***
В здании консерватории, актовый зал которой отдали под сегодняшний конкурс, царили хаос и суета. Люди сновали туда-сюда, как муравьи в огромном муравейнике. Диана тут же напряглась, но Светлана уверенной рукой вела её за собой. Они поднялись по лестнице, потом долго шли коридорами, потом опять спустились… — Не смотри так, там ремонт идёт на парадной лестнице, поэтому попасть в актовый зал можно только этим путём… — объяснила Света. — Ты бывала здесь? — Конечно, много раз. Это же не первый мой конкурс, Диан, — улыбнулась Сурганова. — Я с девятого класса где-нибудь постоянно участвую. Мама смеётся, что у меня моторчик где-то запрятан… Наверное, там же, где и у твоего Тошки! — болтала без умолку Светка, а Диана вдруг вспомнила, что так вот трепаться она всегда начинала от сильного волнения. Тут же вспыхнуло перед глазами её серое лицо всего час назад… Блять, и как часто могут быть приступы этого самого колита? Спина гитаристки мгновенно покрылась липким потом. — Вот и пришли… Зал там, — махнула рукой Светлана в конец небольшого коридора. — А здесь можно бросить вещи и настроить инструменты… В вытянутой овалом большой проходной комнате везде стояли скамейки и стулья, даже пара каких-то колченогих столов наблюдалась. Пройдя к свободной лавке, Света достала кофр со скрипкой и небрежно бросила под ноги опустевший рюкзак. Диана, озираясь по сторонам, уселась рядом с ней, пристраивая на коленях вытащенную из чехла гитару. Надо было собраться и действительно проверить свой инструмент, но что-то упорно мешало ей это сделать. Арбенина, прикрыв веки, попробовала отключить сознание — может, таким способом выйдет понять, что же не так… Люди? Да нет, на них было пофигу. Волнение? Тоже нет. Как ни странно, она была спокойна, как удав. И вдруг Диана почувствовала страх, нет, скорее — самый настоящий панический ужас. Не надо было даже поворачивать голову, чтобы понять, что трясло именно Свету. Гитаристка застыла, не в силах сообразить, что ей делать? Она знала и тогда, что Светик всегда волновалась перед выступлениями, но никогда не думала, что настолько сильно, а главное — ей ведь нельзя! Категорически! Светлана тем временем отложила, едва ли не отбросила, свою скрипку и, выхватив из рюкзака ещё нераспечатанную пачку сигарет с зажигалкой, вскочила на ноги. — Пойду покурю и вернусь, — бросила она, срываясь с места со скоростью укушенного пчелой резвого арабского скакуна. Арбениной только и осталось задумчиво посмотреть ей вслед. Стремительно бежавшее вперёд время тут же превратилось в желе или вязкий сироп, едва-едва отсчитывая секунды, а Диана поймала себя на том, что так было всегда. Рядом с ней она не замечала этого чёртового времени, но стоило Светику исчезнуть, начинало тащиться, будто черепаха. Вот только сегодня всё было не так, как всегда. Взгляд упал на огромные настенные часы, Диана с удивлением вдруг обнаружила, что Светки нет уже больше тридцати минут! — Простите, а где здесь курилка? — тронула она за локоть какого-то лохматого паренька. — В конце коридора, — отозвался тот. — Только там щас никто не курит… — на удивлённо вскинутые брови парень недовольно скривился, но пояснил: — Глянь, погода какая! Чего в духоте травиться? На улицу все дымить бегают… — Ааа, спасибо, — буркнула Диана, поднимаясь на ноги. Надо было срочно найти Свету. Непонятная тревога колола сердце, да и конкурс вот-вот начнётся уже — хрен знает, какими по-порядку их вызовут. Оглянувшись на вещи, Арбенина махнула рукой: инструменты тут у каждого свои, а в их сумках брать было нечего… Оказавшись возле лестницы, Диана вдруг остановилась и резко развернулась в сторону курилки. Почему? Она не знала, но вдруг отчётливо поняла, что Светка точно не пошла на улицу. Тревога завладевала ею всё больше. Последние метры гитаристка преодолевала уже