Если бы Стайлзу Стилински кто-то сказал, что все трудности, которые он пережил, добиваясь сердца Лидии Мартин, — пустая трата времени, он бы рассмеялся этому человеку в лицо. По крайней мере, именно с такой мыслью он жил последние несколько лет.
Успешная карьера в ФБР, любимая девушка, встречающая его каждое утро с улыбкой, — об этом Стилински когда-то всего лишь мечтал. Но теперь он живёт в этом и не может поверить, что мечты стали реальностью. Конечно, сейчас к тридцати годам ему периодически хочется вернуться в то беззаботное время, когда они со Скоттом были подростками, нашедшими тело в лесу. Он скучает по их расследованиям и приключениям.
Но совместная жизнь с Мартин затягивает куда больше. Стайлз наконец добился её, хотя с каждым днём всё больше начинает переживать, что всё это просто растворится, будто и не существовало никогда. Ещё этот её постоянный кошмар. Ему больно видеть её каждое утро с измождённым лицом и еле заметной улыбкой. Ещё больней ему слышать её ночные всхлипы и понимать, что его объятия всё делают только хуже, ведь она каждое считает последним.
— Лидс, ты приняла таблетки сегодня? — он беспокоится за неё и хватается за любую ниточку, способную помочь Мартин.
— Да, но я не вижу никакого прогресса, сон всё также повторяется. Стайлз, вдруг это видение. Вдруг мы и правда… Ты и вправду…
У Мартин вновь прокручиваются события кошмара в голове, её руки начинают дрожать, а голос с каждой фразой всё больше сипнуть — она вот-вот сорвётся на крик. Стайлзу страшно, но он не убегает в другую комнату с шумоподавлением, он только ближе подходит к Лидии и обнимает так крепко, как может позволить его человеческая сила. В этот раз крик вышел не таким громким, Стилински лишь немного отшатнулся.
Он всё ещё человек — это гнетёт Лидию с каждой ночью всё больше и больше. Его жизнь не такая, как у Скотта или Малии, она, как у Эллисон — хрупкая и до невозможности дорогая для Лидии. Когда она спасла его от призрачного всадника, она поклялась, что больше не подвергнет его жизнь опасности и не потеряет его. Но почему-то судьба всё никак не оставит их в покое и не даст насладиться временем, которого у них с каждым днём всё меньше. Этот кошмар съедает Лидию изнутри, она постоянно думает о нём. Раньше, никто бы не поверил, что Лидия Мартин может быть рассеянной и забывчивой, что она позволит себе прийти на работу с синяками под глазами и никак это не скроет. Но именно такой она сейчас и является: её глаза постоянно опухшие, заусенцы все разодраны, губы искусаны, а правая нога так и не перестаёт судорожно дрожать, когда она сидит. Её опустошённый взгляд всегда фокусируется на какую-то точку вдали — это помогает хоть немного не думать о кошмаре.
Стайлз в своё время старается делать всё, чтобы ей стало лучше. Когда она спасла его от призрачного всадника, он в очередной раз убедился, что никогда не отступится от своей цели быть с ней и сделает всё, чтобы она была в целости. Теперь по вечерам его редко можно встретить на работе в офисе — они с Мартин ходят на йогу, к психологу, к терапевту, на плавание, на гончарный кружок — да куда они только не ходят, лишь бы хоть что-то помогло и отвлекло её, убрало этот дурацкий сон из головы и жизни. Коллеги по работе никогда не видели оптимистичного Стилински столь загруженным и нервным, они никогда не смогли бы понять всех сложностей жизни с банши. Но Стайлз не отступался, он даже думать о таком не мог, поэтому каждый вечер придумывал им новое занятие. Он так мечтал вновь увидеть оживлённую Мартин, её яркий клубничный блонд и прекрасную улыбку.
Сегодня у них должен был быть просто ужин со всеми её любимыми блюдами, а после он готов был хоть всю ночь раз за разом смотреть с ней «Дневник памяти». Но стоило ему только переступить порог с полными пакетами еды в руках, так он сразу почувствовал что-то неладное.
— Лидс, я дома. Готов к встрече с твоим Гослингом и его возлюбленной. — тишина. — Лидс?
