Уметь любить

      В очередной раз отмахиваясь от лезущего обниматься Хованского, Ларин задумался. А зачем вообще Юра с ним встречается? Ведь Дима никогда не умел отдавать чувства в ответ, да и поглощать у него не слишком получалось.        Вот взять например тот случай с цветами. Юра постарался, принес ему большой букет любимых Димой хризантем. А Дима… забыл про них. Положил на стол и ушел заниматься новым роликом. После посещений Хованского, к Ларину часто приходили новые идеи. (Дима объяснял это тем, что все же Юра доставляет его подсознанию неудобства, ломая выстроенные Лариным стены одиночества и тишины. Мозг будоражится и выдает новые идеи. Элементарно и просто.) А после того, как Дима выключил камеру, прямо на том же диване и заснул. А когда проснулся, цветы уже завяли.       Или например когда Ларин разбил любимую пивную кружку Юры. Он даже не проверил не осталось ли маленьких осколков стекла. И Юра мог бы наступить на один такой, если бы не заметил! А когда Юра хотел его обнять и сказать что ничего такого уж и не произошло, Ларин шарахнулся от него. Да, объятия, поцелуи и резкие движения не входили в список любимых вещей Дмитрия Ларина. Дима часто мог заехать Хованскому в глаз, когда Юра резко лез к нему обниматься. А потом Юре приходилось придумывать очередную забавную историю для подписчиков, которая объясняла бы появление синяка под глазом.       Потом, когда Хованский переехал к нему, Ларин наотрез отказался спать вместе. И перегородил комнату своей однокомнатной квартирки фанерой, вырезав в ней отверстие, которое занавесил шторкой. Да, Ларин и вправду был мразью и прекрасно это осознавал.       Нет. Кем, кем, а вот мразью Ларин не был. По крайней мере, так считал Юрий Хованский. Дима был самым заботливым человеком в его жизни. Да, со своими странностями, но у кого их нет? Юра искренне не понимал, почему Дима считает себя чуть ли не самым плохим человеком на земле.       Вот например когда Юра подарил Ларину новую кофту. Обыкновенную кофту светло-серого цвета. Оказалось что весьма кстати, ибо Ларин сказал что сейчас носить ему больше нечего, и ходил в этой кофте, пока та не стала темно-серой. Хованский ему сначала поверил даже, а потом заглянул в шкаф Димы, ища свою майку. Майку он нашел, как и минимум две идеально чистых и новых Диминых толстовки. В тот момент Юра понял, что и на версус с Джараховым Ларину наверняка было что еще надеть. Но Дима выбрал именно подарок Юры, и это грело душу.       А когда Дима разбил его кружку, которая Юре нравилась, но не была уж так и дорога, то извинялся дня два, не меньше. Все порывался ее склеить, но Юра его остановил. Кончилось все тем, что Дима где-то откопал такую же кружку и вручил Юре. За это Юра был готов лишиться хоть всех своих кружек.       Было еще много вот таких теплых случаев, но было то, чего не знал сам Ларин.       Диме снились кошмары. Это Юра знал уже давно, с тех пор как увидел на полке Димы снотворное, и узнал таки причину, по которой Ларин им пользуется. А вот когда Юра переехал к Ларину, то в первую же ночь услышал как тот кричит сквозь сон. Юра подошел тогда к раскладушке Ларина, и уже хотел его разбудить, как услышал: — Ю…Юр… Юра…помоги… — Хованский очень удивился, но продолжил будить Ларина. — Дим, Дима, хороший мой, проснись, это всего лишь сон, проснись, Дим — Юра лепетал что-то невразумительное, склонившись над Лариным. Тот не просыпался. Юра же не знал что делать. Хованский подумал и решительно лег рядом с Лариным. Места было не то, чтобы слишком много. Внезапно Ларин прижался к Юре и обняв того, успокоился. Юра улыбнулся и перекинув руку на Диму заснул. Хорошо еще, что просыпался он рано, раньше Димы. А то неизвестно как отреагировал бы сам Ларин, обнаружив в своей постели Хованского. Зато когда стало светло, Юра заметил на Диме странные полоски. Шрамы. Судя по всему, очень старые. И у Хованского появилось много вопросов с родителям Ларина. Все складывалось — застарелые шрамы, боязнь к прикосновениям, замкнутость. И о родителях Ларин не говорил совсем. Юра тогда стиснув зубы пообещал страшную кару всем, кто впредь обидит Диму. Его Диму.       Хованский лежал на диване перед телевизором. Рядом стояла бутылка пива, на экране шел фильм. Правда Юра уже давно не следил за сюжетом. Он смотрел на Ларина, который стоял перед столом и резал овощи в салат. Да, Дима не любил покупные салаты. Внезапно Ларин обернулся, Юра еле успел перевести взгляд на экран телевизора. — Чего тебе, Юра? — Ты о чем? Я ничего не спрашивал. — Ты мне уже всю спину просверлил взглядом. — Эмм… ну… ты не мог бы кинуть плед? На стуле лежит. Ларин берет плед, подходит к Юре и укрывает его. — А то кину, а ты не поймаешь. Испачкается же. — Ага. Дим, а садись со мной фильм смотреть. Салат потом дорежешь. — Ладно, Юра. Но только если пледом поделишься, а то я замерз, пока стоял там. — Подожди-ка… Хованский садится и снимает с себя плед. Осторожно приобнимает мгновенно напрягшегося Ларина. — Ты же не против? — Н…нет, не против. Другой рукой Юра накидывает на них плед. Ларин постепенно расслабляется. — Юр, знаешь…я люблю тебя. Ты самый дорогой для меня человек на свете. Хованский ошарашенно смотрит Диме в глаза. Он слышит эти слова от Димы в первый раз. — Дима, я тоже люблю тебя. И никогда не брошу, никогда. Знай, у нас все будет хорошо.       Это был канун Нового года, и они оба были совершенно счастливы.