаза мужчины, когда он приходил и хвастался, что мальчик ласков и сам очень желает помочь. Гриндевальд недобро улыбался и исчезал, что-то довольно бормоча про детишек. Псих. Персиваль нахмурился, потёр руку, где совсем недавно были раны — кожа всё ещё восстанавливалась и иногда немного зудела. Глубоко вдохнул, пытаясь успокоить тело и душу, измученные долгими допросами с короткими перерывами на сон, и только сейчас понял, что воздух в комнате словно наэлектризовался и вместо кислорода тяжелая густая субстанция. Мелькнула мысль о том, что кто-то из подручников Гриндевальда проник в МАКУСА и что-то сделал с его временной камерой. Вздор. Глубокий вдох. Отбросить панику помог ещё один вдох. Грейвз успокоился, но всё равно чувствовал что-то неладное. Сев, Персиваль сощурился, внимательно рассматривая окутанную мраком комнату. Ни черта не было видно. Один тёмный угол у подножья кровати, лунные полосы аж до двери, второй тёмный угол, третий — справа от окна. Взгляд метнулся к последнему углу — краем глаза он заметил движение. Или ему показалось? — Кто здесь? — тихо выдохнул Грейвз и ощутил, как спина покрылась мурашками и на затылке приподнялись волосы. Темнота шелохнулась вновь и сделала шаг вперёд. Гость был обнаружен, поэтому не было смысла больше скрываться. Грейвз с трудом сдержал неожиданный вздох, когда вверх по потолку и по стене справа и слева раскинулись чёрные сыпучие нити, крылья, отростки, корни. Грейвз не мог толком описать, что видел собственными глазами. Огромное клубящееся чудище сделало ещё пару шагов вперёд. Грейвз отпрянул назад — защищаться было нечем, путь к двери, которая никак не спасёт, поскольку заперта, был преграждена незваным гостем. — Гриндевальд всё же решил убить, — выдохнул Грейвз, кивнув, поскольку догадывался и ждал такого исхода. Гость издал рёв, раздувшись и размахнувшись шире, дунув порывом искусственного ветра от взмаха конечностей и, кажется, гаркнул прямо в лицо Персивалю. Грейвз испуганно и ошарашенно вздохнул и замер. — Криденс, — одними губами, еле слышно, осознав и поняв за секунду кто, вернее, что, перед ним — Обскур. Сущность издала низкий протяжный звук, и на глазах у Грейвза часть этой чёрной сыпучей субстанции начала собираться, сгущаться и обретать форму человека. Через пару мгновений на лунной дорожке оказался сам Криденс. Серебристый свет, падавший мазками на его лицо, делал кожу мертвенно-бледной, лишь искусанные губы яркими маками горели на исхудалом лице. Криденс дрожал всем телом, трясся, сцепив зубы и прижав руки к бокам. Казалось, ему стоило титанических усилий быть в форме человека и сдерживать Обскура, который замер вокруг, словно в невесомости. — Я… вам… доверял, — рвано выдохнул Криденс, буквально отщёлкивая каждое слово, словно боясь, что стоит ему открыть рот — поток обвинений не прекратится. Грейвз нахмурился. Он всего-то раз видел мальчишку. Это Гриндевальд его обманывал. Персиваль вспомнил, как Серафина намекнула, что у них были довольно непростые отношения. Но какие именно? — Криденс, — язык щекотал нёбо, имя было необычным и подходило ему. Грейвз изучающе посмотрел на парнишку: высокий, но сгорбившийся, крепкого телосложения, при этом дрожал, как лист на ветру. — Криденс, я был пленником Гриндевальда и ничего не знаю о вашем с ним общении. Это был он, просто маскировался под меня чарами, — мягко пытался объяснить Персиваль и моментально сжался, когда Криденс резко метнулся к нему, стиснул крепко голову Персиваля, зафиксировал, опустив обе широкие ладони ему на щёки. — Это были