И когда последний единорог будет убит, миром будет править злейший из всех демонов — человек.
Огонь — людское благо. Огонь даёт нам тепло и свет, без которых мы не проживём холодной зимой, чаю не сможем выпить. А у нас люди не то, что бы поклоняются огню, но они его уважают. На окраине нашего небольшого городка N горит костёр, и моя матушка еще в детстве говорила мне, что он горел с самого начала и будет гореть до скончания дней наших — только я никогда не понимал, как долго это «с самого начала»? Вокруг него всегда много интересного, много интересных людей… — Да не ведьма она, мамочка! — прокричала девочка, на вид — лет восьми, в детском платье с цветочками, и, вырвав ручонку из плена тёплых материнских рук, сжала ладошку в кулачок. — А зачем тогда к Костру ходит? Вот вчера я её на той тропе видела! — взрослая женщина с косой на голове не проявляла, кажется, никаких эмоций и убивала голосом. — А мы тогда зачем туда ходим? Тоже колдуем? — Ладно, сдаюсь! — рассмеявшись приподняла она руки вверх, а у меня в голове проплыли три очень похожих диалога с таким же концом. С десяти лет я иногда тоже убегал к Костру. Прятался так, чтобы никто меня не мог заметить, если пришёл говорить с костром. А ходил я по одной простой причине — любой огонь гаснет. Мне нужно было оберегать, холить и лелеять этот Костёр, в который так верил весь город. Каждый день утром вставал и отправлялся на окраину. Я знал, что часов до десяти меня даже не начнут искать, и мне позволено гулять, где захочу. Там мне было хорошо. Конечно, многие меня не понимали — почему я, свободный почти весь день, не общаюсь со сверстниками? Мне и самому было не очень ясно это. У меня был один друг, которому я все-таки решился рассказать всё. Он меня понял и пару раз ходил со мной к Костру. Мой лучший и, наверное, единственный друг за все эти годы. И рассказывал я ему это в моем любимом месте. Наверное, атмосфера тоже сделала своё дело — у Костра всегда было спокойно, приятно — все плохое отходило на задний план. Костёр горел, а люди — приходили. Помню, пару лет назад мной было замечено: приходить стали в одиночку. Да, как та же ведьма. Все-же мамино чутьё не обманывает — она приходила к Костру набираться сил и опыта, часто носила какие-то шаманские штучки с собой. Она знала, что её никто не тронет — таков закон Костра. Если ты пришёл — тебя не потревожат. Мне иногда думалось, что если бы земля могла говорить, то эта лесная опушка могла бы многое рассказать. Может быть, это были бы удивительные истории о том, как феи утром водили хороводы ещё до того, как люди стали тут жить, или о том, как сильные и могучие драконы дрались над величественными деревьями за прекрасную принцессу… А может, это была бы история о человеке. Может, даже моя или твоя история. А в одно безоблачное и немного ветреное утро пришёл старик. Обычно, люди приходят — а я наблюдаю со спины. Не слежу, но могу подглядеть иногда. А он пришёл ко мне. — Спасибо, что хранишь огонь. Я знаю, что ты не выйдешь. Я тоже когда-то был Хранителем Костра. Только помни, ребёнок, в день, когда костёр потухнет — потухнет жизнь. — а потом старец просто ушёл. Я потом долго думал над этим. А потом забыл. Был один день, когда к Костру пришёл паренёк примерно моего возраста. Он рисовал Его. Не говорил, не приносил что-то, а рисовал. И, боже мой, это было чудесно. Единственный раз мне захотелось выйти, показать себя, не боясь. Почему-то я подумал, что он поймёт. Парнишка приходил осень часто — может, он понял, что я тоже тут? Иногда он пел, а иногда рисовал. За ним я часто наблюдал. Не часто, а всегда, не буду врать. Я восхищался им, не зная ни его имени, ни возраста. Зато я знал, какой у него голос, какие руки, глаза и как легко ветер треплет ровно уложенные волосы. А потом началась война. К нам в дом просто пришли весенним вечером и забрали папу и брата. Ушло много человек. Все мои друзья и знакомые ушли на войну. Теперь к Костру ходили и молились за воинов. Я, как обычно, тоже.И тогда...
Костёр потух. Он просто угас, представляете? И я не смог снова его разжечь. А на следующее утро на нас напали. Было страшно. Половину они убили. А остальные остались похоронены под развалинами города. Мы проиграли войну за собственную жизнь.