Страх ходит под руку с любовью

1217 год

В воздухе пахло запахом алкоголя и мяса. Доблестные тамплиеры позволяли себе веселиться, как никогда в жизни – это был последний день, когда они могли позволить себе устроить пир, спать с женщинами и немного забыться. Пусть страх смерти никуда и не исчез, не канул в небытие, не испарился, не утонул в шуме этого бара, где они устроили сегодня ночью грандиозную попойку. Он жил в их сердцах, и от него застывала кровь в жилах. А затем воины снова улыбались – через силу; веселились через силу, зная, что уже совсем скоро им придётся отправиться в поход, чтобы отвоевать у язычников Святую землю. Никто не позволял себе грустить в этот день. Гюстав, который до конца был верен своим принципам, верил в целомудрие, с радостью заглядывал под юбки дамам, и это выглядело очень смешно. Жильбер, что совсем недавно заводил с ним разговор о теме похода, о том, что ему страшно отправляться на войну, теперь тоже пил в окружении других тамплиеров. Он сначала отказывался, потому что и без того сильно нервничал, но его никто не слушал. Шум стоял такой, что закладывало уши – с десяток взрослых мужчин, опытных воинов, праздновали сегодня, словно это был последний день в их жизни. И каждый из них понимал это – война заберёт многих из них. Половину, может, больше. Но они не жалели. Они с готовностью шли на смерть, веря в то, что Господь примет их всех в своём Царстве небесном. Они были верными своим принципам, верили в своего командира и в него, в Кроули – старшего рыцаря. Командир Альфред дал ему наставление – защитить их всех любой ценой. Сохранить жизни своих товарищей, чего бы это ни стоило, и Кроули с готовностью принял этот приказ. Он будет сильным. Он сможет защитить каждого из них, даже тех молодых оруженосцев, которые сейчас стояли в стороне и смеялись со взрослых. А потом те и их спаивали, ведь сегодня можно было! Кроули смотрел на них с едва заметной усмешкой – он сидел в стороне и тихо пил вино, потому что его тоже заставили. Сегодня веселились все. Не позволено было грустить. Часом ранее у них с Виктором состоялся важный разговор, из которого Кроули кое-что вынес для себя – он боится. Они оба боятся умереть, но при этом всё равно идут к Смерти в руки. Все понимали, что преимущество было явно не на их стороне, но никто не смел ослушаться приказа. Даже командир Альфред вынужден был этой ночью попрощаться со своей женой, с которой заключил брак задолго до вступления в Орден. У него была возможность пожить спокойной жизнью, пусть и совсем недолго. Но у молодых бойцов её не было – их использовали, как расходный материал и не более того. Умрут? Неважно. Сдохнут в мучениях, когда их будут пытать в камерах? Разве тем, кто отдали им такой приказ, было до этого дело? Их интересовал только результат – освободить Святую землю и изгнать из неё язычников. Кроули чувствовал, что в словах кардинала Пелагия было двойное дно. «Святая Земля должна быть возвращена обратно только христианской кровью», – так он сказал. И какой воин почувствует себя уверенным после этих слов, сказанных таким жадным человеком, настоящим религиозным фанатиком? Он был одержим мыслями о войне, пусть всё и можно было решить другим путём – власть никогда не интересовали простые люди, которые вынуждены были становиться живыми щитами для церкви. Вера в Бога была обязательна, пусть его никто и никогда не видел. Существует ли он на самом деле?.. Кроули хотел верить, что – да, существует. И что он присмотрит за ними в этой войне, наградит их своим благословением. Или же даст им отправиться на небеса и щедро распахнет перед ними врата в Рай. Такие наивные мысли были у него в ту ночь, пока его друзья веселились и наслаждались жизнью. Дамы подходили к нему и просили оказать свою помощь, но он вежливо отказывался. Кто-то мог назвать его глупцом, но, какой смысл спать с женщиной, когда ты знаешь, что завтра тебе отправляться на смерть? Просто воспользоваться возможностью? Кроули таким не был. Он же не Виктор, который сначала мучился из-за похмелья, а потом резко взбодрился и пошёл покорять дамские сердца? Видимо, слова командира придали ему уверенности