вы! — обвиняющее восклицание, и сущность за спиной Криденса яростно взревела, снова принявшись двигаться и извиваться. — Вы предали меня, — зло прошипел Криденс, сморщившись от ощутимой лишь ему боли; его дыхание обожгло губы Персивалю. Грейвз испуганно уставился на Криденса, чьё лицо находилось в недопустимой близости от самого мужчины. Глаза непроизвольно забегали по бледной коже, по пухлым приоткрытым губам, по длинным ресницам. Взглядом очертил складку между нахмуренных бровей, заглянул в тёмные, наполненные обидой и яростью глаза. Грейвз вздрогнул и, кажется, только сейчас поверил, что это человек; этот Обскур способен своей яростью разнести весь город и убить сотню людей, скосить всё живое — одно неверное слово, и его сотрут в порошок. Но как подобрать нужные слова для совсем незнакомого человека? — Криденс… Взгляд Криденса заострился, ноздри затрепетали, а губы сжались в тонкую полоску. Грейвз сглотнул, ощущая настоящий первобытный сковывающий страх. — Мне жаль, что так вышло. Он обманул — он, а не я. Если бы я знал, в чём проблема… Обскур зарычал, и Криденс моментально исчез, растворился прямо на глазах. Рассыпался на тысячу крупиц и завитков дыма. Роящийся Обскур превратился в густую песочную субстанцию, метнулся на Грейвза и буквально прихлопнул его к кровати. Грейвз даже подумать не мог, что возможно больно удариться о подушку и матрас. Но было больно. По телу прошлась пульсирующая ноющая волна. Грудную клетку и всё тело придавило титаническим весом. Возможности вдохнуть не было. Перед распахнутыми от испуга глазами лишь зловещая темнота. Вот оно — каково быть в Обскуре. И вот оно — как умереть от него. Перед глазами забегали мушки, и всё вокруг начало сереть. Персиваль ощутил порыв воздуха. Вся масса чуть приподнялась, и Грейвз понял, что, нависнув над ним, уткнувшись лбом в подушку над его плечом, замер сам Криденс. Горячее, рваное и сбившееся дыхание обожгло шею. — Вы — моя проблема, мистер Грейвз, — наконец выдохнул Криденс, не поднимая головы. Грейвз закрыл глаза и кивнул. Как объяснить Обскуру, что его самого взяли в плен, а втирался к нему в доверие, обещал непонятно что и о чём-то просил не он, а другой Тёмный маг? Никак. Так как на обучающих курсах в МАКУСА не было предмета «Как вести переговоры с Обскуром и его носителем». И Грейвз это с сожалением понимал и смирился с неизбежной смертью. Криденс притих, немного успокоив дыхание, чёрная масса тоже замерла в миллиметрах от Грейвза. Горячий выдох ощущался чувствительной кожей шеи, но Персиваль вздрогнул от последующего прикосновения: палец Криденса опустился на подбородок Грейвза, скользнул вниз по шее и очертил края ямочки между ключицами у основания шеи, и уже два пальца углубились в саму лунку. Персиваль протяжно выдохнул, Криденс шумно втянул воздух в лёгкие. Пальцы дернулись вбок, под ворот рубашки, и очертили ключицы. Криденс шумно сглотнул, и его пальцы изучающе двинулись вниз под расстёгнутые верхние пуговицы одежды. Ниже и ниже… — Криденс, — дыхание оборвалось, в висках застучало от странных прикосновений. Ужасно, приятно и невыносимо неправильно. Грейвз сам не понял, как сжал запястье Криденса в своей руке, останавливая. Сжал и замер, понимая, что совершил ошибку — Криденс затаил дыхание, тем временем Обскур недобро зашипел, переливаясь, смешиваясь, перемещаясь, но по-прежнему оставаясь на месте. Криденс вырвал руку, и Грейвз успел лишь заметить, как плотная ровная масса преобразовалась в десяток отростков и как Криденс сжал подбородок, впиваясь безотказной хваткой в чужие