Всепоглощающая тишина, та самая, которая начинает душить, которой так боялся Стилински весь первый год обучения в ФБР, пока смех и песни Мартин не наполнили его квартиру. Он осторожно проходит через коридор, моля только об одном: «Пусть она просто уснула и не услышала, что я пришёл». Но Стайлз впервые ошибся в своих догадках — она не уснула, её просто не было дома. Тревога, страх моментально охватили юношу. Его рука не мешкая полезла в карман за телефоном. Её номер был у него на срочном вызове — многое могло случится с ним, чтобы понадобился этот срочный вызов.
«Абонент недоступен. Оставьте голосовое сообщение после гудка», — он слышит это из раза в раз, всё сильнее нажимая на кнопку вызова. В его голове миллион мечущихся мыслей — он мечется по квартире также. Второй рукой он всё хватается за волосы, пытаясь заставить себя вернуться в реальность, ему кажется, что это сон, что теперь он видит кошмары по ночам вместо неё. Но каждый выдранный волосок напоминает ему, что это реальность — та жестокая реальность, в которой Лидия Мартин ушла от него, оставив записку в их спальне и заблокировав его номер.
В свою последнюю попытку он оставляет ей небольшое голосовое:
«Лидс, вернись. Мы справимся вместе. Я сойду без тебя с ума, Лидс». И после длительных походов по квартире он начинает судорожно готовить всё, что запланировал, все её любимые блюда. Стайлз резко поверил, что это её вернёт и вообще она просто вышла в магазин, потому что заранее знала, он забудет купить её любимый шоколад. Его руки дрожат, левое колено постоянно бьётся о кухонную тумбу, но он продолжает готовить, игнорируя записку в спальне и веря, что его Лидия вернётся.
Он накрыл стол, подготовил всё к просмотру. Ему не хватает только лишь вставить диск в дисковод и нажать на плей. Да кого он собирается обманывать, ему не хватает Лидии, её присутствия в этой холодной квартире.
«Лидс, я через пять минут запущу дневник памяти, поторопись домой, всё готово», — очередное голосовое после автоответчика произносится в пустоту. Стайлз ждёт, как Хатико ждёт. Он растёр уже себе все глаза, которые предательски смыкались, расковырял весь салат, заново засервировал стол, разогрел блюда. А её всё нет. В момент он подрывается с пола и устремляется к парковке — он больше не может терпеть. Стайлз обещал Лидии больше не садиться за руль, но сейчас у него не было выбора. Он объезжает каждую улицу по несколько раз, всматриваясь во всех прохожих, но её нигде нет. Он бьёт руль на каждой своей неудаче и на каждом красном сигнале светофора, отнимающем у него время. Момент. И он вырывается из машины, бежит к телефонной будке и набирает давно заученный номер телефона. Гудки идут так долго для него, что он чуть не оборвал провод, теребя его в дрожащих руках.
— Кто это? — её осипший голос еле пробивается через телефонную трубку.
— Лидс, вернись. Ли… — но он не успевает договорить, она бросает.
После поступления в ФБР у Стайлза реже стала проявляться агрессия, он больше не крушил всё вокруг, когда был зол. Но сейчас всё будто вернулось к истокам: он чуть ли не обрывает трубку и сам телефон, а после чуть не выбивает дверь, когда выходит из кабинки. Он вновь Стайлз Стилински без Лидии Мартин. Она вновь его недосягаемая мечта.
Возвращаться домой теперь тяжело — там стоит её любимый ужин и любимый фильм, диск от которого он второпях еле засунул в этот дурацкий дисковод, чуть всё не сломав. Теперь тут холодней и темней обычного, а ужин уже не кажется таким вкусным. Стайлз смотрит на их совместные фото в рамке и внутри него всё рушится. Да и снаружи он всё рушит, переворачивая стол и запуская пульт в телевизор. Пустота — то, что он боялся ощутить с момента одержимости Ногицунэ и то, в чём он вновь сейчас находится. Отчасти Стилински был рад, что их квартира с высоким шумоподавлением — никто не слышал его боль и потерю. Но Стайлз так хотел сейчас хоть с кем-то поделиться своей болью.
Теперь измождённым был он, а не она. Опустившись около кровати, он начал читать её записку.
«Стайлз, мне больно. Больно каждый раз просыпаться в ночи и думать, что ты умер. Больно смотреть на твои старания и видеть, что они не помогают. Кажется, нам пора поверить в судьбу. Я ухожу ради твоей безопасности. Пойми, так будет лучше для нас двоих. Я люблю тебя, Стайлз Стилински и всегда буду любить».
