***
Светлана слегка опомнилась только на Ленинградском вокзале столицы. В голове, уподобляясь броуновскому движению, толпами бродили неприкаянные мысли. Поступок Дианы выбил из колеи настолько, что не осталось сил даже нормально думать. Судорожно пересчитывая в кошельке скудную наличность, она понимала, что денег хватит только на самый дешёвый плацкарт. Могла ли она представить себе двадцать лет назад, когда согласилась уехать с Дианой жить в Москву, что будет вот так, уподобляясь надоевшей хозяину собаке, вышвырнутой им вдруг на улицу, совершенно по-нищенски потом возвращаться в родной Питер? Нет конечно, не могла. Тогда была страстная любовь, всё виделось в розовом свете. «Ночные снайперы» стремительно набирали популярность, и доводы любимой о том, что вся основная тусовка происходит всё-таки в столице, казались вполне разумными. Да ей, по сути, всегда было всё равно, где жить, лишь бы Диана была рядом… Заняв своё место в поезде, Светлана отрешённо смотрела в окно, едва ли не впервые скептически стараясь оценить пройденный ими путь. Не её, нет. А именно так — ими. Её без Дианки всё это время попросту не существовало. И теперь с этим непреложным фактом надо было смириться. Нет, они ссорились и раньше, конечно, но не так. Обижались, хлопали дверями обе, но любимая никогда ещё не выгоняла её из дома. Да ещё так резко. Категорично. Насовсем уже, видимо… Сейчас надо как-то попробовать выдохнуть и учиться жить без неё. Даже не материальные и бытовые трудности пугали, а они, безусловно, свалятся на них с мамой подобно снежному кому, вводило в ступор именно это ощущение дикой пустоты внутри. Диана постоянно уезжала на свои гастроли, но Света всегда твёрдо знала, что она обязательно вернётся домой, вернётся к ней… И вот теперь раз, и всё. Этого уже не будет. Никогда. Какое же страшное это слово — «никогда»… За окном моросил весенний затяжной дождь. Спать не хотелось. Она сидела, обхватив колени руками, на своей полке и вглядывалась в темноту за окном поезда. Страх потихоньку опутывал её всё больше. Ближе к Питеру Света боялась уже даже пошевелиться от скрутившей её непонятной боли в животе. Это вот ещё что такое? Родимый, почти позабытый уже колит снова дал о себе знать? Как же не вовремя-то… Пришлось, сжав покрепче зубы, всё же заставить сдвинуть себя с места и искать в сумке спазмальгетики, иначе противная боль грозила оставить её в этом поезде насовсем… Старенькая мама радостно встретила её на пороге их коммуналки на Кавалергардской. Она ведь не знала пока ещё, что дочка приехала не погостить. Расстраивать так сразу мамулю не хотелось. Света из последних сил заставляла себя улыбаться и делать вид, что у неё всё замечательно и просто зашибись. Они разговаривали целыми днями и вместе занимались цветами на окнах. А потом Светлана вспомнила о том, что нужно срочно искать работу. Когда тебе под полтинник, нет нормального образования и ты последние лет двадцать вообще нигде не работала — это вдруг оказалось не такой уж лёгкой задачей. Ничего, кроме мытья полов, на бирже труда ей предложить не смогли. От какой-то накатившей вдруг тупой безысходности Света согласилась, но уже через пару дней боль в животе скрутила так, что утром не было сил даже подняться с кровати. Разумеется, такую уборщицу держать на работе не стали, уволив на следующий же день. Света сцепила зубы и, слегка оклемавшись, вновь принялась за поиски. Жить на мамину пенсию не позволяла совесть, да и попросту не представлялось возможным. Особенно для неё. Светлана, каждый раз натыкаясь взглядом на обшарпанные стены в родной коммуналке, вспоминала ту свою клятву, брошенную ею ещё в далёкой молодости. Дачу маме она так и не купила… Хорошо ещё мамуля, кажется, пока ни о чём не догадывалась… На этот раз Свете удалось устроиться мед.