***
Именно поэтому, когда Юнги впервые чувствует рывок на своём мизинце, пока невинно сидит в библиотеке в окружении горы книг, он едва не получает нервный срыв. С ним никогда не случалось такого в университете, но сейчас начало нового учебного года и появилась свежая партия студентов, бродящая по аудиториям с широко раскрытыми глазами и небольшим ошеломлением, и, о мой бог, от этого становится только хуже. Нить Юнги, вероятно, прикреплена к какому-то ребёнку, едва окончившему школу? Боже. Дёргание становится более настойчивым, и, если быть честным, Юнги начинает паниковать. Он встаёт, быстро перекидывает свой рюкзак через плечо и срывается с места по направлению к выходу, который первый попадается на глаза, бешено сворачивая на поворотах, Юнги не останавливается, пока спиной не прижимается к несколько хлипкой двери своей комнаты в общежитии. Его дыхание учащено, и требуется около часа, чтобы сердцебиение вернулось в норму. На следующий день он приходит в универ с шапкой, низко натянутой на голову, и толстым шарфом, обмотанным вокруг шеи и частично скрывающим лицо. Он даже взял несколько пар очков просто на всякий случай и целый день аккуратно выглядывает из-за угла. Люди смотрят на него с большой настороженностью, но лучше перестраховаться. Это девиз Юнги. По крайней мере, прямо сейчас. После этого два дня не было никаких повторных рывков, и парень позволяет себе расслабиться. Он уже даже не думает об этом, когда садится на стул рядом с Намджуном, стягивая с себя шарф и находясь в полной уверенности разделить с ним его обед, что Сокджин упаковал для Кима (Йа! Я твой хён, и это, между прочим, я познакомил вас!), когда чувствует очередной рывок. На этот раз намного сильнее. Его глаза расширяются, он вскакивает со своего места и мчится к двери прежде, чем слышит звук удара стула об пол, оставляя за собой недоуменно глядящего Намджуна.***
К несчастью, после этого случая соулмейт Юнги, кажется, стал более настойчивым, и Мин проводит последние четыре дня с постоянно увеличивающимся натяжением нити. Один из особо сильных рывков даже заставляет его уехать на велосипеде Намджуна. В итоге оказалось больше физической активности, чем Юнги был готов вынести. Поэтому, когда Юнги сидит в своём любимом кафе, прижимаясь щекой к прохладному столу и ожидая, когда температура его чая опустится до температуры, при которой он не ошпарит себе язык, и начинает чувствовать уверенное натягивание нити, он не смеет думать о том, чтобы вновь убежать. Даже когда он чувствует, что рывки становятся всё более настойчивыми, а его сердце бьётся быстрее и быстрее, Юнги просто продолжает лежать там с прижатым к столу лицом. Он ждёт до тех пор, пока не видит, как паренёк садится на сиденье перед ним. Паренёк, что широко улыбается Юнги и держит свой мизинец на уровне лица, чтобы Мин мог видеть. Взгляд Юнги фокусируется на красной нити, что плотно завязана на пальце мальчишки, он ведёт по ней взглядом, замечая группу узлов и образовавшийся клубок, но другой конец верёвки, очевидно, прикреплён к левому мизинцу Юнги. Возможно, это всего лишь воображение Юнги, но нить кажется более яркой, чем обычно, темно-красноватый цвет резко выделяется на его бледной коже. Он фокусирует взгляд на мальчишеском лице, и, господи, может ли этот ребёнок хоть немного приглушить свою улыбку? Юнги уже чувствует себя виноватым за то, что собирается разбить ему сердце, сказав, что хочет остаться один и не верит во всю эту муть с соулмейтами. Ведь этот ребёнок не виноват, что связан с Юнги и… да, он действительно выглядит как ребёнок. У него детское лицо с немного пухлыми щеками и глазами, что изгибаются в полумесяцы, когда он