О кофе и немного о любви (но больше о кофе)

Статистика говорит, что 85 % всех людей планеты любит кофе - покрепче, послаще, погуще. И есть Гарри, который не только говорит (иногда он делает это весьма необдуманно), но и искренне верит, что лишь единственный человек на этой земле пьет свой, особенный кофе. И название ему - капучино с порцией эспрессо. Ладно. Гарри просто старается быть настоящим мужчиной, но чаще всего растекается по кассовому аппарату при виде этого... любопытнейшего образца. Так бывает, когда ты взял на себя ответственность за миссию по варке кофе. Так бывает, когда ты протаптываешь эту пару квадратных метров уютного бара лучшей кофейни города около полугода. Так бывает, когда ты - весьма симпатичный бариста, а кое-кто по ту сторону бара - он. Он... Гарри не знает его имени, но это вовсе не кажется неудобным. Ведь ему известно нечто гораздо большее - кофе, который он очень любит. Честно говоря, капучино с порцией эспрессо — довольно экзотическая смесь. Знаете, как мягкий клетчатый плед с колющимися краями, или уютное осеннее солнце и кусачий дождь, накрапывающий на левое плечо, одновременно... И это всегда особенно. «Вам как обычно?» «Ваш кофе?» «Могу я упасть вам в ноги?» Конечно, Гарри преувеличил. Последнего никогда не было и не будет, но Гарри хотел бы. Хотел бы коснуться этого серого свитера с черными шнурками, хотел бы взглянуть чуть дольше на линию челюсти или просто в глаза. Он ведь даже не идентифицировал цвет этих глаз до сих пор! Господи. Гарри ужасно стыдно, но еще хуже - засматриваться на постоянного гостя дольше пяти секунд, ибо. Ну, знаете, Гарри - вежливый профессионал своего дела. У него уходит минута на варку идеального в мире кофе и ровно час, чтобы уснуть с мыслями о сером свитере. Вот же черт. Гарри повезло: он весьма очарователен, но в то же время немного серьезен. В силу своего положения смеет носить на кудрявой головенке не относящуюся к униформе бандану всегда разного цвета и чуть навороченней, чем у других, персональный фартук. И улыбается он тоже по-особенному: так, будто ему всё можно. — Не зависай, — Лиам ржет по ту сторону стола, но, знаете, пошел он. Гарри положен перекур раз в час и уход в объятия розовых грёз примерно на столько же. Он встряхивает головой, наивно пытаясь выбросить оттуда мысли о капучино-плюс-эспрессо-равно-любовь, как вдруг появляется он. Снова! Вырастает перед баром, как по будильнику, будто телепортируется откуда угодно: с работы, с постели, с южных островов. Гарри немного сконфужен, если выпасть из жизни на пару секунд считается за «немного». Но в той же мере он достаточно ловок, чтобы поймать свою удачу за хвост и вежливо притянуть обратно. — Вам как обычно? Он улыбается. Это значит «да». Мысленно Лиам уже окольцовывает их, будучи в синей мантии. — Готовы ли вы, Гарри Стайлс, варить кофе этому человеку вечно, в горе и радости, богатстве и бедности?... — Да?... — Что, простите? Гарри опозоренной лепешкой падает на землю со своего седьмого облака, в то время как Лиам вежливо подпинывает его позади. — Извините, — лицо Гарри являет собою всю палитру кроваво-красного. — Вам как обычно? Это, конечно, лучшее, что Стайлс может ему предложить… — Да, — слышит он, точно в бреду. — И еще, будьте добры, латте с карамелью. Пардон… Что значит два кофе? Он что, кого-то угощать собрался?! Гарри начинает пыхтеть как паровоз, но делает это максимально незаметно для внешнего мира. Он отбивает гостю чек, медленно протягивая его похолодевшей рукой, и внезапно — случайно, нежданно-негаданно — касается кончиками пальцев его горячей, точно врата ада, где Гарри сейчас пребывает, кожи. Ох… Гарри чувствует, как подпирает потолок своей ничтожности. Гость ему улыбается. И улыбка его – точно острый клинок, внезапный по тонкой коже. Гарри отправляется на бар, варить из кофейных зёрен свое собственное проклятие. Будь он трижды проклят… этот латте с карамелью… для кого бы он ни был… Он нарушил всю чертову систему! Он испортил всё! Гарри в ужасе, гневе и глубокой депрессии одновременно. Сегодня вечером он непременно скачает «Секс по дружбе» и проревёт весь оставшийся вечер в мысленных объятиях Джастина. У него ничего не валится из рук – в конце концов, он мастер своего дела, но как же непросто усмирить собственный пыл! Совладать с собой, справиться с так предательски возникшей проблемой! Он… ведь он, оказывается, в мире не один, у него кто-то есть, он так же ест, спит, ходит за хлебом, сражается с собственными демонами… А не возникает лишь в их кофейне, исчезая следом для всего мира! А Гарри-то думал… Ну, вот. Капучино с эспрессо уже готов. Его любимый момент соединения двух совершенно самостоятельных напитков – так, точно русло