в себе – он не должен грустить; от него требовалось поднимать боевой дух товарищей, что Ролен с радостью и делал. Он не переоценивал себя – ему также было страшно. Но Виктор был действительно сильным – он смог веселиться, как и все, зарывая свой страх глубоко в недра души. А пить Кроули совершенно не хотелось – он делал это, чтобы не выделяться из толпы. Пьянел он довольно быстро, но не так, как тот же Виктор – тот никогда не знал меры в алкоголе! Он просто рад был смотреть на своих друзей – счастливых и беззаботных. По-настоящему свободных. Отставив кружку с вином в сторону, он поднялся со стула и, немного пошатываясь, широко зевнул. Хватит на сегодня, решил для себя Кроули. Он пробирался через толпу красиво разодетых барышень и своих пьяных друзей – те пытались останавливать его, но он, смеясь, уходил в сторону и велел им продолжать веселиться без него. Гюстав и вовсе был на себя не похож – раскрасневшийся, с горящими глазами, он прижимал к себе пышногрудую барышню и пьяно попросил её уединиться с ним. Она и не думала ему отказывать – последнее, что видел Кроули, так это то, как Гюстав игриво хлопнул её по заднице. Юсфорд ухмыльнулся, жалея, что никак не может запечатлеть этот момент – ему интересно было бы посмотреть на лицо Гюстава, когда он проснётся утром и вспомнит о своём непристойном поведении. Но винить его было не за что – это только один Кроули не развлекался; считай, нарушал приказ командира! Он бродил по коридорам, а в голове стоял страшный шум – координация движений была нарушена. Кроули шёл, придерживаясь за стены, искал любую свободную комнату, чтобы там рухнуть и заснуть. Разумнее было бы пойти к себе домой, но путь неблизкий, а он пьян – его любой мелкий вор сможет завалить! Вот он, великий тамплиер, гроза язычников! Ему стало смешно от этих мыслей – он криво улыбнулся, но глаза его оставались всё такими же пустыми. Какой смысл ему веселиться и пить, когда на душе кошки скребут? Когда он понимает, что это, возможно, последний день, когда он видит своих друзей такими счастливыми и беззаботными?.. Одна из комнат неожиданно открылась – из неё вышел Ролен с двумя женщинами. Они выглядели довольными – их платья были смяты, а неброский макияж – стёрт. Понятно, чем они там занимались, но почему тогда Виктор не остался спать вместе с ними?.. И почему эти девицы сейчас так сильно злили его, Кроули? Они вешались на Виктора, щебетали ему что-то, а тот едва стоял на ногах – вежливо отвечал им, едва шевеля языком. А потом они встретились глазами – Ролен так удивился, когда увидел его здесь, что Кроули не удержался от ухмылки, так и говоря своим взглядом: «Что, не ожидал?». Виктор, назло ему, схватил какую-то дамочку за талию и страстно поцеловал её в губы. Пока та не успела обратить внимание на красавца-тамплиера. Пока этот показушный девственник не увёл у него очередную девчонку! Пусть он и сам не понимал, зачем делает это. Им с Кроули не за что было соперничать – они ведь лучшие друзья, но порой Виктору так сильно хотелось поддеть его. Вывести его из себя, поэтому он и спал с теми барышнями, которые млели от одного только взгляда на Юсфорда – чтобы задеть его. Но, к великому разочарованию Ролена, его друга это не интересовало – он продолжал с ухмылкой смотреть на всю эту демонстрацию протеста, смешную и глупую. И тогда Виктор понял, что это было бесполезно – с разочарованием отстранился от девушки и велел ей и её подружке уйти. Они беспрекословно подчинились – прошли мимо Кроули, поднимая подолы своих пышных платьев – аристократки – вежливо поклонились ему, и, весело смеясь, ушли. Юсфорд не сомневался, что эти барышни не покинут банкет – возможно, они пошли ублажать кого-того другого, того же Жильбера, который так же, как и Кроули, не настроен был веселиться. Виктор недовольно повернулся в его сторону и в полумраке коридора блеснули его яркие зелёные глаза. Хотя это Кроули стоило бы злиться, что он перед ним Казанову из себя строил. Юсфорд по-доброму усмехнулся, оттолкнулся от стены и направился в его сторону. Его немного шатало, но для такого монстра, как он, это было терпимо. – Поганец, всё-таки переспал с этими