улыбается, и Юнги действительно больше не может. Он выпаливает, не подумав: — Прости, парень, но я не верю в соулмейтов, — говорит он и встаёт, чтобы покинуть кафе так быстро, насколько может, забывая про чай, оставляя его дымиться на столе, и не видит, как сползает улыбка с мальчишечьего лица. Юнги уже собирается вздохнуть с облегчением, когда чувствует, что кто-то дергает за рукав его куртки, и оборачивается, замечая, что паренёк последовал за ним, продолжая улыбаться. — Подожди меня, хён, — говорит он. Юнги громко вздыхает, отчего шлейф его горячего дыхания смешивается с морозным воздухом. Он действительно не знает, чем мог заслужить это.***
В следующие несколько дней Юнги чувствует себя довольно расстроенным. Чимин (так, оказалось, зовут этого парнишку) следует за Юнги, куда бы он ни пошел, как какой-то любящий щенок, совершенно при этом не прекращая болтать. Сначала он задавал Юнги миллион вопросов. — Откуда ты? Кто твои родители? Что ты любишь делать? Какая у тебя любимая еда? Что бы ты делал, если превратился бы в слона на сутки? Список можно продолжить, но через некоторое время он заметил, что Юнги на самом деле не отвечает на вопросы (не то чтобы Чимин когда-либо делал паузу достаточно длинной для того, чтобы Юнги мог на них ответить, правда, но этот вопрос спорный в любом случае), так что вместо этого он начал просто рассказывать Юнги всё, что нужно знать о Пак Чимине. Он вырос в Пусане, порой Юнги мог заметить акцент в его речи, и он не находил это милым вообще. Чимин любит танцевать и состоит в танцевальной команде. Он не знает, чем собирается заниматься в перспективе, хотя склоняется больше к музыке. Он также любит физические нагрузки. Если честно, то Юнги долго думал и убедился в том, что они совершенно не подходят друг другу, но, когда он попытался сказать об этом Чимину, тот просто рассмеялся и закинул свою руку на плечо Юнги, будто они знакомы уже много лет. Сокджин видит их через лужайку и направляется к Юнги. — Кто это? — спрашивает он, приподнимая одну бровь. Юнги пытается выскользнуть из-под руки Чимина, но он как-то обвивает руками талию Мина, крепко прижимая к себе, прежде чем, повернувшись к Сокджину, гордо сообщить, что он является соулмейтом Юнги. Юнги насмехается над этим словом, и Чимин поглядывает на него с таким видом, который может быть охарактеризован лишь как раздражённая симпатия, и говорит: — Ой, извини, хён, я забыл! Юнги не нравится слово «соулмейт», — говорит он Сокджину, наклоняясь близко, будто сообщает секрет, а затем продолжает: — Я Пак Чимин, пожизненно возлюбленный Юнги, — говорит он, протягивая Сокджину руку для формального рукопожатия. Юнги шипит, чувствует, как его лицо вспыхивает и щёки покрываются красными пятнами, переходящими на шею. Чимин дерзко подмигивает ему, и Юнги хватает его за руку, насильно уводя оттуда, прежде чем Сокджин успеет перестать смеяться, поднимется с земли и скажет что-то, что только усилит его унижение. Как только они уходят подальше, Юнги смеряет Чимина взглядом, который, как ему говорят, очень запугивает. Серьёзно, Мин, может быть, ростом всего лишь 176 сантиметров, но он пугающий парень. Очень. Но только Чимин может иметь иммунитет к этому, потому что он ухаживает за Юнги. Действительно ухаживает, потому что у него ещё хватает наглости, чтобы протянуть руку и потрепать по-прежнему красную щёку Юнги. Затем он целую милю треплется о том, насколько счастлив, что Юнги представил его своему другу (он этого не делал) и о том, насколько он мил, когда краснеет (это не так). Юнги просто понимает, что его соулмейт не только имеет иммунитет к его запугиванию, но ещё и наслаждается его смущением. Стандартно, честно говоря. Просто стандартно.***
