Нас двое

      Тем вечером Диана, несмотря на все Светины «приключения», возвращалась домой воодушевленная, но уже на подходе к подъезду вспомнила присказку про две стороны медали. В их съёмной квартире на третьем этаже во всех окнах горел свет. Интуитивно сжавшись, Арбенина поднялась домой и с порога натолкнулась на царившую вокруг непонятную суету. Несмотря на позднее время, никто не спал, даже Тошка.       — Где ты шляешься? — появились в прихожей злая, как сам чёрт, мама. — Вылет с трёх дня перенесли на пять утра, живо вещи свои собирай!       Расстроенная Диана протяжно выдохнула, ведь она очень надеялась утром перед отлётом успеть забежать к Свете и попрощаться. Меланхолично покидав вещи в дорожную сумку, благо их было совсем немного, Диана озадаченно посмотрела на часы. Без четверти двенадцать! Поздновато уже для звонка, но и не предупредить Сурика она никак не могла. Выйдя в коридор, где на специальной тумбочке стоял домашний телефон, Диана приготовилась извиняться перед Лией Давыдовной за столь поздний звонок, взяла трубку и стала набирать выученный наизусть номер, как вдруг появившаяся из кухни мама вырвала у неё из рук телефон и с непонятной злостью швырнула трубку обратно на аппарат.       — Не смей звонить ей! — пригвоздила Галина Анисимовна.       — Почему? — опешила Диана. — Мам, она же не знает…       — И незачем этой бляди ничего знать! — отрезала мать. — Она полдня сюда бессовестно названивала. Совсем стыд потеряла. Вцепилась в ребёнка, как клещ! — совсем ошалев, Диана бестолково хлопала глазами, не в силах собрать в кучку разбежавшиеся мысли. Ну да, Лия Давыдовна сказала ей, что Света «замучила» телефон, но она никак не ожидала, что звонки Сурика вызовут такую непонятную злость у мамы. — Что ты так смотришь на меня? Побаловалась с этим своим конкурсом и хватит. Теперь пора домой, браться за ум и учиться! Фигня эта ваша музыка! Пустая трата времени. Ещё и брата в этот свой вертеп таскала!       — Что ты несёшь? — выдохнула Диана, вспомнив интеллигентную маму Светки. — Какой вертеп? Ты сама сказала его с собой взять тогда!       — Откуда ж я знала, что эта твоя Светлана самая настоящая блядь…       — Заткнись! — выкрикнула Диана, не в силах больше справиться с полностью накрывшими её эмоциями. В висках стучало. Было уже совершенно пофиг, что та нежная фиалочка из девяностых никогда не посмела бы так разговаривать с мамой. — Никогда, ты слышишь?! Никогда не смей говорить о ней гадости! — её безудержно несло. Мозг отключился, Арбенина уже совсем перестала соображать, что сейчас будет, и к чему всё это может привести в итоге.       В коридоре воцарилась тишина. Глубокая. Абсолютная. Какая бывает только перед предстоящей бурей или грозой. Казалось, напряжение, повисшее в маленьком запертом пространстве прихожей, можно было потрогать руками. Электрические разряды от двух разъярённых взглядов сталкивались друг с другом, рикошетили от стен и больно впивались куда-то в голову.       — Мам, а кто такая блядь? — раздался внезапно откуда-то сзади тонкий голосок брата, появившегося на пороге маленькой комнаты.       Обе женщины вздрогнули и одновременно обернулись. Ничего себе, ликбез по русскому мату в упрощённой версии для детей! Да уж, для ушей Тошки это слово прозвучало явно рановато. Даже сама Диана ещё совсем не ругалась тогда…       — Плохая женщина, — скорее, на автомате, чем реально понимая, что делает, отозвалась Галина Анисимовна. А, может, журналистская закалка взяла вверх над материнским инстинктом. Если уж ляпнула, надо хоть попытаться сохранить лицо и сделать вид, что всё так и должно быть. — Но это слово не надо говорить, Антон, оно эм… Тоже плохое…       — Ладно, не буду, — легко кивнул мальчишка. Все выдохнули, а зря. Тошка тут же невозмутимо добавил: — Я не буду, но и ты, мам, тогда не говори так о Свете. Она очень хорошая!       