бегом и не зря… Едва переступив порог маленькой комнатёнки, отведённой под курилку, Диана ахнула. Сурганова, сжавшись в комочек, сидела в самом углу. Снова пепельно серая и мало вменяемая… Перед ней стояла пол-литровая банка, почти забитая окурками. Арбенина недовольно качнула головой, надеясь только, что это не все Светины, но уже в следующую секунду увидела на полу пустую пачку из-под сигарет. — Чёрт! Ты что творишь?! — подлетела Диана, отбирая из ледяных пальцев очередной, ещё тлевший окурок. — Совсем сдурела?! Света не среагировала, даже не пошевелилась. Диана присела на корточки рядом с ней, совершенно не представляя, что ей делать. — Свет, тебе плохо? Опять живот болит? — осторожно поинтересовалась она, но Сурик снова никак не отреагировала. Казалось, скрипачка её вообще не слышала. — Светааа… — А? Что? — вздрогнув, Сурганова подняла голову и непонимающе уставилась на Диану. — Нет, не болит. Ничего не болит… — Точно? — оказывается, слышала всё-таки. — Тогда зачем ты всю пачку выкурила? Что с тобой такое, Свет? — Я боюсь, — просто и тихо отозвалась Света. — Боишься? Чего? — озадаченно выдохнула Арбенина. — Конкурса… — Ну… — Диана совсем выпала в осадок. Как так-то? Сурик же сама это предложила. Это ведь была идея самой Светки, а теперь она боится чего-то? — Ладно, давай не пойдём туда тогда… — Нет! С ума сошла?! — встрепенулась Светлана, сверкнув антрацитовым взглядом. — Как это «не пойдём»? Мы же договорились. Мы старались и репетировали, как это, не пойдём?! — Свет, я тебя вообще не понимаю тогда… — нахмурилась Арбенина. — То ты боишься, то «нет, надо, как это не пойдём?»… — Да, что непонятного? Я боюсь, да… Очень, очень, но мы пойдём и выступим, — твёрдо заявила Сурганова. — Потому что это нужно. Потому что ты пишешь совершенно потрясающие песни, Дин. Ты обязательно добьёшься успеха и когда-нибудь станешь знаменитой, а я не имею права тебя сейчас подвести… — Диана по-прежнему хлопала глазами, мало что понимая. Нет, так-то безумно приятно было это услышать, но… Светлана и потом часто говорила о том, какая она талантливая и всё такое, но сейчас это при чём вообще? На прослушивание идут они вдвоём, как дуэт, а не одна Диана Арбенина. Ой, пардон, Кулаченко пока ещё… — Дин, как объяснить? Мы же вместе войдём в зал сейчас и оценивать будут дуэт, понимаешь? — гитаристка разве что не застонала от досады. Ну да, Светка буквально озвучила её мысли, но проблема-то в чём? — Дуэт, Диана! А я… Я боюсь не справиться с чем-нибудь и… Подведу тебя… — снова опустив голову, тихо выговорила Сурганова. — Ты же гений, Дин, а я… Так, скрипачка неудачница… — Света! — тут же подскочила на ноги возмущённая до глубины души Диана. — Ты чего несёшь? Какая ещё неудачница? Что за идиотизм? — Да нет, правда… — Светлана спрятала лицо в ладонях. — Я ещё со школы всё что-то делаю, кому-то постоянно доказываю, пытаюсь чего-то добиться, а нихрена ничего толком не выходит, понимаешь? — негромко рассказывала Света, а Диана вдруг напряглась, кажется, догадываясь, что услышит дальше. Но… Блять! Мать вашу! Они говорили об этом… В палате реанимации! Только там, спустя почти пять лет, Светка призналась в том, что… — Понимаешь, Диан, я… Нельзя мне, наверное, всем этим заниматься. Я жуткая трусиха. Хочешь смейся, хочешь презирай — твоё право… Но это правда. Мне порой кажется, что я сомневаюсь в каждом своём шаге, боюсь вообще всего на свете! Даже жить… А так нельзя. Поэтому, наверное, и не выходит ничего. Надо, как ты — решительно, дерзко, не оглядываясь, а я не умею так… Совсем… Я со своими сомнениями и вечными страхами и тебя подведу, скорее всего. Тебе не стоит со мной связываться, Диан… Арбенина протяжно выдохнула. Да, Света сказала именно то и почти теми же словами, правда, там это прозвучало по поводу предложенного ею обручального