Юнги продолжает стараться избегать Чимина, но тот даже не замечает этого. На самом деле, после того, как Чимин в третий раз показывается в аудитории Юнги, слегка задыхаясь, будто ему пришлось бежать туда, чтобы успеть вовремя, Мин начинает сильно подозревать, что Сокджин предал его и рассказал Чимину не только о том, где Юнги живёт, но и всё его расписание. И он встаёт по утрам с кровати, чувствуя себя совершенно не отдохнувшим, раздражённым и жутким, а ещё этот Чимин, ждущий возле его общежития, чтобы проводить до университета. — Привет, хён! — Чимин, стоя в нескольких метрах от Юнги, всё равно кричит, будто не хочет дать Мину возможность притвориться, что не слышал его. И Юнги должен признать, что этот ребёнок довольно умён, потому что всё спланировал заранее. Пак машет с таким энтузиазмом, словно находится на грани психоза. Кроме того, общежитие Юнги находится буквально прямо на территории кампуса, так что он действительно не видит смысла в том, что Чимин сейчас держит две дымящиеся чашки со свежим кофе, однако он всё же сдаётся и принимает одну. Паренёк улыбается ему, и его улыбка занимает практически всё лицо, отчего сердце Юнги пропускает удар, потому что улыбка Пак Чимина действительно милая, и это не вина Юнги, что он всегда был падок на милые вещи. Мин рассматривает тонкую красную нить, что связывает их, просто потому что ему нужно смотреть куда-то ещё помимо сияющего лица Чимина, и он замечает кое-что. Узлы на их верёвке начинают ослабевать.***
После того, как Юнги увидел, что их узлы развязываются, он ощущает, как ещё одна волна паники накрывает его. Он решительно намерен положить конец всему этому и увеличить дистанцию между ними. Поэтому, когда Чимин в следующий раз вновь ждёт его за пределами аудитории (Юнги намерен уничтожить всё, что любит Сокджин, за вопиющее проявление нелояльности), он хватает того за запястье (заставляя тупую улыбку появиться на лице Чимина, которую Юнги собирается испортить, боже, зачем он всё усложняет?) и тащит его в пустой класс. Мин указывает на парту, и Чимин послушно садится. Юнги на некоторое время задаётся вопросом — будет ли парень также выполнять другие его приказы или это сработало лишь в случае со столом, но он качает головой, выбрасывая подобные мысли, и движется вперёд. Он сможет дойти до конца. Он определённо дойдёт до конца. Он разглагольствует и вздыхает о том, насколько все эти соулмейтские штуки смешны, и что это совершенно по-детски для Чимина подкупаться на все эти сентиментальные понятия. Юнги говорит ему перестать преследовать его, потому что он никогда не поменяет своего мнения. У Юнги всегда был острый язык, и теперь Чимин сидит за столом с таким жалким выражением лица. Его глаза немного мокрые, а нижняя губа торчит больше обычного. Он даже не смотрит на Юнги, который каким-то образом справляется с этим, и на этот раз Чимину, кажется, нечего сказать. Вместо этого он просто встаёт и идёт к двери. Юнги отчётливо слышит шмыганье носом, и ему стоит огромных усилий, чтобы не броситься за уходящей фигурой Чимина. Узелки на их верёвке вновь затягиваются, и это должно заставить Юнги чувствовать себя лучше, но вместо этого по какой-то причине он чувствует себя ужасно.***