Мать в шоке открыла рот и обернулась на сына, а довольная Диана тут же низко опустила голову, пряча победную улыбку. Братишка был на её стороне на все сто процентов! Следом за Антоном на пороге комнаты возник побледневший отец, явно слышавший и скандал, устроенный женой, и её «милый» разговор с сыном. Галина Анисимовна замерла на пару секунд, а потом первой пошла в наступление:       — Забери ребёнка отсюда! Не видишь, я разговариваю с Динкой!       Отчим Дианы всегда был добродушным и покладистым человеком, старательно избегавшим любых конфликтов. Это он несколько лет назад каким-то чудом убедил жену в том, чтобы она занималась не только классической музыкой, долбя изо дня в день старенькое пианино. Он же подарил ей тогда гитару. Отчим всегда с гораздо большим уважением, нежели мама, относился к тому, что пыталась писать и играть Диана. Всё так, но споров с женой отец не любил категорически, поэтому, бросив сочувствующий взгляд падчерице, он ухватил Тошку за руку и повёл подальше от начинавшей разыгрываться бури.       — На кухню иди! — рявкнула мама, уже еле сдерживая себя от праведного гнева.       Мало того, что непутёвая дочка заявилось фактически ночью, мало того, что посмела так с ней разговаривать, так ещё и маленький сын стал свидетелем всего этого гадкого поведения! Диана не стала возражать, отправившись следом за матерью. Какая хрен разница, где ругаться. Она-то наивно понадеялась, что того скандала, что был в другой реальности после её ночёвки у Светы дома в первый вечер, удалось избежать. Ан нет, кара всё-таки настигла её.       — Значит, так. Как называть твою распрекрасную, типа, скрипачку, я сама буду решать, ясно тебе? А вот, что ты себе позволяешь? — взвилась мама, едва захлопнув за собой дверь.       — Не типа, а скрипачку. И нет, не будешь! — развернулась к ней такая же заведённая Диана. Она хоть и понимала уже, что начисто вываливается сейчас из роли той послушной Дианы, но и поделать с собой ничего не могла. Привычка — вступаться за Светку — оказалась сильнее её, она будто въелась глубоко под кожу. Ей даже потом, уже после их расставания, всегда отчаянно хотелось пойти и дать в рожу тому, кто позволял себе вякать про неё что-то плохое. Даже Асет несколько раз огребала от неё по этому поводу. Что уж говорить, об остальных… — Света не заслуживает таких обвинений, ты несёшь чушь!       — Да как ты смеешь мне указывать, пигалица?! Заткнись немедленно! — орала покрасневшая от гнева родительница. — Молоко на губах не обсохло, а уже вякаешь! Мы с отцом всё для тебя делаем, хотим, чтобы ты выучилась, стала нормальным человеком, а ты! Дрянь неблагодарная! И не смей эту тварь выгораживать!       — Я учусь и стараюсь, а ты перестань обзывать Све… — Диана не успела договорить.       Звонкая пощёчина обрушилась на её лицо, вспыхнув острой болью. От сильного удара скула мгновенно заныла, в голове противно зашумело, а перед глазами замелькали снопы искр. Диана стояла совершенно потерянная и начисто оглушённая. Мама часто орала на неё, но ударила впервые. Руки затряслись, в глазах начали стремительно скапливаться предательские слезинки. Диана напрочь перестала соображать в ту минуту, она уже не думала о какой-то там благой цели, с которой вернулась сюда, не пыталась решить умные задачи. Взрослой Дианы на той кухне больше не было. Остался только совершенно затюканный, закомплексованный угловатый подросток, мать которого только что перешла все личные границы и пределы допустимого…       — Никогда… — тихо, но очень твёрдо выговорила Арбенина. — Больше никогда не смей так делать!       — А то что? — подбоченилась Галина Анисимовна. Вот она-то реальной угрозы ещё совсем не почувствовала. — Что ты сделаешь? Ты никто! Ноль без палочки. Полностью зависишь от нас с отцом и ещё смеешь мне что-то указывать? Да я ремень сейчас достану и выбью всю дурь из твоей головы! Что ты сделаешь, а?!       В и без того израненной душе магаданского ёжика что-то окончательно надломилось, в голове противно щёлкнуло. Слёзы то ли высохли, то ли каким-то образом затолкались обратно глубоко внутрь. Хрен их знает. Наверное, именно тогда она и разучилась плакать. Диана подняла на мать пустой, но совершенно спокойный взгляд.       — Здесь останусь…       — Чего?! — аж задохнулась от возмущения мать, теперь покрываясь красными пятнами.       — Что слышала, — выговорила Диана. — Не полечу с вами, останусь здесь…       — Охренеть… — вскинула брови Галина Анисимовна, всплеснув руками. — И что же ты тут делать будешь? А жить где собралась?       — Не знаю пока, где жить, а делать… Ну, работать устроюсь, музыку будем сочинять со Свет… — и снова это имя подействовало, как красная тряпка на разъярённого быка. Договорить Диана уже второй раз не успела. Новая пощёчина обожгла и без того алую щёку. В голове взорвался фейерверк, девушка пошатнулась, ухватившись руками за стол, когда в глазах всё поплыло. Едва переведя дыхание, она отрешённо кивнула и процедила: — Понятно…       Не мешкая, Арбенина… Хотя, нет, там была ещё совсем не она, а запутавшаяся в себе и своих эмоциях девятнадцатилетняя Кулаченко…       Не мешкая, Диана быстро развернулась на выход и выбежала с кухни, пока мама сыпала очередными обвинениями и что-то ещё орала ей вслед. Щека пылала. Подхватив рюкзак, она всё в той же прострации направилась к входной двери. В голове правили бал полный сумбур и хаос. Загулявшие мысли медленно и неспешно, но возвращались потихоньку на место…       Неужели в этой реальности даже не будет возвращения в Магадан?! Это никак не укладывалось в голове… И как воспримет это всё Светка? Сурик ведь явно не была готова к такому стремительному развитию событий. Да и, что делать дальше-то? Легко было взбунтоваться и высказаться, а куда реально пойти сейчас? В чужом городе, без гроша в кармане…       Чёрт! Ведь тогда, той далёкой весной девяносто четвёртого, они вернулись в Питер вдвоём. Диана всегда чувствовала рядом Светино плечо, знала, что та её никогда не бросит, а теперь противный, тягучий страх стремительно забирал в свой плен, вымораживая эмоции и заставляя тело дрожать мелкой дрожью. В душе было мерзко, холодно и пусто. Она совсем не понимала, что будет сейчас делать, выйдя за порог…       — Подожди, пожалуйста… — уже у самой двери её догнала мама. Диана испуганно замерла, не оборачиваясь. Она не знала, чего ещё можно было ждать от матери… — Прости меня, Диан, я погорячилась… — донеслись до ушей тихие, совершенно невозможные слова! — Не уходи, дочка. Ну куда ты, а? Я… Я не буду ничего говорить о ней, прости меня…       Рюкзак выпал из самопроизвольно разжавшихся пальцев. С секунду Диана развернулась и бросилась на шею к матери.       Мысли? Нет, их не было. Они снова отправились погулять. Главное — мама крепко обнимала её, она впервые в жизни извинилась перед ней и оказалась рядом, когда реально было страшно и плохо… Уткнувшись в её шею, Диана беззвучно плакала, ощущая себя совсем маленькой девочкой, той самой пресловутой маменькиной дочкой.       — Мам, я люблю тебя… — исступлённо шептала она в её волосы возле уха. — Ты… Ты такая… А Светка, она… Она очень хорошая, правда…       — И я тебя очень-очень люблю, глупенькая ты моя… — мама ещё крепче сжала объятия. — Да хрен бы с ней, с этой твоей Светой… Поживём, увидим…       Через несколько часов самолёт взмыл в воздух, держа курс на Дальний Восток. Диана так и не смогла позвонить Свете посреди ночи, но, хоть и понимала, что чувствительная любимая скрипачка будет очень переживать, всё равно улетала с твёрдым ощущением правильности всего происходящего…       Сурику нужно было дать время, чтобы прийти в себя, осознать и переварить, это ведь для неё всё давно уже случилось, но не для Светы…

***

      Новый учебный год для Дианы начался тогда пятого сентября. Настроение было приподнятое и боевое. Она точно знала практически на сто процентов, что Света обязательно приедет к ней, плюс ещё и с мамой впервые за последние годы наладились неплохие отношения.       — Привет прогульщикам! — весело хлопнула её по плечу в коридоре универа Ирка Соболева, числившаяся, вроде как, в подругах. — Я уж думала, ты совсем в Питере решила остаться!       Диана улыбнулась. Ира даже не представляла себе, насколько была сейчас близка к реальности.       — Не, суровый край мне ближе и роднее… — отмахнулась Арбенина.       — Ааа, тогда хорошо, — Соболева подхватила её под руку, чем вызвала волну лёгкой неприязни.       «Ну, что за люди? Неужели так трудно не нарушать чужую личную территорию?!» — только подумала Диана, как Ира придвинулась ещё ближе и зашептала на ухо:        — А у нас тут новости, между прочим…       — И какие же? — Диана ненавязчиво высвободилась из руки подруги и слегка отодвинулась.       — Ой, Кулаченко! Как всегда, в недотрогу играешь? — фыркнула Ира. — А такие! Нашего декана на пенсию выпихнули, прикинь? Типа, старый слишком, надо дорогу молодым давать…       — Пал Семёныча? — округлила глаза гитаристка. — Вот же, суки!       — И не говори, уроды… — согласно закивала подружка.       Старенького препода обожал весь универ! И вот надо же, не угодил чем-то… Диана сморщилась, вспомнив вдруг, что он ушёл ведь и в том девяносто третьем, но ему пришлось тогда оставить свой пост, потому что пожилой профессор оказался с инсультом в больнице в ноябре месяце.       — И кто вместо него? — нахмурилась Диана, начиная догадываться, что сейчас услышит и до замирания сердца опасаясь, что Ирка возьмёт и подтвердит её жуткую догадку.       — Алла Альбертовна, — мрачноватым шёпотом сообщила Соболева.       Диана дёрнулась и попала себе по руке застёжкой молнии. Повреждённый палец мгновенно запульсировал от острой боли, капельки крови потекли по ладони, но она, казалось, вовсе не замечала этого. Перед глазами всё плыло. Это было не просто ужасно, это была самая настоящая катастрофа!       Алусик, как прозвали её студенты, в том девяносто третьем пришла к ним сразу после ноябрьских на замену угодившему в больницу декану. Дианы хватило тогда всего на полторы недели… Полторы недели, ставшие для неё адом… А потом она не выдержала и проболталась обо всём Светке… И Сурик приехала…       Ноябрь и всего полторы недели! Блять!       И что будет теперь?! На календаре только пятое сентября. Диана уже не слышала, что болтала подруга, она, замотав палец носовым платком, судорожно пыталась сообразить, что ей делать? Как выдержать так долго?!       И вдруг её словно осенило. Это ведь другая реальность. Здесь многое не так, как было, так может, и Аллы попросту не случится в её жизни? Ну не как преподавателя, а… Встряхнувшись, Диана решила не бежать впереди паровоза и решать проблемы по мере их поступления.       