колечка. Но ведь тогда она призналась во всех своих страхах только потому, что была на грани жизни и смерти, потому что не хотела хоть как-то привязывать к себе её, Диану, а сейчас… Бред какой-то! Это что же, Светка всего за неделю вдруг стала ей доверять до такой немыслимой степени или, что чёрт возьми, происходит-то?! Однако, ломать голову сейчас над этим ей было некогда. Надо было срочно привести Сурика в адекватное состояние и бежать обратно. Арбенина уверенно тряхнула головой, решаясь. В той, прежней жизни, самыми действенными в таких вот случаях всегда были банальные обнимашки. Стоило сжать покрепче Светика и всё — она забывала все свои горести и тут же успокаивалась. Вот только, уместны ли эти объятия сейчас? «Ай, да пофиг! Хуже не будет, — решила гитаристка. — Наверное…» Диана шагнула вперёд, крепко ухватила Свету за плечи, заставляя подняться с пола, и притянула к себе. Скрипачка сперва дёрнулась. Правда, скорее, от неожиданности, нежели в попытке реально вырваться, а спустя несколько секунд вдруг выдохнула, полностью расслабилась и сама прижалась ещё сильнее, уткнувшись носом в её плечо. Нет-нет, Света не плакала. Она вообще очень редко это делала. Только замирала вот так вот и… Дышала. Диана помнила становившееся более глубоким её дыхание. Тогда это вызывало только усмешку, а сейчас… Сейчас Арбенина задавалась вопросом: а, может, Света уже давно где-то в глубине души чувствовала всё то, что должно с ней произойти, может, подсознательно старалась успеть надышаться впрок, насладиться теплом родного человека? С её-то страхами и неуверенностью, кто знает, может быть, она каждый день ждала какой-нибудь очередной пакости от судьбы и тихонько радовалась, когда этого не случалось. Это было так в характере Светки… — Светуль, прошу тебя, успокойся… — тихонько шептала в пропитанные запахом табака мягкие пряди волос Диана. — Мы сейчас пойдём и порвём там всех нахрен, ты слышишь? Не «я пойду», а «мы пойдём»! И да, оценивать они будут дуэт, потому что теперь нас двое, понимаешь? Так будет всегда, заруби себе это на носу! — Нас двое? — оторвала голову от её плеча Света, с волнением заглядывая снизу вверх в её глаза. Наверное, больше минуты они смотрели вот так друг на друга, а потом Сурик тихо, едва слышно уточнила: — Всегда будет двое? Ты… Ты обещаешь? — Обещаю, — не отводя взгляда, поклялась Диана. В конце концов, она ведь здесь сейчас и находится, чтобы это оказалось правдой. — Нас всегда будет двое, верь мне…***
Диана плохо запомнила, как проходил сам конкурс, всё было более-менее ровно. Их пригласили пройти на сцену актового зала, правда, Света перед самыми дверями снова замандражировала и впала в ступор. Диана не растерялась и так сильно сжала украдкой маленькую ладонь скрипачки, что Сурганова зашипела сквозь зубы, дёрнулась от лёгкой боли и… Пришла в себя! После чего Сурик решительно кивнула ей и, нахально вздёрнув подбородок, первая выпорхнула на деревянные подмостки. Уже после прослушивания всем участникам сказали, что у них есть полчаса свободного времени до оглашения результатов. Теперь уже почему-то начала дико нервничать сама Диана. Ей казалось, что они сыграли из рук вон плохо, что голоса звучали совсем нестройно, а скрипка Светы вовсе не спасла от её собственных диких непопаданий в ноты. В общем, у Сурика в рюкзаке очень кстати нашлась ещё одна, «резервная», как хмыкнула Светка, пачка сигарет, и теперь Диана, убедившись, что с явно повеселевшей Светланой всё хорошо, умчалась на улицу курить. Отправив в урну выкуренную лишь наполовину сигарету, Арбенина слегка успокоилась, ведь какая по сути разница теперь-то? Как выступили, так выступили. Снова вспомнив об оставленной ею в одиночестве Свете, Диана побежала назад. Едва ступив на лестницу, гитаристка матюгнулась сквозь зубы, больно врезавшись ногой