Молнии не в небе, а в тебе.

Irezumi — Untitled 3 Утренний город резко и нещадно одаряет холодным воздухом лицо парня. Он ежится и накидывает капюшон на голову, звеня браслетами. Учеба только начинается, а ему уже тошно от одной мысли, что придется посвящать столько времени пустым лекциям, хоть среди них и были те, на которые Антон шел с нескрываемой улыбкой. К тому же, появился новый предмет — философия. Парень не знает, что будет делать со своей жизнью через пару-тройку лет, когда закончит университет, но надеется на панацею в лице умных мужиков. Он мог и раньше открыть учебник по философии, даже читал пару книг из этого раздела литературы, но понимал, что только непосредственный диалог с человеком может затронуть внутренний мир. Не холодные, бездушные буквы. По слухам, молодой преподаватель этой дисциплины очень хорош. Его все любят. Студенты просто обожали его как человека, а студентки сохли по нему даже после выпуска. Шастун видел несколько раз мужчину за время прошлого года, но так и не удосужился узнать его имя. Антон заранее любил предмет, но ярких людей старался избегать. А тот казался ему слишком напыщенным, слишком красивым. Таким, на кого опасно смотреть. Вздохнув, он выудил из кармана пачку сигарет и закурил на набережной. Время у него еще было. Глянув на наручные часы, Антон отметил, что до начала пары осталось две минуты. Не торопится, значит. Вздохнув, он поднял взгляд на входную дверь и в этот момент порог переступил брюнет идеальной внешности, как показалось парню. Так близко он его еще не видел. Черное стильное пальто, небрежно накинутый на шею шарф и шляпа. Серьезно? Хмыкнув, Антон по инерции продолжил рассматривать мужчину. Аккуратные черты лица, острые скулы, о которые можно и порезаться… Стоп, что? Шастун, это плохая идея. Он просто твой учитель, ты ведь так долго ждал пар по философии. Хватит. — Доброе всем утро, креветочки! Рад вас видеть, — мужчина обвел аудиторию заинтересованным взглядом, попутно стягивая с себя пальто и снимая шляпу. Он успел уловить странный взгляд русого парня на первом ряду, но предпочел не уделять этому внимания. — Через пару минут начнем знакомиться, и это один из лучших моментов вашей жизни! — смеясь, он неторопливо повесил верхнюю одежду на вешалку. Театрально развернувшись на одном месте, он сложил руки в замок перед собой и слегка вздернул подбородок. Он очень любит этот момент. Ведь первое впечатление очень важно. Антон повел бровью, но все-же начал улыбаться уголками губ, слушая преподавателя. Ему нравился голос брюнета и его манера говорить, при том хорошо поставленная речь действовала завораживающе. Это определенно то, чего ждал парень. Антон не из тех людей, которые любят пристальное внимание со стороны, в отличии от Арсения. Это не значит, что Шастун предпочитает игнорирование со стороны общества, но распускать перья с довольной ухмылкой не доставляет ему удовольствия. Метко пошутить, бросить сарказмом, тем самым спровоцировать среди друзей морщинки у глаз и заливистый смех вызывает у него приятное тепло в груди. Это да, это ему нравится. - Антох, ну матч уже начинается, чего ты там торчишь? - Шастун скривился от противоречивых чувств, услышав слова друга из комнаты. - За пять минут они не успеют все просрать, я скоро присоединюсь, - Дима от такого заявления резко вздернул бровь и, махнув рукой, зашел в помещение. Шастун слегка улыбнулся, опустив глаза, и повернулся обратно лицом к улице. Здесь можно было облокотиться на край балконного ограждения и ловить руками капли дождя. Такое нужное сейчас спокойствие придется прервать хотя бы потому, что там начинается матч по футболу, который парни долго ждали. Антон любит дождь. С грозой и молниями. Когда стоишь на балконе и, опустив слегка дрожащие ресницы, прислушиваешься к стуку капель о статные крыши домов, листья деревьев под окном и зонтики прохожих. Дима, его друг, живет в довольно тихом районе Петербурга, поэтому разноголосые шумные улицы не мешают здесь насладиться природным белым шумом. Мелькнула белая вспышка, которая потревожила медитативное состояние парня, и он резко распахнул глаза, но через мгновение расплылся в довольной улыбке. Скоро будет.