На следующий день Чимин не ждёт Юнги у его общежития. Это хорошо. Определённо. Это то, чего Юнги хотел. Как он ясно сказал Чимину — не следовать за ним и не тратить своё время, ожидая его. Это именно то, чего хотел Юнги. За исключением того, что он привык, что Пак постоянно приносил ему кофе в последние несколько дней, поэтому он не заварил себе то мгновенное фальшивое дерьмо, что прежде постоянно пил перед выходом, и теперь он застрял на ранней утренней лекции (десять утра — это раннее утро, неважно, что там сказал Сокджин) с нулевым запасом кофеина в организме, который мог бы поддержать его. Однако он был в порядке. Полном. И он действительно не уверен, почему Намджун продолжает спрашивать, кого он ищет и почему неистово вертит шеей. На самом деле, Юнги совершенно не замечает, что не видел Чимина весь учебный день. Даже не обращает на это внимания. Вроде бы. И он даже не думает об этом хоть немного, пока ужинает с Намджуном и Сокджином. С Сокджином и Намджуном, что делают действительно раздражающие вещи, такие как: улыбаться друг другу, спокойно общаться между собой и смеяться над глупыми шутками друг друга. Юнги не хочет этого. Он не нуждается в подобном. Он знает, что соулмейты не вечны, как некоторые полагают. Это ничего не значит. Ещё, кстати, Намджун на автомате кладёт свою твёрдую руку на спину Сокджина, чтобы поддержать его, когда тот неуклюже спотыкается, и это снова слишком мило. Или то, что Сокджин хранит в шкафу бумажные тарелки и чашки для Намджуна, который всегда ломает обычную посуду и потом тратит часы, напрасно извиняясь. Или то, что они, обычно не проявляя свои чувства привязанности, всё время сидят достаточно близко, чтобы их колени соприкасались. Эти вещи никогда не беспокоили Юнги раньше, но сегодня по какой-то причине это всё кажется довольно ошеломляющим.***
На следующий день Юнги делает то, о чём, он предполагает, очень пожалеет. На самом деле, он уже сожалеет, потому что, видимо, первая лекция Чимина начинается в безбожные восемь утра. Никто не должен бодрствовать так рано, и Юнги смотрит на всех вокруг, что, видимо, думают иначе. Он стоит перед общежитием Чимина с двумя чашками сладкого кофе в подставке для напитков. Найти его общежитие оказывается намного проще, чем он ожидал. Он примерно знал, куда уходил Чимин после того, как провожал Юнги от университета до дома, и казалось, будто нить хочет, чтобы он нашёл его. Юнги почти чувствует, как она ведёт его к Чимину. Когда он стоит напротив Пака, то понимает, что должен был подумать над этим немного больше. Юнги даже не знает, что сказать ему, потому что он был слишком сосредоточен на том, чтобы вспомнить, какой кофе обычно заказывал Чимин, и просто найти его. Пак терпеливо ждёт, когда Юнги скажет что-нибудь. На его лице лишь пустое выражение, которое Мин ещё ни разу не видел ранее. Юнги стоит, ковыряя носком обуви землю, и чувствует, как его щёки розовеют. Он неловко трёт шею, пихает чашку дымящегося кофе в лицо Чимина и говорит: — Йа! Пак Чимин, почему ты не принёс мне кофе вчера? И мне пришлось идти из аудитории одному! Мне было очень одиноко. Я твой хён, так не должен ли ты заботиться обо мне? Улыбка расцветает на лице Чимина, и он говорит: — Прости, хён, я принесу тебе его завтра! И, если честно, Юнги чувствует себя немного глупо, потому что… что это ещё за извинение было? Но Чимин, кажется, всё понимает, и поэтому, когда он тянется к руке Юнги, Мин позволяет, и, когда Пак спрашивает, что он любит делать, то Юнги отвечает, что фотографировать и делать музыку, а не игнорирует его, как это было раньше.***