в ведро с грязной водой, стоявшее прямо посередине ступеньки. Пожилая, даже скорее уже старенькая уборщица в тёмно-синем халате подняла голову и с возмущением уставилась на Диану. — Смотреть надо, куда бежишь! — выговорила она. — Носятся тут, как угорелые. Нет от вас покоя, весь пол загадили своими ботинками… — Извините, — буркнула Арбенина, совершенно не собираясь вступать в пререкания с чокнутой бабкой. — «Извините…» — передразнила её уборщица. — Что мне твои извинения? Всю воду расплескала, коза безглазая! Мне теперь заново пол мыть… — бухтела бабулька. — Эх, во что консерваторию превратили? Садом и Гоморра, ей Богу! Тьфу! — странная бабка с чувством сплюнула себе под ноги. — Чего уставилась? Играть не умеете, петь тоже, зато в конкурсе они участвуют! Музыканты, тоже мне. Срамота! — С чего это вы решили, что мы не умеем ничего? — насупилась Диана, приняв все претензии исключительно на свой счёт и не понимая, почему она ещё не ушла отсюда. — А что, разве умеете? Это на гитарке-то бренчать? — подбоченилась бабуля. — Семь нот, два аккорда! Что? И не пялься на меня. Больше ничего и не знаете, неучи! — Ну, вам виднее, конечно, — мрачно отозвалась Арбенина и, развернувшись, помчалась вверх по лестнице. На душе стало ещё противнее. Эта вредная бабулька своими обвинениями капитально выбила её из строя. Прибежав назад, она ещё до кучи застала Свету, миленько так щебечущую с каким-то патлатым неопрятным пацаном. Заметив Диану, Сурганова тут же распрощалась со своим волосатым знакомым и подскочила к ней. — Ты чего так долго, Диан? Пять минут всего осталось, я уже думала, что тебя искать надо идти… — А чего ж не пошла? — поджала губы Арбенина. Ревность шарахнула наотмашь, заставляя забыть обо всех благих целях. — Ах, ну да, зачем меня искать, когда тут такие мужики интересные вокруг тебя вьются… Светка, к её удивлению, лишь беспечно рассмеялась, а Диана сама себе дала мысленного пинка. Ну да, когда ж скрипачку мужчины-то интересовали? Идиотка! — Да это Сева, мой старый знакомый, — с улыбкой пояснила Сурик. — Мы лет пять назад в одной группе пели… А вот, какая тебя муха укусила, Диан? Ты чего такая мрачная с перекура вернулась? При слове «муха» Арбенина передёрнулась. Ангел подозрительно давно не давал о себе знать. Нехило так, видимо, испугался камушка… — Да нет, всё нормально, Свет. Просто одна бабулька уборщица наехала ни с того ни с сего. Всё ругалась, что мы ничего не знаем и не умеем, — честно призналась Диана. — Ааа, это ты на бабу Клаву нарвалась, наверно, — понимающе кивнула Света. — Она всех тут ругает и бездарями называет, не парься! Клавдия Дмитриевна раньше здесь преподавателем была, потом ушла на пенсию, но дома не сидится, теперь вот полы моет и костерит современную молодёжь заодно… — Вон как, — нахмурилась гитаристка. Баба Клава почему-то упорно не хотела отпускать её мысли. Препод, значит… — Свет, а здесь есть где-нибудь в аудиториях фортепьяно? — Есть, конечно. Дофига. А тебе зачем? — захлопала глазами удивлённая Светка. — Потом объясню, пошли, нас уже приглашают… Часом позже получив диплом лауреатов конкурса, безумно довольные собой девушки направлялись на выход из консерватории, вот только Диана постоянно оглядывалась, будто искала кого-то. — Диан? Что опять случилось? — не вытерпела скрипачка. — Что? А… Ты не знаешь, где баба Клава может ещё убираться? — откликнулась предельно серьёзная Арбенина. — Ну сейчас, наверно, в том крыле уже, а что? — Ничего, веди туда, — попросила-приказала Диана. Сурганова пожала плечами и повернула назад. Через минут пять они увидели уже закончившую уборку старушку, направлявшуюся с ведром и шваброй к своей коморке для инвентаря. — Клавдия Дмитриевна, — подскочила к ней Диана. — Можно попросить у вас полчасика вашего времени? — Чего? — удивилась бабуля, запихнув