***

— Тебе не надоело пялиться на чистый лист? Не меньше получаса так сидишь, серьезно, — Арсений вздрогнул от слишком резко прозвучавших в полнейшей тишине слов подруги и поднял все еще затуманенный взгляд. На него были направлены чуть прищуренные глаза девушки, расположившейся на кожаном диване в кабинете Попова. Она изогнула бровь, с усмешкой протянула насмешливое «поня-я-ятно» и вновь уставилась в увесистую пачку листов перед собой. — У меня творческий кризис, кажется, — после недолгого молчания устало бросил мужчина и нервно провел по волосам рукой, откинувшись на спинку кресла. — Может, выпьем кофе? — Знаешь, я бы не отказалась. Мне срочно нужен перерыв, иначе виски скоро судорогой сведет от количества выученных реплик, — Топольницкая тяжело вздохнула и рывком встала с мягких подушек, кидая на диван папку с потрепанными листами. — Юль, они над тобой точно издеваются. Ну кто пишет так много монологов в сценарии для второстепенного героя? — Арсений получил тычок под ребра и скривился от неприятных ощущений. — Эй! — Не напоминай мне, что эта сучка все-таки выбила себе главную роль. Наверняка накрутила себе место своей огромной задницей, — девушка скривила недовольную гримасу и фыркнула. Арс только тихо усмехнулся себе под нос и направился на кухню. Юлия — очень талантливая актриса, но в силу своего взрывного характера и возраста, а ей было всего 22, иногда усложняла себе жизнь. Топольницкая еще некоторое время смотрела на ненавистный ей сценарий, стоя полубоком у двери. Она очень хотела играть в этом фильме, даже переступила через свою гордость в пользу роли пришибленной девчонки с приступами излишней честности и наклонностями к философии. Ей нравилось иногда рассуждать о жизни, но редко и только с Поповым, потому что с ним такие разговоры выходили и правда интересными. Поежившись, девушка прикрыла дверь, попутно отгоняя черного кота от входа в комнату, и отправилась вслед за другом. Коты — прекрасные урчащие создания, но больше всего они любят наводить беспорядок. — Ты бы его еще отшлепал за такое, — смеясь, проговорила девушка. Они уже успели насладиться кофе, и теперь просто отдыхали. — А я ведь об этом задумывался, но, боюсь, он неправильно меня поймет. Сочтет за комплимент, — парировал Арс, хищно вздернув брови. — Но красавчик тот еще, конечно… — Слушай, мы с Ирой скоро собираемся на концерт молодых парней. Они местные, но играют бодро. Пойдешь с нами? Может и пару тебе на вечер найдем, — Топольницкая как-то слишком хитро подмигнула, на что мужчина нахмурил брови. Обычно ничем хорошим это для Попова не заканчивается. Или для его «пассии» на вечер. Неохотно согласившись, но ничего не пообещав точно, он встал из-за стола. За окном уже поздний вечер, и свет от фонаря навязчиво слепит сквозь стекло. Арс слишком взрослый, чтобы играть в эти игры, но иногда жалеет, что сердце у него имеет форму айсберга. Там над уровнем воды притягательный кусок льда, а нырять он никому не позволял. Лишь раз, который и стал причиной стальной улыбке и неестественному огню в глазах. Этот огонь его пожирает. Каждый раз. Стоит только мужчине почувствовать, что кто-то пытается поселиться в его сознании, происходят странные, порой нелепые вещи. Почти всегда по вине Арсения — он просто убегает. От чувств, неоднозначных эмоций, от ответственности. Он ее боится. Друзья сейчас редко виделись в силу занятости обоих, но всегда встречи выходили особенно теплыми. Они знакомы с детства. Когда Арсению было 12, а Юлии 9, их родители поженились. Мать мужчины и отец девушки. Тогда это закрутилось странным вихрем, и дети только бросали неприязненные взгляды друг на друга. Но им пришлось жить в одном доме, поэтому взгляды смягчались, разговоры завязывались, смех начал литься рекой. Они сдружились. И теперь просто не могут представить себе жизни друг без друга, чувствуя себя самыми родными людьми. Юля знала, что когда-то Арсу разбили сердце, но до сих пор не смогла вытянуть из него и слова об этом. Это случилось на втором курсе университета, а она все еще находилась в их родном городе, поэтому не могла видеть, как мужчина горит. Так странно. Должен был остаться пепел, а он умудрился заковать все в лед и при этом улыбаться. Такой странной, колкой улыбкой в сторону чужих людей, от которой холодело на душе. В такие моменты она отворачивалась.