Смутное время

Мирон живёт в неспокойное, смутное время. Тот отрезок на временной ленте, который потом будут подробно описывать в учебниках истории. Это именно те дни, когда, если приложить небольшие усилия, можно попасть в эту самую историю. Оставить о себе след на несколько веков вперёд. Только неизвестно, будут ли о тебе слагать песни и стихи, или причислят к врагам народа. Федоров пытается посодействовать положительному, как ему кажется, движению, литературной агитацией населения. Он - поэт, натура утонченная. На публику игнорирующая критику противоположного движения в свою сторону, а вечерами запирающаяся в своей комнате и переживающая от слишком резких слов. Он не мог перебороть в себе свою природную чувствительность, поэтому ему иногда требовалось время, своя собственная квартира и звенящая тишина, чтоб пережить трудности жизни, мешающие счастью, как пороги плавному шествию корабля. Ситуация в их государстве была накаленной. Предыдущий царь канул в небытие, а самозванец, пришедший с чужих земель вместе со своими земляками, обосновался на троне, прикинувшись чудом спасшимся сыном покойного царя. Почему такому огромному количеству населения было очевидно, что это ненастоящий царь? Да потому что многие собственными глазами видели его смерть и похороны. А также имели голову на плечах и не были такими дураками, чтоб поверить в это пошлое и наглое вранье. И сейчас Мирон чистосердечно не понимал, как он вместе со своими товарищами оказался в толпе чужих на этой земле, бессовестных, непрошенных гостей. Через несколько минут замешательства ситуация прояснилась. В их компании была только пара человек из опозиционного движения, не считая Мирона. Все остальные были на нейтральной стороне, поэтому среди их знакомых были и бунтовщики, и самозванцы. Вот так и встретились эти две соперничающие силы в этом богом забытом переулке. "Чужих", как называл их Мирон и его знакомые, было в разы больше, поэтому оппозиционеры решили затеряться в толпе и побыстрее уйти отсюда. Они натянули капюшоны, низко опустили кепки и начали искать пути отступления, проклиная своих общих знакомых. По пути Мирон старался разглядеть, что эти люди тут затеяли. Всего там было человек пятнадцать-двадцать, их действия можно было принять за вандализм или хулиганство, хотя ничего угрожающего чьей-то жизни они не делали. Перепившие или накурившиеся, они баловались с пиротехникой, которой тут было пруд пруди. Салюты, фейерверки, дымовые шашки разных цветов, бомбочки и петарды, которые те кидали то в воду, то в мусорные баки, то на крыши гаражей, сопровождая все это воем, криками и пьяным улюлюканьем. Мирону было до глубины души противно видеть, что эти люди здесь вытворяют. Нет, он не был каким-то чересчур правильным интеллигентом, при других обстоятельствах он бы сам с радостью присоединился к кутежу и веселью, но это желание останавливал тот факт, что это вытворяют самозванцы, наивно считая, что теперь они здесь хозяева. Пришли сюда и веселятся, тем временем медленно порабощая население и подминая коренной народ под себя, жестоко расправляясь с бунтовщиками. Узнай бы, что в данный момент среди них есть личности, принадлежащие этому движению, то Мирон со своими друзьями без увечий отсюда бы не вышли. А может быть, вообще бы не вышли. Именно по этой причине они пытались скрыться как можно быстрее и незаметнее, но это было сложно. Толпа была плотной и продвигаться в ней без затруднений было невозможно. Как только Федоров добрался к краю людской кучи, то его сразу же ослепили фары только что подкатившей и с неприятным визгом затормозившей полицейской машины. На секунду он застыл в нерешительности и страхе. Если его поймают - будет очень плохо и муторно, поэтому, когда он слышит «По коням, пацаны!», то инстинктивно подскочил с места, кинулся к ближайшему байкеру и запрыгнул на сиденье мотоцикла и напялил на себя шлем, добродушного поданный парнем. Впрочем, все его пешие знакомые поступили точно также. Мирона по инерции швырнуло назад, когда мотоциклист резко дал по газам и тронулся с места. Он бы запросто слетел с кожаного сиденья на пыльную дорогу, если бы не держался за него. По законам подлости, машина поехала именно за ними, врубив противную сирену, визжащую на весь город. Пришлось ехать на очень высокой скорости. Будь Мирон без шлема, то слёг бы с отитом на неделю. Вот и их первый поворот, на котором наш весьма удачливый пассажир вновь чуть ли не вылетает на