губы. Грейвз замычал, ощутив укус, и скривился от боли. Криденс целовал злым, жёстким поцелуем, действовал неумело, но рьяно и отчаянно. Грейвз попытался оттолкнуть, но запястья обвили чёрные живые канаты и прижали руки по обе стороны от головы. Персиваль не оставлял попыток возмутиться, чем позволил Криденсу сжать сильнее щёки и скользнуть изучающе языком в рот. Неопытно, но настойчиво. Толкнул языком чужой, прошёлся по ряду зубов, мазнул по щекам и глухо застонал, когда Персиваль попытался не то вытолкнуть язык парня, не то ответить на поцелуй. Грейвз вздрогнул от этого утробного звука, ощутив возбуждение, окутавшее его. И сам всхлипнул, когда Криденс чуть прикусил его нижнюю губу и, пройдясь по ней языком, пососал. Криденс сам оторвался от губ. Чуть отстранился и с жадностью, с диким блеском в глазах, словно победитель со взглядом, прикованным к своему трофею, осмотрел лицо и грудь Грейвза. Персиваль дёрнулся и с удивлением и ужасом уставился на нити Обскура, которые начали стаскивать с него брюки с бельём, оглаживать живот и грудь. И Персиваль понял, насколько далеко в своей мести может зайти Криденс. — Отпусти, — рыкнул, безуспешно пытаясь дёрнуть рукой, вырвать её из лап Обскура, но бесполезно — все попытки оказались тщетны. В груди бешено заколотилось сердце, в голове взвыла паника. Персиваль с ужасом смотрел, как гибкие чёрные отростки начали раздевать и Криденса; пиджак, жилетка и рубашка упали с худощавых, но широких плеч. Длинные жилистые руки и белая широкая грудь с редкой порослью тёмных волос. Взгляд Грейвза скользнул ниже, но Криденс наклонился над Персивалем, уткнулся носом в шею, провёл им из стороны в сторону, шумно втягивая воздух, и глухо застонал. От этого звука Грейвза окатила волна жара и настоящего ужаса осознания происходящего. Персиваль почувствовал, как уползают вниз штаны Криденса, ощутил, как горячее, обнаженное тело прижалось к нему. Криденс снова застонал, провёл ладонью по плечу Грейвза, вжимаясь пальцами, словно желая убедиться, что тот здесь, что он наконец нашёл его; провёл по ключицам, по крепкой мужской груди, огладил живот. Персиваль почувствовал томное дыхание возле уха и вздрогнул от жарких и влажных поцелуев в шею. Рука Криденса переместилась в сторону, прошлась по бедру вниз и, подхватив под коленкой, повела ногу в сторону. Нить обвила и вторую, оттянув в противоположную сторону, шире раздвигая ноги мужчины. Криденс, опираясь на локте, переместился на Персиваля, устроившись грудью на нём, а бедрами между его ног. У Грейвза перехватило дыхание, он вздрогнул всем телом, совсем не разбирая своих ощущений. Жуткий, липкий страх и непонимание, ведь он никогда с мужчинами… его привлекали исключительно женщины. И будоражащее душу предвкушение, томительным жаром разливающееся от паха, прошлось судорожной волной по всему телу. Кожу охватывал огонь от соприкосновения с чужой кожей. — Криденс, — прохрипел Грейвз, поморщившись, ощутив, как один отросток уткнулся в сжатый анус и зашевелился, пытаясь вторгнуться в чужое тело. Персиваля накрыла волна паники. Он дернулся, пытаясь вырваться, но руки сжали сильнее. — Это несправедливо, — судорожно выдохнул он, — почему виноват тот псих, а отхватывать моей заднице? Грейвз дёрнулся, приходя в гнев от своей беспомощности и реакции своего тела. Ощутив, как отросток уменьшился в размерах и тонкой нитью, словно по крупинке, начал просачиваться в него и собираться вновь, утолщаясь уже внутри, расширяясь и растягивая стенки, давая привыкнуть к размеру и к незнакомым ранее