Слезы

POV Юра       О да. Победа. Я и не сомневался — подготовился я в этот раз очень и очень хорошо. Меня оттащили к барной стойке и начали поздравлять. Только вот где? Ага. Вот и они подошли: Соболев, Джарахов и еще с десяток блоггеров, которых я не запомнил. Стоп. Там что, Ларин? А эти получается с ним говорили. Понятно. Зачем им это? Поиздеваться? Да Ларин вроде и не сильно расстроился. Хотя я мог и ошибиться — слишком уж быстро он ушел. Да я бы на его месте тоже бы так сделал, ведь его тут не сильно любят. Хм, не похоже что он идет на выход. Что он в подсобке забыл? Надо бы сходить, посмотреть, благо я знаю обходные пути. Конец POV       Хованский, хлопнув по плечу кого-то кто сидел рядом, встал и направился в туалет. Все понимающе покачали головами и продолжили пьяную вечеринку.       Юра тем временем дошел до задней стенки туалета и снял щиток. Впрочем, щитком это казалось только на первый взгляд — под металлической коробочкой оказалась дверная ручка. Хованский осторожно потянул за нее. Часть стены открылась, оказавшись дверью. За ней был узенький коридорчик, который как раз и вел в ту самую подсобку. Этот ход был специально продуман для участников баттла, которым нужно было сбежать от фанатов. Ну или пожарный выход. Юра, как завсегдатай бара 1703, знал про этот проход.       Юра осторожно приоткрыл дверцу подсобки. Да, он не ошибся, Ларин был там и пока еще не заметил его, потому что стоял с крепко зажмуренными глазами. Внезапно от него раздался тихий… писк? Стон? Хованский даже не знал как идентифицировать этот звук.       Тут он понял что Ларин смотрит на него. Так он и оказался перед Дмитрием Лариным в крайне неудобной ситуации. Дима, как ни странно молчал.       Еще год назад, если бы Юра увидел трясущегося Ларина в нескольких шагах от себя, он бы сказал что чушка сейчас взорвется от злости. Это было оправданно — красные щеки, искривленные губы, сжатые кулаки. Таков был сейчас Дима Ларин.       Только вот за этот год Юра научился видеть больше. И с уверенностью мог сказать, что Дима удерживается не от злости. А от того чтобы не сорваться в истерику прямо перед своим злейшим врагом.       Хованский задумался. С одной стороны он может уйти. Но он этого не сделает. Не сейчас.       Юра решительно подошел к Ларину и приобнял его. Даже в пьяном состоянии у него хватало сил удерживать вырывающегося Диму, который был ниже, да и гораздо тоньше. Хованский начал искать глазами стул. Нашел только выступ в стене, где лежали полотенца и не задумываясь смахнул их на пол, сев в выступ и затащив Ларина к себе на колени крепко приобнял того за плечи. — Поплачь Дим. Не бойся.       Злостью в глазах Ларина можно было выжигать по дереву. — Я серьезно. Плакать это нормально, Дим. И пусть нахуй идут эти пидоры со своим «мужчины не должны реветь». — О-отпус… — произошло то, чего Ларин и боялся. Голос на половине слова сломался и наружу вырвался первый всхлип. — Дим, мы может с тобой и враги, но прежде всего мы люди. И я тоже, блять. Я с тобой Дим, теперь можно.       И Ларин сорвался. Он уткнулся лицом в плечо Хованского и начал всхлипывать, срываясь на тихий вой. Юра тихонько поглаживал его по спине, давая выплакаться. Через некоторое время всхлипы затихли, но Ларин не спешил поднимать голову. — Почему ты плачешь, Дим. Скажи мне, пожалуйста. — Ага, блять, а ты как только вы… — Дима опять всхлипнул. — выйдешь… — нет, он определенно был не в силах закончить эту фразу. — Нет, Дим, я никому не расскажу, клянусь. Это не то, над чем я могу себе позволить потешаться.       Ларин помедлил, отведя глаза в сторону. — Юр, они меня тут все, блять ненавидят, до единой мрази. — Они тебя травили? Соболев с компанией?       Ларин только молча кивнул. — Хочешь, больше не будут травить? Я смогу заставить их прекратить. — сейчас, глядя на покрасневшего вздрагивающего Диму, сидящего на его коленях, Юра был готов пообещать что угодно. — Нет. Это мои проблемы. И зачем тебе это? Ты скорее встанешь во главе их процессии. — Я не люблю травлю, поверь. И тебя не ненавижу. Но если не хочешь помощи с компашкой Соболева, я не настаиваю.       Хованский потянулся за полотенцем, которое чудом не свалилось на пол. А кстати, зачем вообще в баре полотенца? Хотя, неважно. Юра вытер следы слез с щек Ларина и укрыл того, как пледом (хотя больше было похоже на женский шарфик). — Не знаю зачем тебе это, но спасибо, Хованский. — Я провожу тебя до такси. Сейчас постарайся незаметно пройти к выходу, и жди меня там, я быстро.       Через пару минут, они с Лариным вышли на улицу. Было довольно прохладно. — Постой здесь немного, я куртку забыл. — Хованский быстро прошмыгнул обратно в бар, подошел к пьяной компании и громко сказал: — К Ларину ближе чем на десять метров не подходить, диссы не снимать. А не хотите по хорошему, будет вот так — Хованский взял за волосы пьяного Соболева и с силой приложил носом об стол. — все поняли? Объясню позже. Хованский забрал куртку, валявшуюся на стойке и вышел обратно к Ларину. Тот уже успел вызвать такси, и через пять минут прощался с Хованским.       Юра не знал, что этой ночью Ларин плакал всего третий раз в своей жизни.       Возможно, они еще встретятся?