одной реки впадает в другую; словно чьи-то трепетные руки окунают тебя в уютные, ласковые объятия… Точно всё это сон… Короче, за своими раздумьями Гарри всё пропустил. Идиот. Душевнобольной отдает кофе с бара в те самые руки, а их владелец благодарит его кротким «спасибо», но на деле – это взгляд палача, и вечное «ты никогда не узнаешь, как меня зовут». Гарри срочно нужно выйти… Лиам, точно чувствуя приближение шторма, уже с беспокойным видом отдает и карамельный латте, и Гарри отчаянно хочется в него нассать. Вот так бесстрастно, бесстыдно, самодовольно… Его след исчезает в новой волне людей, и Гарри тяжело вздыхает. Сегодня явно не его день. А потом начинается самое, по меньшей мере, жестокое в мире издевательство. Он вновь наваливается на кудрявую голову спустя четыре часа – со словами «Не могу жить без вас долго», и ненароком Гарри принимает это на свой счет: сердечко внутри демонстрирует тройное сальто, колени подгибаются, а оставленный в стороне Лиам истерически лицезреет эту картину маслом. И только бесконечные секунды спустя Гарри понимает, что вообще-то он говорит об их заведении, а не конкретно о человеке с бейджиком «Гарри» на левой лямке фартука. — Нам очень приятно, — выдавливает из себя Гарри, рассчитывая гостя. — Напиток будет на барной стойке, — выдвигает он выученную наизусть фразу, что находится в топе вообще всех выражений в любой рабочий день. Гость кивает, а Гарри мысленно отпрашивается в ад. Лиам понимающе кивает. И тут происходит немыслимое. Он несмело зовёт по ту сторону бара: — Гарри!... И тот оборачивается. Лиам едва ли не сваливает на ногу тачку для варки напитка богов. — Да? Гость вновь призывает его, но уже взглядом, и на ватных ногах Гарри подбирается в зону его комфорта, пытаясь при этом выглядеть как минимум ангелом «Виктории Сикретс». Удаётся с трудом. Человек-Капучино несколько смущенно, но всё же спрашивает: — Гарри, — и вновь эта конкретика, и Гарри, честно говоря, это так нравится, не считая того, что он ужасно сердит на него, — не могли бы вы… написать кое-что на стакане? Лицо Гарри выражает… нечто странное; что-то между любопытством, непониманием, обожанием и желанием выпить. — Просто, — продолжает это невероятное создание, — кофе не для меня, и я хотел бы... Стоп. Что значит — не для него? Господи… — .. Я бы хотел, чтобы вы подписали стакан, как для «Эллен». Гарри выпускает из груди весь кислород. Всё, что он чувствует сейчас, — полнейшее опустошение. — Без проблем, — за него отвечает Лиам, едва ли касаясь Гарри локтем: тот отмирает. Отмирает, но не оживает, и зачем-то кивает. Просто так, в пустоту. В пустоту, в которую сам и превратился. То есть, получается… Всё это время… Он покупал кофе не для себя. Он каждый чертов день ходит в эту теперь ненавистную Гарри кофейню лишь для того, чтобы купить свой кофе кому-то… Кофе, который стал для Гарри некоей формулой, своеобразным… заклинанием, вторым языком, на котором всё это время он с ним говорил. Гарри создал его в своем воображении кем-то настолько особенным… кем-то, кто вот так изощряется, пьет капучино только с эспрессо или эспрессо, но не без капучино… что прямо сейчас, в этот самый момент, Гарри хочется рвано смеяться. Этого просто не может быть. Это практически невозможно! — Тогда для кого же он? — вырывается так неуклюже и разбито, совсем не к месту и в виду долбанного любопытства, и Гарри осекается, глядя испуганными глазами на гостя. Но того, видимо, невозможно смутить хоть бы обнаженным видом Мадонны. — Для Эллен, — картонно отвечает тот. Гарри моргает раз. Он же моргает два. — Это мой начальник, — нелепо поясняет тот, и пузырь терпения Гарри звонко лопается. — А я, вообще-то, кофе не люблю. И тут-то Гарри понимает, что за всю свою жизнь он ни разу не видел, как он томно пробует первый глоток свежесваренного кофе, или сверкает взглядом при одном только виде готового стаканчика, или… Короче говоря, сердце Гарри безнадежно падает в пятки. Всё, что когда-либо имело для него смысл, с треском рассыпается на мелкие осколки, о которые с легкостью можно порезаться. Случайно или нарочно. Господи… «Эллен» — коряво выводит Гарри на фирменном стаканчике, дополняя про себя: Эллен, которая сегодня сломала ему жизнь. Гость принимает оба напитка без намека на то, что, откровенно говоря, ужасно оплошал. Лиам настраивается на серьезный разговор с Гарри по поводу его скорейшего отпуска, а последний слышит со стороны нечто самое абсурдное, что только может услышать в принципе: — Кажется, у вас тут варят капучино с эспрессо. А так можно? — голос дебильно улыбается, как же. — И… если можно, будьте добры, подпишите стакан для Луи. Просто… меня зовут Луи… и вот. Гарри ошеломленно поднимает взгляд.