ощущениям. Криденс замер, чуть приподнявшись, словно сосредотачиваясь на чём-то, и Грейвз осознал, что мальчик чувствует всё, что делает Обскур своими отростками и завитками. Грейвз ощутил, как его распирает внутри уже что-то крупное; Криденс качнулся, вытягивая утолщённую нить, и застонал, откинув голову с прикрытыми от удовольствия глазами. Грейвз чуть выгнулся от новизны ощущений — не больно, а свободно-приятно. Криденс дёрнул бедрами, словно Обскур — часть него и вошёл порывисто и глубоко, прижав подбородок к своей груди, застонав и зажмурившись от сладкого удовольствия. Персиваль зашипел, подняв голову. И больно, и до одури хорошо. Резко и рвано. — Криденс… — произнёс еле различимым шёпотом, не сумев взять под контроль эмоции — уж слишком тонка грань между удовольствием и болью. Криденс, словно находясь в дурмане, чуть сжал шею Персиваля, двинул бёдрами, покидая, и, не дав передохнуть, снова толкнулся резче и глубже прежнего. Грейвз мог поклясться, что отросток стал толще. Сдержать всхлип от пронзающей боли не удалось, и Грейвз машинально попытался дёрнуться вверх, чтобы отстраниться, но пальцы Криденса сильнее сжали шею, удерживая на месте. И Грейвз понял, что если тот продолжит, то порвёт его к чертям собачьим, если уже не сделал это. — Криденс, пожалуйста, — выдохнул Персиваль, не совсем веря в то, что его услышат или хотя бы на него обратят внимание. Однако Криденс замер и посмотрел прямо в глаза Грейвза. Парень шумно вдохнул и скривился, словно от боли. Он склонил голову к плечу Персиваля, будто пряча полные стыда глаза, опустил шею и мягко погладил по плечам и груди. Точно извиняясь, покрыл поцелуями выступающую скулу, подбородок; припал к чувствительной шее горячими губами, мазнул по мочке уха, оставляя влажный след, и прижался к учащённо пульсирующей артерии на шее. Персиваль облегчённо выдохнул и сумел немного расслабиться под нежными прикосновениями. — Я знаю, что плохой… Я буду гореть в аду за то, что делаю, за свои желания, но у меня нет сил остановиться, — затараторил Криденс, не давая сбивчивому дыханию восстановиться, ненавязчиво гладя то живот, то грудь. — Я не хочу останавливаться, мистер Грейвз, я слишком долго этого желал… я так желал Вас, — фраза со стоном сорвалась с его губ, а рука скользнула ниже и обхватила полуэрегированный член Персиваля. Грейвз прикрыл глаза и шумно втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Словно изучая, Криденс обвёл головку пальцами и, сомкнув их, плавно скользнул несколько раз по всей длине плоти. Грейвз вздохнул, член в руке дёрнулся, и Криденс вскинул любопытный взгляд в лицо мужчины. Сжал пальцы сильнее и провёл раз-второй, на этот раз оттягивая крайнюю плоть с набухшей головки члена. Грейвз глухо застонал, отводя взгляд от чёрных глаз Криденса — почему-то стало стыдно за естественную, но такую предательскую реакцию своего тела. Пальцы Криденса были тёплыми и мягкими, движения такими точными и плавными — словом — приятными, что Грейвз неосознанно толкнулся бёдрами навстречу, совсем забыв, что Обскур в нём, и застонал, приведя отросток в движение своим же телом. Криденс прижал свой член к члену Персиваля и, обхватив ладонью оба, плавно качнул бёдрами, выходя из Грейвза и снова входя. Снова и снова. Мягко, но глубоко. Персиваль не выдержал. Запрокинув голову, громко простонал. Криденс принял это как приглашение: осмелев, впился в шею Персиваля влажным поцелуем и, поймав определённый ритм, начал движение в нём, одновременно отираясь о мужчину и помогая ему рукой, лаская оба члена. Невыносимо