Юнги продолжает использовать свои отговорки ещё немного, но Пак Чимин, к сожалению, кажется, видит его насквозь. После того, как лекции кончаются, Юнги притворяется, что не видит, как Чимин ждёт его у лекционного зала. Он направляется в студию, чтобы поработать над новыми песнями для его демо, и он лучше работает в одиночку. Юнги суёт руки в карманы и ускоряется. Тогда он слышит: — Подожди! Куда ты собираешься, хён? — со стороны, где находился Чимин. Юнги продолжает смотреть вперёд, потому что осознаёт, что Чимин хнычет, и точно знает, каково сейчас выражение его лица. Это когда его глаза слегка блестят, а нижняя губа по-детски выпирает. Это единственное, чему Юнги уступает каждый раз. Единственное, что имеет какую-то странную власть над ним, отчего Юнги становится подозрительным, и Чимин полностью осознаёт, какие силы имеет. Несмотря на то, что он всё ещё не повернулся, чтобы проверить, Юнги уверен, что Чимин до сих пор там, и сейчас слишком рано, у него нет достаточно кофе, чтобы противостоять собственной ломающейся решимости, и он просто говорит: — Ладно, ты можешь пойти со мной, — и даже не повернувшись, он знает, что Чимин улыбается, и его глаза изгибаются в полумесяцах, Юнги слышит, как шаркаются его кроссовки об тротуар в стремлении наверстать упущенное.***
Несколькими неделями позже Юнги соглашается встретиться с Намджуном и Сокджином в их любимом барбекю-ресторане, и он берёт Чимина с собой. Пак практически источает взбалмошность, и Юнги нечаянно подслушал, как он говорил с самодовольным выражением лица некоторым своим друзьям, что будет занят сегодня вечером, потому что собирается на «двойное свидание». И, очевидно, это не двойное свидание. Просто Юнги уже давно планировал сходить, а тут Чимин постоянно рядом с ним в последнее время, так что Мин просто пригласил его пойти вместе. Это не было важным событием или чем-то подобным, не было никакой кареты с лошадьми или что-то ещё, но Чимин широко улыбнулся и наклонил голову, чтобы быстро поцеловать Юнги в щёку, и, если Мин улыбался весь остаток дня, то он знает, почему. Они прибыли в ресторан и увидели уже сидящих за столом Сокджина и Намджуна. Юнги стратегически засунул руки в карманы, чтобы Чимин не мог хвататься за него, как обычно это делает. Сокджин до сих пор не забыл это «пожизненно возлюбленный», и Юнги не хочет подливать масла в огонь. Однако Чимин, казалось, совершенно не обращал внимания на его тщательно продуманные планы, и вместо этого он просто полез в карман Юнги и беспрепятственно переплёл их пальцы. Намджун приподнял бровь, когда заметил это, но промолчал, а глаза Сокджина заблестели, что Юнги определённо не находил успокаивающим, но, по крайней мере, тот тоже не открывал рот. Им удалось немного поговорить об универе и других отвлечённых темах прежде, чем Намджун, наконец, выдал: — Подождите, так вы, ребята, теперь вместе? В смысле, официально или что? Юнги испускает многострадальный вздох и бессвязно говорит о том, что не может уйти от Чимина, что устал бороться с ним всё это время, просунув руку под столом и сжав мизинец Чимина, тот, что с красной нитью вокруг, отчего улыбка расцветает на лице Пака. И поселяется там навечно. Чимин прекрасно ладит с его друзьями, отчего Юнги определённо счастлив, но, когда возвращается из туалета, то слышит, как Намджун говорит ему: — Он водил тебя в его студию? И ты слушал его демо?? Серьёзно? Поверь мне, ты ему нравишься. Очень. Для Юнги это схоже с тем, чтобы опуститься на одно колено и сделать предложение. И Юнги определённо знает, что ему не отвертеться от всего этого. Он плюхается на свой стул, тяжело опираясь на Чимина, практически не прилагает усилий, чтобы удержать себя, и скулит: — Не слушай его, Пак Чимин. Никто из нас не сделает этого, — Намджун с издевательством пародирует его предложение, пытаясь заставить Сокджина смеяться, и они возвращаются к обсуждению другой темы. Мизинец Юнги снова сцепляется с миниатюрным пальчиком Чимина, и он чувствует тепло, которое исходит от парнишки, сидящего рядом. И он знает, что, может быть, красная нить и не даёт никаких гарантий, и что не всегда всё будет просто, но оно может того стоить.