свой инвентарь на место. — Это для чего ещё? О, Светочка, здравствуй, золотце! Как ты, солнышко? — Спасибо, Клавдия Дмитриевна, всё хорошо, — отозвалась Сурганова, тоже непонимающе косясь на Диану. — Ну так, как? Сможете уделить время? — хмыкнула Арбенина. — Да, пожалуйста, — пожала плечом уборщица. — Свет, а теперь веди туда, где есть фортепиано… — обернулась к Светлане гитаристка. Сурик заморгала и слегка опешила, совсем не въезжая, что происходит. Зато, кажется, догадалась сама баба Клава. — Сто седьмая аудитория свободна, можем пойти туда, — с усмешкой предложила старушка Диане. — Спасибо, пойдёмте. Ведите только, пожалуйста, я тут впервые… — улыбаясь, кивнула ей Арбенина. Ещё минут через пятнадцать Клавдия Дмитриевна уселась на стул и стала терпеливо ждать. Диана прошла к роялю и слегка поморщилась. Да уж, на пианино играть ей было бы проще, но что дали, то дали. Открыв крышку, она пробежалась пальцами по непривычно тяжёлым клавишам, искренне надеясь, что с ними удастся справиться, затем подняла взгляд на Светлану: — Достань скрипку, пожалуйста, Свет. Давай поиграем… Сурик похлопала глазами, но, быстро справившись с первым шоком, извлекла свою скрипочку и снова вопросительно уставилась на Диану. Арбенина хмыкнула про себя. Ну да, откуда ей знать, что у неё за плечами музыкалка по классу фортепиано. — Что сможешь сыграть: Моцарт, Бетховен или кто-то ещё? — не моргнув бровью, нарочито спокойно поинтересовалась Диана, хотя в душе всё трепетало. — Вообще-то, у всех перечисленных тобой товарищей музыка лучше звучит с оркестром… — улыбнулась Светлана. — Сурганова! Ну и замашки у тебя! Обойдёмся без него как-нибудь! — начала терять терпение вспыльчивая Арбенина. Она тут на нервах вся, а Светка ещё и шутит! Надо же, оркестр ей подавай! — Ну, окей, давай Людвига помучаем… — фыркнула Сурик, устроила скрипку на плече и выжидающе взглянула на Диану, мол, прошу вас, маэстро, начинайте! Арбенина выдохнула, выпрямила спину и тронула клавиши, казалось, бы давно и прочно позабытого инструмента. Некоторое время они играли, не слыша и не видя никого вокруг себя, Диана, по крайней мере, точно. Света же бросала то и дело восхищённые взгляды гитаристке, но та была целиком и полностью погружена в музыку. Наконец, последние аккорды стихли. Диана, всё ещё пребывая в той же прострации, наконец подняла глаза. Господи, сколько же немого обожания было в этом взгляде напротив! — Очень неплохо, — вдруг донеслось до их ушей, словно сквозь пелену. — Шикарное владение скрипкой Светланы мне известно, а вот вы, девушка, честно скажу, приятно удивили… — Спасибо, — выдохнули в один голос Диана и Света. — Беру назад свои слова и прошу прощения, — мягко улыбнулась баба Клава. — Свет, ты что-то давно не заходила в гости. Может, прямо сейчас заглянете, я рядом живу. Напою вас чаем… — предложила вдруг старушка. Диана открыла рот, явно сбираясь отказаться, ведь своего она уже добилась, доказав въедливой бабе Клаве, что они не такие уж и лохи, но Света опередила: — Да, конечно, с превеликим удовольствием… Пока Клавдия Дмитриевна снимала свой халат и переобувалась, Сурик успела прошептать на ухо удивлённой Диане: — У неё совсем нет никого из родных. Это ненадолго, давай зайдём, пожалуйста… Арбенина только озадаченно кивнула в ответ. Она и не предполагала, что Светка знакома с этой уборщицей. Да и вообще не помнила, чтобы эта баба Клава была в том августе. Странно всё это, но не отказываться же теперь — она сама втянула их в эту историю…***
