Отпирая двери

Мне сказали о том, кто он есть на самом деле. Рассказали про сущность, живущую внутри такого тела. Но раз за разом, смотря на эту склоненную голову, на длинные волосы, закрывающие глаза, и иногда слыша вырывающиеся стоны - вера слабеет, так полностью и не укрепившись. Не может быть настолько мощное, настолько практически совершенное существо - по моему представлению - быть жалким, какое оно есть сейчас. И етуном - к тому же. С детства нас учили, что этот народ - зло в чистом виде. Именно сказками о них я пугал свою младшую сестру, как до этого меня моя мать. Но ведь Локи - это принц, к этому тоже привычны все; наверное, именно поэтому только мне и еще нескольким асам сообщили правду - потому что даже судить брата будущего правителя будет сам Один, и никто не сможет присутствовать. Моя же задача - охранять, чтобы бог не подумал причинить боль кому-то, вырвавшись из этой клетки. Но мне никто не сказал, что Локи попробует причинить боль самому себе. Никто не подумал, что не будет есть. Никто не предупредил о самом Торе, что будет ходить вокруг да около, непонятно на что надеясь. Недавно наследник пришел в мой дом, почтил поклоном сестру, проявил уважение к матери и попросил - наедине - смотреть за своим братом пристальнее, потому что переживает и потому что ему надо уехать. Именно по такой причине я сижу сейчас с ним и пытаюсь уговорить поесть. Только Локи не отвечает, сидит ровно посередине и даже не шевелится. Только поэтому чаша выпадает из рук, когда он говорит, и голос его звучит как цепи, что давно не использовались - со скрипом: - Я же не умру от того, - пауза, будто бы разучился говорить, словно заново пробует слова, - что не поем. Молчу какое-то время. Взвешиваю - стоит ли сказать что-нибудь, ответить. И решаю, что да - плохо от этого не будет, за решеткой же. - Есть - это хорошо. И в ответ нечто вроде шмыга. Или всхлипа. Или почти смеха. Через час он несколько тучно, словно забыл как это делать, разворачивается и поднимает голову. Пустые глаза, в них нет ничего стоящего, чего надо бы опасаться. Там только смиренность и нечто наподобие раскаяния. Выцветшие, горькие, понимающие все глаза. Это существо пыталось поработить людей? Почти покорил целый Асгард? Наверное, что-то такое появилось на моем лице, раз Локи приподнял чуть подбородок и сказал: - Ты был когда-нибудь в Мидгарде? - Нет, - слово быстро слетает с языка - до того, как успел подумать. Это ведь не имеет никакого значения? Он прикусывает губу, фокусирует взгляд на своих руках, чуть пожимает плечами. Что это должно значить? - Ты хотел когда-нибудь, чтобы тебя заметили? Чтоб не показывали тебе рукой твое место, как животному? Это напоминает об отце, о его огромных руках, швыряющих через всю комнату так, что спина ноет от ударов мебели еще несколько ночей. Об испуганных глазах матери и ее слезах, а еще - о запахе пьяного аса, что насилует свою жену. И о "сиди на месте, маленький мальчик, ты ничтожество, слышишь меня?" и смехе, громком и раздражающе противном. О том, что ты веришь в его слова, сказанные в таком состоянии. До сих пор иногда веришь. - Вижу, что знаешь. С чего ты решил, что мы с Тором отличаемся? Что он лучше твоих родных, что он не причинял мне, - хриплый вздох, - боли? Я не должен верить его словам. Должен встать, может быть, кого-то позвать или просто не слушать, но его речь течет в меня, в мои уши, наполняет все внутри. Будто бы магия, но я ведь знаю, что это невозможно, точно знаю. - Ты ведь знаешь, кто я есть на самом деле. Не ас, не своего отца сын. Понимаешь ли, каково было все узнать? Мне было больно, слышишь? Вот и погорячился. Просто у нас на другом уровне разлад. Что делал ты в отместку, что? Напоминание обжигает - как жаловался его друзьям, как сыпал жгучую траву на его одежду, как запирал дом. Как выкидывал его же затем, повзрослев, из дома, как угрожал своей смертью, как пытался дать сдачи. И последнее - как подставил, сделав виновным в предательстве Всеотца, и как смотрел пристально, впитывая до малейших отзвуков, его казнь. Почему воспоминания идут волной? Позабытые, похороненные. - Я как ты. А сейчас хочу уйти, просто найти дом. Дом - это место, где всегда тепло и уютно. Хочет ли он всего этого? Не так: насколько Локи хочет всего этого? - Я не хочу умирать, а приговор будет таким. Или еще хуже. Помоги мне, пожалуйста, - и его протянутая рука заставляет поверить. Жест, говорящий об искренности. Я хочу ему помочь, это желание бьется в груди, растекается по крови, побуждая действовать. Шаг. Надежда просыпается во взгляде. Шаг. Он приподнимается и кивком указывает делать дальше. Шаг. Локи сглатывает и приоткрывает рот. Шаг. Стою возле двери, еще один шаг - открыть уже ее - и он будет свободен. Моя точная копия, маленький мальчик, имеющий право на дом и на счастье. Шаг. Отпираю дверь. Он вырывается, улыбается вдруг, словно не сидел сейчас здесь недавно, полный горечи и до краев наполненный сожалением, шепчет: - Мне так повезло с тобой, так повезло. Дотрагивается рукой до моего лба, заглядывает в глаза, а в его взгляде я вижу толику безумия и до сих пор не понимаю сам - почему ничего не делаю. Не исправляю оплошность. Чего жду? - Спасибо, мой друг, спасибо, - немного неловко от того, как некрасиво звучат слова из этих уст. Настолько лживо. И, когда Локи усмехается зло, немного отчаянно, а еще - неверяще, запирая меня в своей же клетке, я понимаю, что совершил глупость. Ту самую глупость, что простить уж точно нельзя. А еще - что он убежит, потому что у него есть монстры внутри, как и у меня. Не захватит ничего. Или захватит что-то другое. И Локи соврал - в каждом слове не было ничего стоящего. Мне говорили о Локи многое, все, что я должен, наверное, знать. Но не сказали, что Локи - это Локи.