дамами? – Кроули спросил его в лоб, ничего не утаивая, после чего и заслужил нарочито высокомерный взгляд своего лучшего друга – Виктор определённо был доволен собой. – А говорил, что у тебя не встанет. Обманщик. – У меня растущий организм, – со смешком отозвался Ролен – вся его показная серьёзность испарилась вмиг. – Я думал, ты будешь праздновать, как и велел нам командир Альфред. Ты не выполняешь приказ, Кроули! – Аха-ха, неправда, мне очень весело, – и, в подтверждение своих слов, Юсфорд широко улыбнулся. Разве можно было грустить рядом с этим парнем? Виктор Ролен иногда напоминал ему ясное солнце – сейчас просто была ночь, а солнце в такое время прячется за горизонт и встаёт только с рассветом. Также и этот парень – он улыбался сейчас, даже через силу. Виктор не позволял себе грустить, значит, Кроули должен был сделать также – просто расслабиться. – Они были хороши? – Кто?.. А, дамы? Конечно, – Виктор быстро закивал, но тем самым спровоцировал головную боль – схватился за виски, прислонившись спиной к стене, а потом услышал тихий смешок друга. Возмущённо вскинул голову и немного удивился, что Кроули стоял к нему так близко – он упирался рукой в стену в сантиметрах от его головы и наклонился так низко, что теперь кончики их волос касались друг друга. Он видел в его глазах то, чего раньше просто не замечал – банальную усталость, холодную собранность и тень грусти. Кроули закрыл свои синие глаза и поддался чуть вперёд, положил подбородок ему на плечо и пугающе затих. Они оба шумно дышали из-за количества выпитого – воздух был отравлен запахом вина и пота. Виктор понял его без слов – также уткнулся носом ему в шею и замолчал; даже дышать старался тише, чтобы не спугнуть это мгновение. Кроули не пах женщинами, в отличие от него. Кроули был святым, что бы кто ни говорил про него. Не дьявол, а простой человек с очень доброй душой. И Ролен искренне любил своего друга. Он гордился тем, что знает его, пусть сам Кроули был не такого высокого мнения о себе. Эта скромность тоже подкупала – так и хотелось его раскрепостить, поддеть, развеселить. И все эти глупости, которые он делал – это не со зла совершенно, а чтобы... Заметил? Видел в нём равного себе? Нет, совсем нет. Просто это было весело – злить Юсфорда, потому что он всегда поступал по-своему – никогда не злился и не обижался. Все усилия Виктора были впустую, потому что Кроули был выше этого – он мог с улыбкой слушать его шутки, снисходительно смотреть на него, когда он был с другими женщинами. А Ролену хотелось другого, вот только он и сам не понимал, чего именно. Ему не нравилась мысль, что Кроули популярен у представительниц противоположного пола. А Кроули определённо не нравилось, что Виктор спал со многими женщинами. Но всё это они переводили в шутку – друзья же. И сейчас Кроули по-дружески нуждался в его поддержке. Он устал размышлять обо всём том мраке, который сгустился над их, тамплиерами, головами. Он готов верить в Бога, если тот поможет им в пути и сохранит жизни его друзей. Он готов идти до конца, даже если впереди их всех будет поджидать Смерть. Кроули без лишних сомнений уйдёт вместе с ними, если это произойдет. И даже если для него не найдётся места в Царстве небесном – не беда: главное, что он умрёт со своим отрядом. С Виктором. Командиром Альфредом. Гюставом. Жильбером. Оруженосцами. Он с радостью покинет этот бренной мир и, быть может, ему посчастливится увидеть Господа – ему, простому смертному, который убивал других людей, чтобы выжить. Абсурдная мысль, но всё же. – Виктор, – начал он говорить шёпотом, – ты боишься умереть? – Да, – в тишине прозвучал его грустный ответ. Возможно, Ролен боялся умереть даже больше, чем другие. Но Кроули был с этим категорически не согласен – он костьми ляжет, но защитит его. Он ведь пообещал ему сегодня, когда они разговаривали – Виктор просил спасти его снова. Ему действительно было страшно, но внешне он упрямо хотел казаться крутым и весёлым. Солнце не должно погаснуть, ведь, кто тогда будет освещать им путь? Кто будет рассыпаться в шутках и остротах? Кто будет подбадривать их отряд самоубийц? Он любит это солнце. Любит его