Он перечитывает её из раза в раз, стараясь найти хоть одну подсказку и хоть один шанс на возвращение. Он утирает слёзы резко и быстро, боясь, что она увидит это. Стайлз просто не может поверить во всё это. Он начинает кусать себя, щипать, тянуть за волосы, но это не помогает, он так и остаётся сидящим на полу в их спальне перед этой злосчастной запиской.
Никто бы из коллег Стайлза не поверил, что тот может брать длительный больничный. И никто бы не смог признать в бледном измученном мужчине того оживлённого парнишку с горящими глазами. Но Стайлз сейчас именно такой: его щетина начала отрастать, на свитере было пару пятен, а чёлка начала сбиваться в небольшие колтуны. Его ногти на руках были искусаны, костяшки чуть сбиты, а синяки под глазами явно выигрывали синяки Мартин.
— Сынок, у тебя всё хорошо? — отец звонит спустя неделю.
Ему доложили с отдела, голос его был обеспокоенным. Но Стайлза это не тронуло, он даже мускулом не повёл.
— Да, просто тушу свои пожары, пап, прям как ты. — его безэмоциональности можно было позавидовать.
Пустой взгляд направлен в непонятную точку в комнате — помогает сконцентрироваться. Он этому у Лидии научился. Стайлз чувствовал себя Бэллой из сумерек, ведь дни, недели и месяца стремительно проносились сквозь него, а он просто сидел в их спальне с холодными простынями.
-2-
Звонок в дверь. Ему кажется, что это явно она. Но это начальник отдела, он стал беспокоиться за своего лучшего работника. Дверь ему открыл не Стайлз Стилински, а исхудалый обросший мужчина, во взгляде которого не было ничего.
Этот приход начальника заставил Стайлза хоть немного взять себя в руки, ну или сделать вид. К работе он приступил через неделю после визита, а после отказывался от любого отпуска, выходного или больничного. Стайлз стал тем самым роботом — машиной для исполнения самой грязной и трудной работы.
Уйти от человека насовсем, который любит тебя и которого любишь ты, — непосильная задача для Лидии. На утро после того побега она чувствовала себя так же, как и после удушения Дараком. Она нанесла на себя всю косметику, которой только можно было скрасить её состояние, сделала причёску и, официально одевшись, вернулась спустя долгое время на работу. Но она не говорила ни с кем, занялась проектами сразу, как получила их наброски, и довела каждый до совершенства. Её заслуги быстро признали, заявок на проекты стало втрое больше, а встречи с покупателями плавно перетекали одна в другую. Лидия Мартин с головой ушла в работу, маскируя каждое утро свою опустошённость и разбитое сердце. И лишь одно её с каждым днём всё больше выбивало из колеи — её ассистент, вечно обращавшийся к ней «Лидс». Каждый раз будто ток проходил по её телу от этой формы имени, и она ненароком искала взглядом того единственного, кому разрешала себя так называть, того, с кем она больше никогда не сможет быть.
-3-
— Но боль Лидии особенно привлекательна для тысячелетнего демона, — Харрис говорит это и понимает, он задел незажившую рану в сердце своей бывшей лучшей ученицы.
— Моя боль для него ничего не значит. — Лидия еле держится, у неё на кону жизнь её лучшего друга, её школьных друзей и недавно воскресшей подруги, в объятиях которой она хотела оказаться уже несколько лет.
— А вот разбитое сердце — настоящее лакомство для Ногицунэ, — он давит безжалостно, жестоко. — Так что дай ему попробовать, Лидия. Скажи нам, почему ты бросила Стайлза. Отдай нам свою боль, или в следующий раз я выстрелю Джексону в голову.
Мартин всю трясёт, она настолько привыкла вспоминать об этом кошмаре только ночью, когда тьма её окутывает, что сейчас она не готова была переживать его вновь. Её мысли бросало из стороны в сторону: жизнь Джексена висела на волоске, но если она произнесёт этот сон вслух, вдруг он сбудется уже без неё.
— Я ушла от него. Ушла из-за сна. — она говорит это, и воспоминания каждой проведённой ночи с кошмаром и Стайлзом, обнимающим её после неё, одно за другим появляются в голове.
— Что случилось в том сне? — Харрис знает ответ, но боль Лидии, которую он ощущает с каждой минутой всё сильней, такая сладостная для него, что ему хочется её всё больше и больше.