Вскоре они уже оказались в небольшой, но очень уютной комнатке в коммунальной квартире, расположенной совсем недалеко от консерватории. Светлана вызвалась помочь приготовить чай, а Диана от нечего делать рассматривала старые чёрно-белые фотографии на стенах, где были изображены в основном женщины-лётчицы в военной форме второй мировой войны, да парочка почти выцветших семейных снимков. Сделав шаг в сторону старенького серванта, Арбенина натолкнулась взглядом на ордена и медали. Их было много… Диана восторженно присвистнула. Неужели эта баба Клава ещё и воевала? Об этом она не преминула спросить, когда они уже уселись пить чай. — Клавдия Дмитриевна, а кто на этих снимках? — Диана махнула рукой в сторону фотографий на стене. — Подружки мои фронтовые и я сама, — улыбнулась старушка. — Наш легендарный сорок шестой гвардейский… Единственный в Союзе полностью женский авиационный полк, — спокойно отозвалась Клавдия Дмитриевна. — Ой, вы были среди тех самых «ночных ведьм»?! — ошарашенно выдохнула Диана. — С ума сойти! — Почему? Что ты так удивляешься? Не похожа я нынче на «ночную ведьму»? — с лукавой усмешкой пожала плечом старушка. — Времена такие были. Ну и что, что мы совсем сопливые девчонки? Мы тогда не меньше мужчин хотели бить фашистов и защищать свою Родину… Мне было почти двадцать два, когда в наш авиаклуб пришла сурового вида женщина и заявила, что набирает добровольцев. Я записалась, не раздумывая, — рассказывала Клавдия Дмитриева, отставив чашку в сторону. — Опасалась правда, что мама не согласится остаться с детьми, но она поняла меня и не возражала. Я собрала небольшой походный рюкзак и уехала на подготовку в Энгельс. Это небольшой городок в Саратовской области… Понимаешь, мой муж был гораздо старше меня и уже занимал тогда пост главного инженера на одном из оборонных предприятий Ленинграда. На фронт его не отпустили, он очень переживал, что не может с оружием в руках встать на защиту семьи и своего народа. Их завод успели эвакуировать отсюда в самом начале войны, ещё в июле сорок первого. Прощаясь с ним тогда в жуткой суматохе на вокзале, я и не предполагала, что больше не увижу уже его живым. Их эшелон несколько раз бомбили по дороге. Вот в один из таких налётов и погиб мой Васенька. Да-да, ещё летом сорок первого, а я письма ему писала потом всю войну, все долгие четыре года, как живому… Клавдия Дмитриевна встрепенулась: — Ой, вы пейте чай-то, а то заболталась я тут совсем… — Да мы пьём-пьём, только вы ещё что-нибудь расскажите, пожалуйста, — попросила притихшая Диана, на автомате хватая свою чашку. — А что тебе, дочка, рассказать? Всю войну я прошла. Аж до самого Одера… Фашисты проклятые нас, как огня, боялись. Считали, что мы в сотни раз хуже и злее самых отважных пилотов мужчин… Ранена была дважды, но не серьёзно, и всегда потом снова возвращалась в родную эскадрилью. В сорок пятом нас комиссовали, и я вернулась домой. Правда своего дома я тогда просто-напросто не нашла… Не было его. Совсем. Одни только руины… — баба Клава тяжело вздохнула, поджала сухие губы, но не проронила не слезинки. — Моя семья не пережила блокаду. Мама и близняшки жутко голодали и замерзали, но погибли не от этого, а от очередного авиа-налёта. В том декабре сорок первого фашисты особо лютовали, надеясь быстро взять Ленинград или хотя бы сравнять наш город с землёй… Нашла я потом соседку нашу Катерину, она и рассказала, что моя мама ослабела к тому времени так, что не смогла даже подняться на ноги, когда раздался вой сирены. Катя хотела забрать детей с собой в бомбоубежище, но так и не смогла оторвать упрямых сорванцов от полуживой бабушки. Без неё они не хотели уходить… Катюша успела выбежать тогда, а буквально через пару минут в наш дом угодила бомба… — Клавдия Дмитриевна замолчала, а потом горько добавила: — Вот и получилось, что я была на передовой, сотни раз смотрела смерти в глаза и выжила, а мои близняшки и мама — нет… Судьба-злодейка так вот жестоко шутит иногда с нами… — Вы потом так и не вышли больше замуж? — осторожно поинтересовалась едва сдерживавшая слёзы Диана, когда Клавдия Дмитриевна