улыбку, и даже пошлые шутки. Любит, когда Виктор называет его своим другом, и счастлив, что встретил его. Любит его, поэтому будет всегда защищать и поддерживать. Будет всегда рядом. И никакие девицы не нужны – им всё равно не понять, насколько тяжела ноша тамплиера. Командир был счастливым человеком, женатым, а им о таком не стоило даже мечтать. Их удел – победить или погибнуть. Третьего не дано. И эта безысходность душила его сердце, терзала душу. Он хотел плакать и разбивать кулаки о стены, но не мог себе этого позволить, не имел права так вести себя. На него полагались – Виктор, командир Альфред, Гюстав, юный оруженосец Хосе. Ради них он будет жить. Ради них и будет сражаться, не ради церкви. Алкоголь бушевал в крови, распаляя тело. Шум в голове стал сильнее, но Кроули старался не придавать этому значения – он обнажил зубы и укусил Ролена за плечо. Нарядная одежда легко поддавалась его рукам – сначала он расстегнул камзол, а затем и рубашку Виктора. А тот и не сопротивлялся – в его крови также было слишком много спирта. Укус сменился на поцелуй – теперь Кроули не кусал его за плечо, а целовал его; почти с жадностью провёл языком мокрую дорожку от шеи к уху, обхватил губами мочку. Ролен с готовностью ответил на его поцелуй, сплетая их языки в страстном танце, а затем начал раздевать и его – в отличие от него, Кроули особо не наряжался никогда – рубаха и штаны, иногда – доспехи. Он всегда выглядел потрясающе. Потрясающий в своей простоте. Они зашли в комнату, сбивая мебель по пути, ни на секунду не прекращая целоваться. Дорогой камзол Ролена упал на пол, как половая тряпка, а после к нему присоединилась и рубаха Кроули. Они оба были мускулистыми и сильными мужчинами, но Виктор был чуть ниже него – он цеплялся за его широкие плечи, гладил их руками, а Кроули держал его за талию, и не думая отпускать. От светлых волос Ролена исходил приятный запах – рыцарь жадно вдохнул его полной грудью, чувствуя его руки на своей спине. Виктор гладил его, надеясь расслабить. Но бесполезно – Кроули был напряжён, как гепард перед схваткой – он крепко держал его в руках, кусал и оттягивал его губы чуть ли не до крови. С тихим рыком бросил его на кровать и рухнул следом, сразу же завлекая в поцелуй – глубокий и страстный. Они в считанные секунды избавились от лишней одежды. Виктор тихо вскрикнул от непривычки, когда он вошёл в него, а Кроули пакостно ухмыльнулся. Это тебе не с барышнями спать – вот, пусть теперь почувствует себя на их месте. Он хищно облизнул губы, когда Ролен так соблазнительно выгнулся дугой, и толкнулся ещё глубже и быстрее. Схватил его за волосы и заставил поднять голову, завладел его губами, проглатывая стоны, и начал ритмично двигать бёдрами, без остановки. Ролен был сложен ничуть не хуже него – Кроули нравилось смотреть, как его красивое тело двигается ему навстречу; как он втягивает мускулистый живот, когда его член проникает в него слишком глубоко и резко. Это было похоже на безумие, причиной которому стал алкоголь – утром они и не вспомнят, что сделали. Клятва целомудрию? Они оба были взрослыми мужчинами и уже давно не верили в эту чушь – Виктор знал, что Кроули не был девственником, но всё равно подкалывал его. Намеренно играл на его нервах, когда целовался с другими женщинами прямо у него на глазах. И теперь у Юсфорда получится отыграться на нём, пусть он ни на секунду на него не обижался. Ему было приятно слышать его громкие стоны; то, как он зарывался пальцами в его рыжие волосы и больно оттягивал их на затылке, а потом снова заходился криком. Он блаженно прикрыл глаза и дышал через раз, его светлые волосы взмокли от пота. Кроули никогда прежде не видел его таким... красивым. На его лице выступила испарина, и Юсфорд тут же слизал её языком. Обхватил его за бёдра и ускорил фрикции, навалившись на него всем телом. Спустя некоторое время его член уже свободно проникал в анус Ролена, и теперь они получали взаимное удовольствие – Кроули тихо стонал ему на ухо, а тот страстно стонал ему в ответ, заходясь громкими криками. Внутри него было потрясающе жарко и тесно – Кроули упрямо толкался в его тело, кусая свои губы до