Звонок известил о начале занятий. Первой парой оказалась, как раз зарубежная литература, которую вёл Павел Семёнович, а теперь…       В следующий момент в дверях появилась та, что стала для Дианы ночным кошмаром на многие последующие годы. Та самая Алла Альбертовна… Высокая — больше ста семидесяти пяти точно, ухоженная, даже, скорее, холёная блондинка лет сорока с пронзительным взглядом больших выразительных глаз приятного медового оттенка. Её с чистой совестью можно было назвать красивой, если бы только внешняя оболочка хоть немного соответствовала внутренней стервозной сущности. Алусик была у них в том году пару раз на заменах, и каждый раз Диана сжималась и терялась под её взглядом, как насекомое под микроскопом. А Алла Альбертовна, как назло обе замены всячески выделяла её, то обращаясь с вопросом, то улыбаясь своей хищной улыбкой во все тридцать два зуба, а то и, вроде как, непроизвольно касалась её, проходя мимо рядов. В том году Павел Семёнович вернулся быстро, и Диана выбросила странную женщину из головы, вспомнив о ней только в ноябре месяце. И вот пожалуйста, снова ожил этот её кошмар!       Арбенина опустила голову и уткнулась в книжку, стараясь вообще не смотреть на проклятую преподшу. Первый урок прошёл, как в тумане. Разумеется, чуда не произошло. Алла Альбертовна всю пару гипнотизировала её своим фирменным взглядом и выбивала из равновесия каверзными вопросами, под конец вообще оглушив не оставляющей сомнений в истинности её намерений фразой.       — Что-то вы все знания подрастеряли за лето, Диана, а жаль… — Алла подошла по проходу вплотную к её столу. Прохладная ладонь участливо опустилась на плечо, чтобы уже через секунду скользнуть вниз, аккурат до застёжки бюстгальтера. — Жаль терять такую талантливую ученицу, придётся заниматься с вами дополнительно…       Диана молчала, побледнев от ужаса и накатывающей паники. Пальцы обжигали спину. Ей отчаянно хотелось вскочить и выбежать из аудитории, чтобы только не ощущать на себе этого вымораживающего её душу взгляда куда-то в макушку…       Выбежать и позвать Ангела. Пусть перенесёт её к чертям сразу в ноябрь. Если уж не удаётся избежать повторения всего того кошмара, она же может попросту не мучить себя и не проживать его заново, ведь так?       — Да, спасибо, вы очень любезны… — глухо отозвалась Диана, когда пауза затянулась и на них уже с интересом пялилась вся группа.       Звонок спас её. Алусик тут же убрала руку, вальяжным шагом вернулась за свой стол, сделав вид, что совсем ничего не случилось, и мило попрощалась со студентами до следующего занятия.       Диана, подхватив сумку, первой выскочила из аудитории, направляясь к женскому туалету.       — Да стой ты! Куда понеслась? — догнала её Ира, вышагивая рядом. — Заметила, как она на тебя пялилась, а? Ооо, вот это взгляд! А глазищи-то! Шикарная тётка! Кажется, кто-то теперь будет в любимчиках у нашей деканши… — болтала Соболева, а Диане хотелось провалиться куда-нибудь сквозь землю или просто… Сдохнуть!       С грохотом захлопнув перед носом Ирки дверь кабинки, Арбенина без сил привалилась к ледяному кафелю стены. Её трясло. Не хотелось больше бороться, добиваться своей цели, не хотелось уже ни-че-го! Только бы избежать этого ужаса…       «Совсем всё фигово?» — материализовался на сливном бачке под потолком Ангел.       «Хуёвее не бывает! — мрачно отозвалась Диана. — Перенеси меня ближе к её приезду, я не выдержу этого второй раз…»       «Эм… — замялся Хранитель. — А ты знаешь, когда именно приедет Света?»       «Ну да, в свой день рожденья, — непонимающе пожала плечами Арбенина. — Что опять не так?»       «Да всё не так, — сморщился Ангелок. — Реальность другая, Диан, как ты не поймёшь? Никто не знает, когда приедет твоя Светлана и…»       «Блять! — в сердцах матюгнулась гитаристка. А ведь и правда, хрен бы его знал, что будет теперь хотя бы завтра! Но главное было не это, а многозначительное „И“. Чего там ещё не договорил этот разнокрылый помощник? — Что „и“? Вещай уже, не тяни кота за хвост!»       «Тебе не понравится…»       «Щас камушек поищу или сумкой запущу!»       «Но-но! Чё сразу угрожать-то?!» — возмутился Хранитель.       «А от тебя хрен что добьёшься по-другому, — фыркнула Диана. — Живо говори! Чего там опять не слава Богу?»       «Не поминай Бога всуе!»       «Щас точно убью!»       «Ой, всё, успокойся! — поднял ручки Ангелок, тяжко вздыхая. — Понимаешь, Диана… Ты почему-то уверена, что Света обязательно приедет, а я вот не разделяю эту твою уверенность.»       «Почему это?» — опешила Диана. Ей казалось, что она сделала всё, что могла для этого…       «Диан, давай смотреть правде в глаза, хорошо? — дождавшись, пока вылупившая глаза подопечная кивнёт, Хранитель продолжил: — Давай-ка, восстанови в памяти цепочку событий до приезда Светы…»       «Эм… — сглотнула Арбенина. — С какого момента начинать?»       «Давай после праздника…»       «Ну ладно, — Диана болезненно поморщилась, но заставила себя говорить: — К нам пришла Алла вместо Семёна. Она… — гитаристка облизнула губы и опустила глаза, не находя в себе сил говорить об этом. — Мы… Она…»       «Не надо подробностей, я в курсе, — пришёл на помощь Ангел. — Ты суть излагай и переходи к вечеру накануне.»       «Хорошо, — Диана сосредоточилась. — Ну, я… Оп-пять была с ней, потом обнималась с унитазом, потому что сильно тошнило от омерзения… Потом пошла домой… А нет, сперва на почту, потому что Света должна была позвонить в тот день… — Диана в полном шоке замолчала, начиная понимать, куда клонит Ангел. — Я не выдержала тогда и всё ей рассказала…»       Арбенина, переставая даже дышать, замерла, уставившись во все глаза на своего пернатого Хранителя.       — Она приехала именно поэтому? — едва слышно прошептала Диана. — А иначе… Ничего и не было бы?       Бесстрашная отвязная рокерша обессиленно уронила голову на грудь, только теперь начиная осознавать весь ужас своего положения. Чтобы вернуть свою Светку, ей снова придётся опуститься на самое дно личного Ада, заново испытать всю ту мерзость и грязь, которую упорно на протяжении очень долгих лет она заталкивала в самые потаённые уголки своей души, стараясь вообще никогда не вспоминать… Потому что иначе Света просто-напросто не приедет!       Сурик тогда каким-то непостижимым образом сквозь её рваные всхлипы в трубку, скупые фразы и полунамёки умудрилась почувствовать всю её боль, понять, что она находится на грани…       Но самое жуткое — она не сможет сейчас перенестись во времени, ведь, чтобы Света через тысячи километров, находясь в своём Питере, всё почувствовала ей придётся реально здесь жить и…       Диана сползла на пол, приземлившись прямо на грязный пол, уткнулась в колени и разревелась, прислонившись спиной к холодной стене.       — Может быть, ты хочешь вернуться домой? — донёсся до ушей тихий голосок смахивающего вместе с ней слёзы со своих маленьких щёчек Ангела. — Тебе не обязательно так себя мучить…       Диана подняла зарёванное лицо. А, может, и правда, ну нафиг! Вернуться домой к своим дорогим близнецам и той привычной жизни? Ну нет рядом Светки? И что? Она же как-то жила все эти пятнадцать лет… Может быть, и не стоит ничего менять, тем более, такой вот неимоверной ценой?       — Что будет, если мы сейчас вернёмся? — шёпотом спросила Диана, снова всхлипнув. — Ну, какая там будет реальность?       — Та, что и была до нашего ухода. Всё, что случилось за последнее время попросту сотрётся, будто этого и не было никогда…       — То есть, там та прежняя реальность, что мы прожили тогда и всё? Никто ничего лишнего не будет помнить?       — Да…       Диана откинула голову назад, прислонившись затылком к стене и прикрыла веки. Она думала…       Что у неё было в той реальности? Любовь была, да. Сильная и страстная. Но… Это Суровцева познакомила её со Светой, потом Сурик предложила пойти на конкурс, чуть позже приехала за ней сюда, в Магадан, и просто поставила перед фактом: «Мы уезжаем в Питер!» Тогда всё за неё решил случай и Светка…       Потом были нищие, голодные и безумно трудные годы с полулегальными концертами и бесконечными записями песен… И Светка была всё время рядом. Нет, не так! Она из кожи вон вылезала, чтобы только ей, Диане, было хоть чуть-чуть лучше и легче. Светка запросто могла даже голодать, беззастенчиво придумывая на ходу очередную ложь, что перекусила у кого-то из своих многочисленных друзей или пообедала у мамы, а сама просто оставляла последнюю порцию двухдневных безвкусных макарон ей…       Когда пришли слава и деньги, многое изменилось: она сама, их окружение, люди, но не Светка… Скрипачка только улыбалась всем невзгодам и хотела быть с ней, а ей, Диане, было уже этого мало… Хотелось чего-то нового, другого. Драйва и адреналина. Всего и сразу. Её уносило всё дальше от своего тихого, солнечного Светика, а та даже не протестовала. Ведь главное — как будет лучше ей, Диане… Да, Господи, Света даже не стала спорить, когда её совсем унесло во время очередного закидона жить в столицу… И потом, около года спустя, когда до её ушей «доброжелатели» донесли сведения о романе Светы с какой-то шикарной брюнеткой, и она вполне естественно, не став разбираться и даже не выслушав своего Светика, тут же выдвинула требование свалить из группы, Сурик всё так же безропотно приняла её «просьбу» уйти… Диана отлично помнила, что ждала в тот день скандала, но Света ушла молча. Как потом ни разу не проронила ни слова упрёка на придуманные продюсерами и всё теми же «доброжелателями» обвинения в измене и предательстве… В те последние их годы, когда они ещё были вместе, говорила она одна, а болтушка Света всё больше молчала. Всегда только молчала…       Потом Светка исчезла из её жизни, но прихватила с собой спокойствие и уверенность, опустошила душу, оставив её совсем без света… Света оставила без света… Было б, наверное, смешно, если бы не было так чудовищно грустно…       И вот сейчас у неё есть наконец реальный выбор. Наверное, никому и никогда в жизни не выпадал шанс исправить свои промахи и ошибки, а ей предоставился. И можно трусливо отступить, вернувшись назад в знакомое и привычное будущее, а можно попробовать дойти до конца. Как в какой-нибудь компьютерной игре, где главный приз — Светка!       Ох, заманчивый приз, конечно, но как же всё это было больно и мерзко тогда!       «Не больнее, чем жить без неё…» — отозвался… Нет, не Ангел, а внутренний голос.       Диана глубоко вдохнула и поняла, что он прав. Не больнее. Противнее и гаже, но не больнее… Она сможет. Справится. Должна. Ей ведь, в конце концов, давно не девятнадцать. Много чего повидала уже и перепробовала на своём веку. Авось, переживёт как-нибудь…       — Нет, я не хочу возвращаться… Мы остаёмся, — твёрдо сказала она Ангелу. — Мне нечего там делать без неё, я справлюсь и добьюсь того, что нас опять будет двое…