***
Снова сильные смуглые руки на тонких ребрах слегка щекочут уязвимую мягкую кожу. Запах чужой постели, сигарет и какого-то поттеровского парфюма сводит с ума и заставляет мысли путаться. Горячее дыхание, обжигающее впалый живот и трепетные поцелуи в скулы, в нос, в веки. Малфой уже давно потерял способность ровно дышать, а теперь и вовсе рвано задыхается, стараясь ухватить хотя бы немного воздуха ртом между поцелуями. Голова кружится, зеленые затуманенные глаза напротив лишь усмехаются, чуть припухшие губы Гарри целуют ключицы, оставляют на них засосы цепочкой витиеватых капилляров. Драко запускает тонкие пальцы в черный вихрь волос на голове Поттера, уже даже не старается дышать, лишь бы успеть зацеловать его всего. Дрожащие от желания руки Поттера наконец-то нащупывают пуговицы на рубашке, начиная их расстегивать Гарри старается не застонать, потому что больше он не сможет. Ненужная тряпка летит в другой угол, а руки Гарри теперь могут свободно исследовать тело Малфоя, заботливо обводя пальцами старые укусы и мелкие шрамы на груди. Хрупкая кожа Драко отвечает слегка болезненно, заставляя Малфоя стонать и задыхаться сначала от наслаждения, а затем от боли. Гарри старается не слишком сильно давить на особенно поврежденные места, замечает промелькнувшую вспышку боли в серых глазах и прекращает мучить его. — Поттер… — срывающийся в хрип голос Драко кажется таким жалким и жаждущим, что сил сдерживать себя остается совсем немного — Черт, пожалуйста… Его речь прерывается громким стоном, когда Гарри спускается ниже.***
Уставший Поттер в полудреме одной рукой перебирает растрепавшиеся белесые пряди, другой рукой прижимая Драко к себе, хотя ближе уже просто некуда. — Поттер. — Малфой наконец перестает вычерчивать незнакомые символы на груди Гарри и чуть отдаляется, чтобы смотреть прямо в глаза своему собеседнику. Изумрудно-травянистая пучина затягивает Драко, и он даже забывает о чем же хотел спросить. — Я слушаю. — Гарри проводит рукой по спине Малфоя, пальцами перебирая выступающие позвонки. — Я, кажется, влюбился. — непривычно говорить о таком, а тем более Поттеру. Бывший враг смиряет его взглядом. В серебристых глазах потерянность и отчужденность. Эти чувства Малфою скрыть не удается, сердце немного щемит, зато в животе радостно порхают бабочки. — И в кого же? — в зеленых очах напротив — счастье, перебиваемое страхом. Гарри жмурится и открывает глаза шире, но от этого четкость Драко никак не меняется, только плывут черные круги. Что делать? Радоваться? Злится? — А знаешь, Поттер, я был прав еще в детстве. — Малфой откидывается на подушки, подложив руки под голову — Ты определенно дурак. Гарри чуть привстает и в состоянии полу-сидя полу-лежа осматривает Драко. Он тянется к тумбочке за очками. Блестящая оправа оказывается на переносице, а толстое стекло прячет за собой взволнованные зеленые глаза. Малфой наконец приобретает четкость, и Гарри с легкостью может любоваться точеным профилем, тонкими розовыми губам, искривленными в горькой усмешке и светящимися светло-серыми глазами. — Может и был прав. — Гарри обреченно опускает плечи и виновато улыбаясь, роняет лицо в ладони. Он чуть отодвигается от опешившего Драко — его признание явно должно было вызвать другие эмоции. — Я и впрямь такой дурак. Ты свободен, Драко. Я больше не жду тебя, не жду. Я привыкну, обещаю, только дай время. И звонить я тоже перестану. Меняй номер, убегай из страны — я все равно вру сейчас. От самого себя не убежишь. — отчетливо проговорил Поттер, чуть раздвинув ладони. Он огорченно вздохнул и принялся массировать веки пальцами. — Точно дурак. — подвел итог Малфой и придвинулся ближе — Я думаю, прежде чем выгнать меня, ты должен его увидеть. Гарри убрал ладони от побледневшего лица и уставился на Драко. Тот хищно улыбался. — Так смотри же. — он кивнул в сторону зеркала напротив, находящегося на дверце шкафа. Отражение цепляло лишь Поттера, чей изумленный взгляд сейчас пытался уловить в нем чужое, но по прежнему видел лишь себя. Малфой перенес вес на руку и лег набок, спустив простынь до талии и оголяя острые ключицы в фиолетово-багровых метках, которые оставил никто иной, как Гарри Поттер. — Так что, боюсь, Поттер, тебе придется меня терпеть до конца жизни. — Драко счастливо улыбался, изучая взглядом Гарри. Его щеки уже давно порозовели, совсем как у девчонки, глаза цвета свежей травы блестели в лучах рассвета, нагло пробиравшихся в окно, да и сам Поттер в этом свете выглядел очень красиво. Плавные линии желтовато-персикового встающего солнца очерчивали сильную грудь и несколько кубиков. Гарри всем телом навалился на Малфоя и практически вдавил его в матрас своим весом. Жаркие и жадные поцелуи бродили по скулам, щекам, лбу, векам и только после мягкие губы накрыли губы Драко. Как только чужой язык проник через барьер зубов и десен, Малфой застонал и выгнулся, словно змея. Его руки ухватили мощные плечи Поттера, в то время, как пальцы Гарри торопливо перебирали пепельные пряди густых и длинных волос, которые днем были убраны в хвост или затянуты в милую шишечку. Стальные глаза охватила еле заметная дымка, а в паху приятно заныло. Драко тяжело и неровно дышал, громко стонал Гарри в губы и улыбался. Гарри наконец устроился рядом с Драко, придерживая последнего за талию. — Я то думал, почему же ты спишь со мной… — расслабленно протянул Поттер, притягивая Малфоя к себе, и чмокнул в щечку. Он уже почти отдышался, все-таки сорок минут поцелуев дают о себе знать. — Полнейший, ну просто полнейший идиот! — смеялся Драко, кладя голову Гарри на грудь — Явно не за чай! Вдруг он на секунду замер, чуть приподнялся и вопросительно изогнул белесую бровь. — Ну что еще? — поинтересовался Гарри, пытаясь поймать взгляд партнера. — А почему ты спишь со мной, а, Поттер? — он хитро, совсем по-слизерински растянул губы в усмешке, но Гарри уже понял, что пытается скрыть за ней Малфой. В серебристо-серых глазах блестел страх к неизвестности. Драко был явно смущен таким прямым вопросом, но старался не подавать виду, и этим наглым выражением лица он совсем запутал Гарри в собственных мыслях. — Потому что люблю тебя, гад эдакий! — он вскрикнул еще что-то, прежде чем вновь увалить Малфоя и подмять под себя, заставить плавится под поцелуями. И совершенно довольный Драко таял под требовательными прикосновениями губ, смеялся, скорее от счастья, чем от шали, которую принесло за собой неожиданное признание. А за окном вовсю расцветал новый день, но теперь Малфой был уверен — убегать по утрам он уже точно никогда не будет.