замолчала. — Нет, милая. Знаешь, что такое однолюб? Вот я и есть он самый. Так и не смогла больше никого полюбить, — тихо отозвалась старушка, не замечая, как Диана совсем уронила голову на грудь, стараясь спрятать всё-таки не удержавшиеся в глазах слёзы. — Так и коротаю свой век одна. Студены потом частично стали моей семьёй, а замуж нет, не вышла уже… — Тёть Клав, можно я покажу Диане фотографии из альбома? — тихо попросила Светлана, заметив жуткое состояние Дианы и стараясь отвлечь свою подругу. — А? Да, покажи, только, на что там смотреть-то… — кивнула та. Следующие полчаса украдкой вытершая с щёк слёзы Диана с трепетом листала альбом с почти выцветшими снимками героических женщин, слыша то и дело « не вернулась из боя», «погибла в сорок третьем», «сбили в бою под Варшавой»… Новых фото, кроме парочки общих снимков из консерватории, в альбоме совсем не было. Видимо, жизнь этой мужественной женщины остановилась ещё там, в октябре сорок пятого, когда она победителем вернулась в Ленинград и узнала, что потеряла всех своих родных. Только в самом конце альбома были несколько семейных фотографий. — Это мои родители сразу после свадьбы, — рассказывала Клавдия Дмитриевна. — Это я с Васей в наш медовый месяц, мы ездили тогда в Крым, — тепло улыбнулась женщина. — А это, — новая страничка, и сердце Дианы безжалостно рухнуло куда-то в пятки. — Это мои дорогие близняшки: Маша и Арсений… В ноябре сорок первого им только три годика тогда исполнилось… Баба Клава рассказывала что-то ещё, а Диана уже не слышала, во все глаза таращась на старое выцветшее фото светловолосых кудрявых ребятишек. Если бы не качество пожелтевшей от времени бумаги, она решила бы, что сошла с ума, ведь с фотографии на неё смотрел серьёзный взгляд Марты и озорной Артёма… Диана не выдержала и дрожащими руками придвинула альбом ближе к себе, вглядываясь в лица малышей. Нет, слава Богу, при более внимательном рассмотрении дети оказались просто до неприличия похожи, но не были совсем уж одинаковыми… — Любишь детей? — мягко улыбнулась ей Клавдия Дмитриевна. — Что? Нет… Да… Эм… Я не знаю, — запуталась Диана, чуть не спалив себя. Та Диана из девяносто третьего считала детей, как минимум, обузой и заводить их совершенно не собиралась. — Ну, ты молодая ещё, вот повзрослеешь, влюбишься, замуж выйдешь и захочешь, — понимающе усмехнулась баба Клава. — Знаешь, они хоть и близнецы были, но характерами совсем не похожи. Машенька такая собранная и серьёзная всегда. В свои три годика уже читала по слогам и не расставалась с книжками, а Арсений… Шило в одном месте и в каждой бочке затычка. Без него ничего и нигде не могло произойти. Он был очень озорной и непоседливый, зато безумно солнечный и всегда всем улыбался… — уплыв в своих мыслях в те давние времена, рассказывала Клавдия Дмитриевна, а Диане стало совсем не по себе. Сердце стучало где-то в ушах, комната поплыла перед глазами. Пихнув Свету под столом, она умоляюще указала глазами на дверь. Та кивнула и начала осторожно прощаться. Клавдия Дмитриевна проводила девушек до двери, усердно делая вид, что вовсе не расстроена таким скорым их уходом. — Блин, Диана, что с тобой? Чего стряслось? — всплеснула уже на улице руками сердобольная Светка. — Неужели нельзя было ещё полчасика посидеть? — Нельзя, — отрезала Арбенина, напрочь вывалившись из образа Дианы-няши, затем развернулась, засунула руки в карманы и почесала прочь. Расстроенная Светлана быстро догнала подругу, пристроившись рядом, но шла теперь молча, не тревожа Диану своими разговорами. К дому Светы они подошли уже совсем поздно ночью. Диана вполне успокоилась и взяла себя в руки. Лёгкий ветерок приятно холодил после душного дня. Расставаться совсем не хотелось. Такой странный, но чудесный день не мог так грустно и банально закончиться. Диана, вывалившись наконец из