— Я открываю глаза… И я вижу битые осколки — они с лобового стекла. И я ползу по асфальту, я пытаюсь дотянуться до Стайлза. Произошла авария. Нас выбросило из машины. Только он не двигался. Он не моргал. Он не дышал. — и последнее бьёт её сильнее всего, она каждую ночь ощущала хрупкость его жизни, ощущала, что он всего лишь человек.
— Лидия, это всего лишь сон. — слова Джексена будто были в тумане для Мартин. Она вновь оказалась на месте аварии и вновь осознала, что её судьба — быть одной и терять близких.
— А потом это произошло снова и снова. Сон стал повторяться так часто, что я уже перестала понимать, сон ли это…
— Или предчувствие. — Харрис будто снимает с языка самое сложное для Лидии слово, заставляя её в очередной раз убедиться, что она права.
— Не будь меня в той машине вместе с ним, не случилось бы никакой аварии. И он бы не умер, — Мартин отчаянно пытается дать судьбе понять, что она сделала всё, лишь бы этого не произошло, лишь бы спасти Стилински.
— А тебе не пришлось бы кричать. — Харрис обогащён её болью сполна, но ему хочется её ещё и ещё.
— Банши не кричат, они вопят.
И вопль Лидии помог, в этот раз она спасла свою лучшую подругу, она выиграла у судьбы хотя бы одного близкого ей человека. Но как ей не хватило после всех этих объятий того живого и родного: «Я знал, что ты справишься, Лидс». Ей так не хватило его стеснения перед каждым поцелуем и всё же робкого в лоб, который всегда для них был превыше всех других. Они стояли на этом поле для лакросса, все живые, но ей так не хватало его.
Лидия Мартин тихо ушла от компании, стараясь хоть немного привести свои мысли в порядок, чтобы вернуться к ним такой, какой она приходит каждое утро в офис. Трибуны чуть были влажными, но её это не волновало, Лидия смотрела на звёзды и вспоминала, как они в один из вечеров ходили в планетарий. Он был тогда словно ребёнок, его глаза блестели, а морщинка между бровей то появлялась в моменты задумчивости, то исчезала, когда он всё понимал и собирался разъяснить ей. А она и так всё знала, но слушала его и не могла поверить, что наконец любит и любима по-настоящему.
— Эй, Лидия, могу тебя потревожить? — Джексон робок и осторожен.
— Да, конечно. Как колено?
— Всё в порядке, я же могу регенерировать.
— Точно, прости. — а в голове лишь мысли, что Стайлз не такой, он просто хрупкий человек.
— Лидия, это всего лишь был сон. А если ты и боишься, что он сбудется, то в мире есть миллион других способов передвижения. Не разрушай себя и его только из-за этого, — Уиттмор вываливает это на одном дыхании, ведь ему всё ещё трудно принять Стилински и их отношения с Лидией. Но он прекрасно видит, как его подруге хорошо с парнем, и как они друг друга любят. — Позволь себе любить, Лидия. Уверен, Стилински не тот тип парней, которые бросают слова на ветер. Если он тогда сказал, что пройдёт с тобой через все трудности, но будет вместе, то так и будет. И, прошу, не говори Итану, что я был здесь.
— Спасибо, Джексон.
Рыжеволосая Мартин не раз думала об отступлении от своих придуманных правил, но каждый раз она всё равно придерживалась, неся в себе всю боль от расставания и невозможности быть с кем-либо вместе. Но за эти дни столько успело произойти, чего по судьбе никогда и не могло больше случиться, что она просто потянулась за телефоном в карман и нажала на кнопку срочного вызова. Экран оказался настолько ярким, что она немного нахмурилась, глядя на вызываемого абонента.
— Не хмурься, Лидия, кто-то может влюбиться в твою улыбку. — она слышит это от Арджент и понимает, сколько всего ей надо будет рассказать.
Но все эти мысли прерываются тем неуверенным «ало», по которому она скучала.
— Я завтра вернусь домой, скажи, есть возможность разогреть тот ужин и посмотреть на Гослинга и его возлюбленную? — Мартин произносит это и понимает, насколько абсурдно звучит.
Но она также знает, что Стайлз неуклюже «разогреет» для неё тот ужин и включит ей «Дневник памяти». Лидия Мартин знает, что несмотря на судьбу она теперь всегда будет выбирать любовь. А Стайлз Стилински тем временем знает, что все трудности, которые он пережил, добиваясь сердца Лидии Мартин, — не пустая трата времени, и она наконец вернётся домой.
