Редкая тварь

Она нервничает. Она ходит от одной стены к другой, стремительно преодолевая расстояние в пару метров, ловко перескакивая через разбросанную повсюду одежду, обувь, косметику. Она мнёт свои руки, словно бы разминаясь перед ударом, а потом подходит к одной из стен и осматривает её, оценивает, немного прищурившись, характерно сложив слегка пухлые губки в трубочку. Одна ладошка складывается в кулак, а вторая накрывает её, поглаживая костяшки и нежную кожу, подготавливая. "Как она это делала?.." Зажмурившись, она слабо бьёт по стене и тут же прижимает руку к себе, разразившись тихими вскриками и стонами, забавно подпрыгивая, словно бы это могло облегчить лёгкую, мимолётную боль. Она осматривает свой кулак и вздыхает. Скорее всего, немного припухнет, может быть, будет синяк. Она прикусывает губу и массирует кулак, обиженно косясь на не пожелавшую поддаться ей стену. Вновь осматривая помещение на наличие чего-нибудь, что могло бы отвлечь её от нервов, она ловит своё отражение в большом зеркале во весь рост, в котором так же ясно отражается и бардак, в котором она стоит. Волосы слегка растрёпанными кудрями мягко опускаются на плечи, пара локонов струятся дальше, поднимаясь по небольшой, ещё не сформировавшейся толком груди даже не первого размера к соскам и немного щекотят их. Впалый аккуратный животик напоминает о том, что она голодна, и что вскоре за ней придут. Нужно бы собираться. И тут, словно бы по закону жанра, дверь отъезжает вверх, впуская в комнатку мужчину. Именно мужчину, потому что стариком его назвать никак нельзя, хотя возраст его довольно явен. Но это не тело дряхлого старика, нет, это вполне себе бойкий и активный человек с неким, неясным ей ружьём наперевес. Вскрикнув, она тут же поворачивается к нему спиной, прикрывая руками свои подробности, немного согнувшись, словно бы, в попытке спрятаться, стать меньше, чтобы её не видели. А он вздыхает, как-то обречённо. Раздаётся звук откручиваемой крышечки и пара больших глотков, после чего он говорит, пригладив стоящие ежом седые волосы. - Я уже говорил, что ты пойдёшь в том, что наденешь, - и он рыгает, заставив девушку, скорее, хихикнуть, чем скривиться от омерзения. - Я не смогла выбрать... - тихо и неловко отвечает она, не меняя своего положения, но повернувшись немного к мужчине, вновь прикусывая губу. - Женщины... - тот трёт переносицу, прикрыв глаза, но она точно знает, что он закатывает их, - Первая была намного адекватнее, - а так же, она точно знает, о ком сейчас он говорит. От этого она кривится в злобном оскале и уже шипит сквозь плотно сжатые зубы. - Где Рик? - Он перед тобой, сучечка, - но направленное на неё ружьё, тепло от заряда которого она почувствовала даже на расстоянии, тут же остужает её пыл, заставляя поднять предплечья вверх, показать абсолютно пустые ладони, прижимая к себе руки, и выгнуться немного назад, чуть ли не падая на согнутых коленях. - Я говорю про мою Рик, - фыркает девушка, отвернувшись к стене, и тут же ружьё приближается к её груди, отчего та вздымается чаще, дыхание сбивается, а колени дрожат. - Не твоего ума дело, - уже шепчет наклонившийся к ней Рик, проведя стёртой от работы ладонью по мягкой щёчке, вгоняя её в ещё больший ступор, - А теперь одевайся. У тебя минута. Время пошло, - и тут же выпрямляется, приняв абсолютно серьёзный и отстранённый вид, поглядывая на прибор на своём запястье. И она повинуется, тут же подбирая первое, что смогла найти, быстро натягивая это на себя, обуваясь, и лишь потом оглядываясь в поисках нижнего белья, но времени на его поиски уже нет, и ее бесцеремонно хватают за плечо, утаскивая прочь из комнатки. *** Она не помнит практически ничего, кроме того, что ей рассказала бабушка, прежде чем эти мужчины, эти Рики забрали её. Ну, это логично, ведь, по словам Рик, ей стёрли память. И банальное указание "Не выёбывайся, я скоро заберу