сестрой в детскую районную больницу. Трудновато было вспоминать давно позабытые навыки, но выбора ведь не было. Теперь, по крайней мере, на горизонте больше не маячила заманчивая перспектива в ближайшем будущем положить зубы на полочку. Как-то раз, в субботу, в дверь квартиры позвонили. Не став беспокоить заснувшую после ночной смены дочку, отрывать пошла Лия Давыдовна. Видя показушно-весёлое, даже какое-то бравурное поведение Светы, сопровождавшееся полным отсутствием хотя бы редких звонков от Дианы, она конечно же догадалась, что случилось нечто страшное и непоправимое, но дочь упорно молчала, а она не лезла с расспросами, боясь всё только усугубить ещё больше. — Артёмка! — выдохнула старушка, тут же утонув в объятиях молодого человека. — Как ты? А почему один? Где мама и Марта? — забрасывала Лия Давыдовна вопросами внука, но быстро спохватилась: — Ой, проходи скорей! Пойдём, ты устал с дороги… — Дома они остались, бабуль, — осторожно отозвался Тёма. — Я это… Можно у вас немного поживу? — уже за тарелкой с ужином поинтересовался Артём. — Понимаешь, ба, мы тут в группе реорганизацию небольшую провели, теперь больше половины питерских стало, как-то неудобно их всех заставлять переезжать жить в Москву… Вот мы с Жекой и решили сами сюда перебраться… Лия Давыдовна кивала, хоть и отчётливо видела — внук врёт. Вот только в чём именно пока не понимала. Или, быть может, её сердце подкупило любимое Светино словечко. «Неудобно». Именно так. Неудобно беспокоить хоть кого-то. Так у Светки было всегда. Теперь это слово прочно вошло в лексикон внука… — Да, разумеется, живи, сколько захочешь, я буду только очень рада… — пожилая женщина достала последнюю сигарету из пачки и недовольно сморщилась, беззлобно пробубнив под нос: — Опять спрятала, поганка! Хорошо без неё было, нет, приехала и теперь следит за мной, как за маленькой… Артём не выдержал и расплылся в широченной улыбке. О, да! У мамы Светы не забалуешь. Всё всегда под контролем, особенно в плане того, что касалось здоровья её родных. «Не повезло» тут бабушке Лие, это уж точно! — Курить вредно, — поддержал мать Артём. — Ой, ну вот! Ещё один на мою голову свалился, — легко усмехнулась Лия Давыдовна. — Теперь точно от вас покоя не жди… — Какого покоя? Почему не ждать? — сонно и близоруко щурясь, появилась на кухне Света и ошарашенно застыла на пороге. — Тёмка? А… Ты… Это… — слова никак не хотели складываться в осмысленные предложения. — Привет! — парень подскочил с места, сгрёб её в охапку и, приподняв, закружил по кухне. — Я так по тебе соскучился, мам! Бабушка разрешила пожить с вами… Ой, да ты постриглась! А знаешь, — юноша чуть склонил голову набок, разглядывая короткий, непривычный ёжик волос. — Тебе идёт! — Чего?! Как это, бабушка разрешила? — сурово сдвинула брови Сурганова, пропустив мимо ушей комплимент. — А учёба, а… Артём прекрасно понял, что не смогла договорить мама Света, но тактично не стал зацикливать на этом внимание. — Я экзы сдал досрочно, прикинь? Так что, на весь май и лето совершенно свободен, а потом посмотрим… — примирительно улыбался парень. — А ещё нам твоя помощь срочно нужна, мамуль… — Какая же, интересно? — удивлённо поинтересовалась ещё толком не проснувшаяся Светлана. Лия Давыдовна, положив дочке ужин, ушла к себе в комнату и достала книгу с очками, оставив в кухне их одних. — У нас концерт через пару дней тут в Питере, а Игорёк руку сломал, представляешь, какой ужас?! — вытаращил глаза Тёмка, почти один-в-один спародировав Диану. — Представляю, а я причём? — Света аж перестала жевать, силясь понять, что хочет от неё Тёмка. — Могу только посочувствовать вам… — Пф! Нафиг нам сочувствие-то? — хмыкнул молодой человек, старательно спрятав улыбку. — Нам помощь твоя срочно нужна! — Да какая?! — Игорёк скрипач, мам… — выпалил Тёма и, опустив глаза, начал преувеличенно заинтересованно изучать рисунок на скатерти. В кухне повисла звенящая тишина, нарушаемая лишь тиканьем старинных часов на стене, да специфичными охами-ахами соседей за тонкой стенкой, видимо, уже перешедших к более интересным ночным занятиям. — Тём, — осторожно начала Света. — Ты же не хочешь сказать… — парень поднял на неё просяще-щенячий, совершенно невинный взор. — Тём, нет, ты с ума сошёл! Я тысячу лет уже не играла, это несерьёзно! — Очень жаль… — снова быстро опущенные вниз глаза и немыслимая тоска в голосе. — Придётся нам отменять концерт и платить штраф. Эх… Прощай