дорогу, но успевает задержаться за толстовку водителя, которую не выпускал из левой руки весь следующий путь. Мимо них безумно быстро проносился пейзаж города. Огни фонарей и домов слились в одно размытое пятно, и это заворожило Мирона до момента их сворота в безлюдный и очень узкий переулок, куда бы не смогла проехать полицейская машина. Даже мотоциклу тут было больно не разъехаться, иногда они касались ногами стен домов, но водитель успешно вывез их в какой-то глухой райончик, на детскую площадку. Там они и остановились. Мирон кое-как разжал онемевшие пальцы с толстовки его спасителя, слез с байка и на ватных ногах добрался до скамейки, устало плюхаясь в её твердые объятья. Когда он не без затруднений стянул с себя шлем, то перед глазами все расплылось. Кажется, его укачало. Воздух был влажным и холодным, что у Мирона изо рта шёл пар, как у дракона. Морозная свежесть помогла ему побыстрее прийти в себя. - Ну блять, я ожидал, что ты окажешься миленькой девушкой, которая будет трепетно прижиматься ко мне во время пути, - разачарованно протянул мужской голос поблизости. Мирон поднял глаза и наткнулся на парня с недурной внешностью. Его шлем уже покачивался на руле, а сам он так и не слез со своего "коня", меняя точку опоры с одной ноги на другую - Хмм, ты мне кого-то напоминаешь, - наглец бесцеремонно направил свет фары прямо на Федорова, от чего тому пришлось зажмуриться и прикрыться рукой, а ведь взгляд только что сфокусировался... Спустя мгновение его сковал страх, что этот человек может оказаться такой же мразью, как и его земляки, и когда узнает, кто такой Мирон, то попытается сделать с ним что-то ужасное, поэтому поэт всем телом напрягся, готовясь к неадекватной реакции и своему побегу - Ну как его... А, Нагиев, точно! - он щёлкнул пальцами - Приятно познакомиться, Дмитрий, я Слава. Можешь называть меня своим спасителем, - он протянул Мирону ладонь для рукопожатия. Тот облегчённо вздохнул. Он был довольно известным опозиционером и был рад, что его не узнали. - Спасибо за помощь, - он сжал теплую и мягкую ладонь парня в своей руке. Это оказалось довольно-таки приятно - Я... - ...Мирон Фёдоров. Я тебя знаю, - Слава всё продолжал сжимать его руку, а Фёдорова будто ведром ледяной воды облили, и он медленно выдернул ладонь из крепкой хватки - И что ты забыл среди нас? Не боишься попасть под горячую руку, разгуливая среди толпы чужеземцев? - с наглой улыбочкой Слава накренил мотоцикл в бок, таким образом склоняясь к Мирону. Как бы благодарен Фёдоров ему не был, парень уже успел ему надоесть и потрепать нервы. - А тебе есть дело? - довольно резко ответил Мирон, встал со скамьи и начал медленно направляться к выходу. Даже если откинуть в сторону тот факт, что Слава из тех людей, которых Фёдоров терпеть не может, он бы всё равно раздражал его своей наглостью и напористостью. - Конечно. Я твой фанат. Вот тоже стих сочинил, зацени! - Слава катится вслед за своим кумиром, отталкиваясь от земли ногами и ведя таким образом байк - Негостеприимный вы народец, пора вас взять за узду. И затем послать на хуй. А, может, в пизду. Ну? Как тебе? - чуть ли не в голос ржал «этот ненормальный», как окрестил его в своих мыслях Мирон, и продолжал свой стёб. - Да что ты ко мне привязался?! - его оскорбляло такое отношение к своей персоне, несмешные шуточки и издевательства уже осточертели, как и сам Вячеслав. Мирон остановился и сложил руки на груди, ожидая ответа. - Всего лишь благодарности за спасение, - парень усмехнулся и напялил на глаза глупые и до крайности нелепые очки. Мирону захотелось ударить себя по лбу. А может и Славу по переносице. - Ладно, чего ты хочешь? - Распишись на моей груди, - изображая малолетнюю фанатку, Слава веселился, как мог. Мирон же вспыхнул гневом от такой глупости и траты его времени. Кажется, чужеземцы все на голову поехавшие. Когда он хотел уже было развернуться и быстрым шагом направиться куда подальше от этого умалишенного (домой), Слава схватил его за запястье и дернул на себя. - Давай подвезу. Опасно здесь одному шастать, - сейчас он выглядел довольно серьёзным. - Благодарю, не стоит. - Я настаиваю, мсье, - он сгорбился в попытке изобразить поклон и смотрел на Мирона исподлобья. Федоров понял, что просто так от него не отделается, поэтому неохотно залез на мотоцикл, мысленно соглашаясь со Славой в том, что бродить здесь в одиночку небезопасно. Байк заревел, и они скрылись за углом этого безликого двора.