тебя." не очень то радовало её. Хотелось объяснений. Более точных, более понятных, более медленных, чем то, что пыталась донести до неё Рик, попутно отбиваясь от полицейских. Почему ей стёрли память, где она вообще и что же будет дальше? А ещё не рассеявшийся туман в голове не очень помогал положению. Она всё ещё нервничала и с опаской приняла от сидящего рядом с ней Рика, того, который тащил её в этот непонятный ей транспорт, конфету, но приняла, иначе тот просто бы застрелил её. Тут же сработало правило не брать ничего у незнакомцев, особенно если они - межгалактические гении, однако это не отменило факта, что ей стало головокружительно хорошо. И она уже не сжимала так сильно подол надетой наспех юбки, развязно навалившись на чужое плечо и томно вздыхая. - Тебя же зовут Морти, не так ли? - его голос звучал где-то в далеке, но она вполне его слышала, чтобы положительно угукнуть и немного повозиться, устраиваясь поудобнее, поджав ноги. Его рука была тёплой. Она легла на её плечо, и раздался тихий вздох, который, отчего-то, сейчас был особо громким. С неким трепетом она не очень умело поправил его одежду и прикрыла глаза, решив, что в такой ситуации вполне может отключиться. - Ты только не выёбывайся... - и фразу Морти не дослушала, уже совсем окунувшись в сон. *** На ней - короткая джинсовая юбка, едва прикрывающая попу, отчего её приходится оттягивать, чтобы чувствовать себя хоть немного комфортнее. На ней - жёлтый топ, заменивший такую привычную и родную футболку, открывающий её животик. На ней - балетки, готовые при каждом шаге спрыгнуть с ноги и полететь кому-нибудь в голову. И ничего боле. А перед ней - Рики. Седые замысловатые причёски, дорогие одежды и пугающе голодные глаза. Между ними мелькают кудрявые макушки Морти, извечных спутников, если не слуг, которые не покидают своих Риков даже на таком закрытом, практически тайном мероприятии. И она мнётся под всеми этими взглядами, издавая нечленораздельные звуки, она теребит подол юбки, а взгляд плывёт, смешивая все до ужаса похожие лица в одну кашу. Пока плечо не отдаётся болью, разум отключается, а её ловят всё те же тёплые руки. И всё тот же голос говорит, приказывает, так, что невозможно не подчиниться. - Танцуй. И она танцует, сначала - осторожно, даже нерешительно, оглаживая свои руки, ноги, обнимая себя, такая закрытая и неприступная. Но потом её движения становятся всё развратнее, ей самой становится всё горячее, и она мельком поднимает юбку, показывая лишь набирающие формы бёдра, она приподнимает топ, дразня, не давая в полной мере разглядеть все секреты не доросшего женского тела. Так, медленно, плавно, доводя наблюдающих до пика, она раздевается перед ними, пока музыка не оканчивается, знаменуя начало той дикой оргии, в центре которой она оказалась. И десятки рук тут же хватают её тело, тут же сжимая, гладят, а после лижут и кусают, жаждя получить кусок такого нетронутого, невинного дитя. Жаждя лишить её той невинности, коими не обладают их многочисленные Морти, которым остаётся лишь жадно дрочить и ласкать друг друга, наблюдая со стороны. А она уже задыхается от слёз и количества спермы в своей глотке, её нутро болит, но неведомая ей сила, помутнившая её рассудок, не даёт ей остановиться и отказаться от такого великого дара, как секс. Нужно больше, даже если всё кричит и молит остановиться, заглушая такие одинаковые, чуть ли не пустые голоса. Ныне и навсегда, она уже не Морти Смит, что путешествовала по вселенной со своей бабушкой-гением, нет, теперь она - лишь шлюха, лишь куртизанка, лишь игрушка для тех, кто будет платить за такую роскошь, как девушка-Морти. И будет отлёживаться, пытаясь восстановиться, когда похотливые старики наиграются с нею, когда она им наскучит, а её новый Рик получит свои деньги. Ведь Морти не сможет существовать без Рика, так почему бы не предложить ей сразу нескольких.