своих раздумий, осознала вдруг, что Светлана за всю их долгую дорогу больше не произнесла ни слова и обернулась к ней, только тут заметив, что та… Украдкой плачет. Тихо-тихо… Совершенно беззвучно! Поджав губы, она быстрыми движениями смахивала с щёк слезинки… — Светаа… — испуганно-озадаченно протянула Арбенина, костеря себя всеми известными ей матерными словами. Это ж надо так уйти в свои дурацкие мысли, что вообще ничего не замечать вокруг! — Что с тобой, Светик? — Ничего, всё хорошо… — Сурганова совсем низко опустила голову. — Света! — Диана не собиралась отступать, ухватив скрипачку за плечи и хорошенько встряхнув. — Ты из-за Клавдии Дмитриевны так расстроилась? Так, мы навестим её ещё хоть завтра, хочешь? — Светлана кивнула, но головы так и не подняла. — А знаешь что? Давай наш с тобой денежный приз ей перечислим на счёт? Ну, а что? Там совсем немного, конечно, но тоже ведь деньги… Она такой удивительный человек, а полы моет… — рассуждала Арбенина, уже не зная, что ещё такого предложить, чтобы развеселить хоть немного Светку. — Блин, Свет! Ты можешь хотя бы объяснить, а? — не выдержав, повысила голос гитаристка. — Что? — подняла наконец голову Сурганова. — Реву почему? Забудь и не парься. Не важно это… — Ты ненормальная? Как это «не важно»? — завелась Диана, сильнее сжав худенькие плечи. — Живо рассказывай! — Да, Господи, отпусти меня! Больно же! — снова зашипела Света, и Диана тут же разжала пальцы. — Спасибо, — тихо буркнула Светка. — Не заморачивайся ты, пожалуйста. Это один из сотен тысяч моих страхов и всего делов… — Диана захлопала глазами, не понимая. — Ой, ну… Смотри, баба Клава такая сильная, мужественная, столько всего вытерпела, а живёт много-много лет совсем одна… — Диана замерла, кажется, начиная понимать, куда клонит Света. — Я бы так не смогла, наверно… Ну, в смысле, не знаю, как насчёт каких-то там жизненных передряг, а вот выдержать одиночество, если что, я не смогу… Когда пойму, что совсем всё плохо, что любимого человека ждать больше нечего… — Светлана не договорила, а Диану прошиб ледяной озноб, не смотря на душноватую августовскую ночь. Господи Боже… Это что же, там в две тысячи восемнадцатом она ещё… Ждала?! Кого? Неужели… Однако, обдумать столь странную и нелепую мысль Диана не успела, потому что Света продолжила: — А ещё мне сейчас безумно хорошо и страшно одновременно… — Чего? — вздрогнув, снова заморгала Арбенина. Блять, она никогда не успевала за сменой тем разговора и настроения Сурика. — А сейчас-то почему страшно? — А отчего хорошо знать не хочешь? — как-то очень грустно усмехнулась Света. — Ну и ладно, я сама скажу, и мне плевать, что ты подумаешь! — вызывающе вздёрнула подбородок скрипачка. — Мне хорошо, потому что ты рядом… — это прозвучало так просто и естественно, что Диана замерла, забыв выдохнуть. — Ты, Дин, такая уникальная, талантливая, такая добрая и отзывчивая, такая… Какая-то нереальная, что я… Я очень боюсь, что ты исчезнешь из моей жизни, боюсь тебя потерять! Вот… Светлана тут же смутилась от своих сумбурных слов, подскочила к Диане, сжав её на миг в крепких объятиях и, резко развернувшись, скрылась в тёмной парадной… Диана же ещё долго стояла в полном ступоре и своеобразной эмоциональной коме, не в силах поверить… Это что, Светка ей сейчас почти призналась в любви?! Мозг напрочь отказывался работать, в голове шумело. Медленно развернувшись, Диана направилась к трамвайной остановке. — Поздравляю, ты и правда безумно талантлива, раз так быстро решаешь поставленную задачу, — раздался над ухом знакомый тонкий голосок объявившегося наконец Ангела. — Что? Не понимаешь? Да ты не на меня пялься, а на кулон лучше глянь… Диана устало, практически без эмоций опустила взгляд вниз и достала из-под блузки кулон. Ночную темноту тут же озарило нежное розоватое свечение…