сладкие и будоражащие ощущения вызвало проникновение внутрь. Ноющее возбуждение, накрывшее с головой, затягивало в тугой кокон ожидая развязки. Грейвз не знал, к кому двигаться навстречу: крепкой руке, которая активно двигалась, сжимая обе плоти, или размеренным толчкам отростка, который доставал до определенной точки, каждое касание которой разжигало сноп искр во внутреннем взоре Грейвза. Персиваль заметался из стороны в сторону, сгорая от переизбытка ощущений и фейерверка чувств. Так горячо и так сладко. И так невозможно медленно. — Развяжи… — глухо, вторя толчку, — развяжи… руки… Криденс даже не поднимает головы, не кивает и не произносит ни слова, но Персиваль ощущает, как путы ослабли, отпуская запястья, и поплелись по руке, лаская кожу. Грейвз вздохнул с облегчением, обхватил бёдра Криденса и с силой прижал к себе, заставляя войти глубже и резче, сжать руку на плоти от неожиданности. Грейвза пронзает волной удовольствия, прошибает всё тело с такой мощью, что он лишь краем ускользающего сознания замечает, как дёрнулся Криденс, глухо и протяжно застонал и сжал его в крепких объятиях.

***

Воздух в комнате чистый и свежий — Грейвз это чувствует сразу, как открывает глаза. Персиваль оглядывается: за окном ещё ночь, но луна уже скрылась из вида, и в комнате предрассветный мрак. Руки, ноги свободны, и сам он укрыт одеялом. Грейвз сел на край кровати, свесив ноги на пол, и тихонько застонал, ощутив ноющую боль в незадачливом месте. Грустно улыбнулся и, подняв голову, осмотрел комнату. Сжавшись в комок и приняв свой человеческий облик, в углу сидел Криденс. Грейвз нахмурился, бросил взгляд на дверь. Персиваль поднялся, потягиваясь и радуясь, что боль начала отступать, оставив после себя лишь лёгкий дискомфорт. Мужчина вздохнул и направился к своему гостю, который принёс ему несказанные приключения этой ночью. — Криденс? Бледные плечи дрогнули, словно пламя свечи от лёгкого дуновения ветра. Грейвз опасался, что Обскур может вновь вырваться, но всё же присел рядом. Криденс неуверенно обернулся через плечо и скривился, словно только что выпил бокал чистейшего горького яда. В тёмных глазах было столько боли, что Грейвз невольно вздрогнул. — Я не хотел навредить Вам, я не хотел причинять Вам боль, мистер Грейвз, — всхлипнул Криденс и сжался ещё сильнее, втиснулся в угол, словно хотел наказать себя, затрясся, будто с трудом сдерживал рвущегося наружу Обскура и свои рыдания. И Грейвз понял, каких титанических усилий стоило Криденсу не разнести МАКУСА к чертям собачьим, добравшись наконец до своего обидчика. Грейвз с укором вспомнил Гриндевальда — тот всласть использовал мальчишку в своих манипуляциях, и не мудрено, что он захотел отомстить, хоть и таким странным способом. Или это была не только месть? Грейвз вспомнил слова Криденса о том, что он желал его, хотел. Это осознание теплом легло на грудь, и Персиваль улыбнулся. Протянул руки, обхватил Криденса за плечи и полубоком прижал его к своей груди. Криденс замер, не зная, чего ожидать, и тихо застонал, когда Грейвз погладил мальчишку по волосам и щеке. Тёплые руки очертили острые скулы, прошлись по подбородку, большой палец коснулся нижней губы, оттягивая её, убеждаясь, что Криденс прекрасен. — Всё хорошо, всё намного лучше, чем я мог ожидать и предполагать, — Грейвз усмехнулся, вспомнив незабываемое окончание их ночи. — Скоро сюда придут. И тебя вроде бы ищут. Ты немало бед натворил, пока меня не было. Уходи, Криденс, — Грейвз мягко опустил руки, позволяя отстраниться. — Но ночью найди меня снова.