крови, а Виктор нерешительно слизывал её языком. Он покорно раздвигал ноги всё шире, чтобы им обоим было удобно. Кроули взял в руку его член и начал водить по нему снизу вверх, видя, как Ролен от этого и вовсе с ума сходил – Юсфорд мастурбировал ему, и он получал от этого невероятное удовольствие. – К-Кроули... Ах... А-а! – он мучительно застонал и откинул голову на подушки. Он был так сильно напряжён, что на его шее вздулись вены – Кроули облизал языком каждую из них, при этом не прекращая двигаться в нём и ласкать его член. – Наслаждайся, грешник, – ехидно сказал он ему на ухо, после чего и заслужил возмущённый взгляд зелёных глаз – Ролен не на шутку разозлился. – Иди ты к чёрту! – Господу не понравились бы эти слова, – нарочито строго сказал Юсфорд, но потом его мина сменилась на довольную ухмылку. Только сегодня они могли позволить себе смеяться над этим – в пути не до шуток уже будет. Хотя Виктор всё равно будет шутить, он ведь не может иначе. И Кроули, и все остальные будут хохотать с его пошлых историй. Как всегда. Он перевернул его на живот и поставил раком – приподнял за бёдра, а потом резко вошёл в него снова. В такой позе целовать Ролена и касаться его было куда проще – он немного покричал и обещал убить Кроули за это, но тот благоразумно пропустил эти слова мимо ушей. Он обнял его одной рукой за талию, а другой продолжил терзать его член, уже скользкий от спермы. От его хватки на теле Виктора проступили синяки, а Ролен настолько зло держал его за волосы, словно хотел вырвать их с корнем. Но ему пришлось отпустить их, когда Кроули силой прижал его к постели, вдалбливаясь в него сзади, и когда темп его движений стал сумасшедшим – настолько быстрым и резким, что Ролен сорвал себе голос, когда кричал. Юсфорд старался бы быть максимально нежным или не таким грубым, если бы не был пьян – адреналин бушевал в крови, распаляя тело, и этому чувству срочно нужно было дать выход. Ролен вскрикнул, когда он добрался до простаты, и покорно приподнял бёдра, двигаясь навстречу этим сумасшедшим ощущениям. Всё его лицо и тело заливал пот, а сильные руки Кроули не давали и шанса, чтобы вырваться или просто пошевелиться. Он шепнул ему, что хочет поменяться, на что Юсфорд только посмеялся. Кроули заставил его кончить ему в руку, укусил его за шею, прямо как вампир, и, не вытаскивая из него свой член, заставил подняться. Он поменялся с ним местами – прислонился спиной к изголовью кровати и посадил его на себя. Виктор с трудом мог держаться в таком положении долго, поэтому Кроули услужливо помогал ему руками – держал за бёдра и заставлял насаживаться на свой член. Даже когда Ролен уже выдохся, Кроули, как истинный Шайтан, ещё был полон сил. Он тихо смеялся с него, когда встречался с ним взглядом, а потом они долго и страстно целовались. Юсфорд гладил его торс рукой, целовал плечи и шею, иногда – губы. Его соски были твёрдыми и соблазнительными – Кроули вновь уложил его на спину и обхватил их губами, чуть ли не кусая, а Ролен в это время яростно теребил его член в отместку. Виктор сейчас был слабее, потому что выпил больше, но также он был и хитрым – ему не составило огромного труда заставить Кроули кончить. Вся рука Ролена была в его сперме, и, когда это произошло, Юсфорд расслабленно рухнул на кровать, устало прикрыл глаза, а затем на него сверху упал этот крупный парень. Тоже назло это сделал – в этом не было никаких сомнений. Но теперь Кроули был слишком довольным, чтобы злиться на него. Он забрался под одеяло, укрыл им и себя и Виктора, а потом притянул его к себе за талию. Было так хорошо и спокойно, когда Ролен просто лежал рядом и переводил дыхание. Он хотел возмутиться – начал что-то ворчать себе под нос про то, что Кроули – чёртов монстр, но тот слушал его, едва заметно улыбаясь. Солнце грозилось сжечь его дотла от злости, но он был парадоксально довольным – не отпустит его, чтобы он о нём не сказал. Потому что без этого единственного света в своей жизни он точно погибнет. Кроули был уверен, что теперь Бог их точно накажет. Но, если сегодня была последняя ночь, когда он может чувствовать себя счастливым, то пусть она будет таковой.