наш первый долгожданный альбом… — Артём! Это нечестно! — Сурганова вскочила из-за стола. — Так нельзя выкручивать руки! — Я выкручиваю? Да ты чего, мам? — очень искренне расстроился парень. — Ну, ладно, нет, так нет… Спасибо, хоть не прогоняешь на улицу бедного бездомного музыканта… — Ар-рбенин! — прорычала Светлана. — С матери пример не бери, ладно? Пойду я завтра с тобой и попробую, но ты же сам понимаешь, что это будет лажа чистой воды! — Посмотрим, — тут же закивал довольный до чёртиков Тёмка, старательно пряча от Светланы глаза. Маме Свете ведь совсем не надо было знать, что Игорёк был вчера им срочно отправлен готовиться к июньской сессии, сдавать зачёты и делать ещё кучу других, совершенно неотложных дел. Причём, с рукой у него было всё в полном порядке…***
Очередной неприятный сюрприз поджидал Диану на саундчеке тем же вечером. Мало того, что проклятый организм никак не хотел полностью вернуться в нормальное рабочее состояние, так ещё и список их песен вызвал откровенный шок. Арбенина пару минут тупо пялилась на эту бумажку формата А-4, не в силах въехать, что это вообще такое? — Ась, — тихо позвала она её, когда музыканты начали на неё подозрительно поглядывать. — Срочно поди сюда… — Гайрабекова выбежала к ним на сцену. — Эт-то что? — Как что? — теперь так же ошалело захлопала глазами Ася. — Твоя юбилейная программа вообще-то… Ты вконец перепила, что ли? Что не так? — Это что за песня? — Диана ткнула уже во вторую по порядку композицию, потом ещё в одну и ещё… В общей сложности их набралось не меньше десяти штук. — Блять, Арбенина! — окончательно разозлилась Асет. — Кончай идиотничать! Песни твои это. Ты их собственноручно сочиняла, а вот эту вообще мне посреди ночи примчалась спеть… До сих пор не знаю, как я тебя не убила тогда. Чё ты душевнобольную с амнезией мне тут строишь? Думаешь, это очень смешно?! Ася бушевала, а в груди Дианы всё сжалось. Блять, мало того, что всё идёт через задницу в личной жизни, так она ещё и половину своего же репертуара нихрена не знает! — Асенька, родненькая! — тихо взмолилась Арбенина, напугав сейчас Гайрабекову гораздо больше, чем когда орала. — Пошли отсюда куда-нибудь и дай мне срочно их послушать. Прошу тебя, только не задавай сейчас вопросов, а? Нам на сцену через пару часов, а я… Я не помню их! Асет, ещё несколько секунд похлопав бестолково глазами, встряхнулась и потащила Диану куда-то в темноту закулисных комнат. Толкнув нужную ей дверь, она пихнула свою спятившую подопечную звезду в компьютерное кресло, включила ноут и ткнула в плейлист. — Слушай на здоровье, — раздражённо выговорила Ася. — Но если ты из-за своей чёртовой попойки сорвёшь сегодня концерт, я лично тебя, блять, придушу, поняла?! Арбенина послушной пай-девочкой молча кивнула, трясущимися руками надевая наушники. Аська убежала прочь по каким-то своим неотложным делам, а Диана, затаив дыхание, слушала написанные ею же песни и всё больше мрачнела. Не сказать, что они были плохими, вовсе нет. И музыкальность, и её личный шарм, и стиль — всё это присутствовало с лихвой в каждой из них. Вот только они были совершенно другими. Без всегда присущего ей надрыва… «А что ты хочешь? — возник в голове голос Ангела. — Счастливая Диана на могла написать все те песни, что ты здесь не видишь…» «То есть, они не просто не входят в эту концертную программу? — открыла от шока рот гитаристка. — Их нет теперь вообще?» «Именно, их нет в этой реальности… — огорчённо подтвердил пернатый Хранитель. — Увы, обратная сторона медали, Диан. Надрыв и страдания писать искренне может лишь человек, сам их испытавший…» Арбенина молчала, не в силах поверить его словам. Мамочка дорогая! В голове никак не укладывалось… Получалось, если называть вещи своими именами, она умудрилась здесь как-то сломать Светку, сотворив из неё серенькую, недалёкую, как сказала Марта, домохозяйку, но… Блять! Она же сломала и себя саму! Она больше не была той, прежней Дианой… И, мать вашу, какую Диану тут привыкли все видеть — она совершенно не представляла. Чего ждёт сегодня от неё публика?! «Не отвлекайся сейчас на эти мысли. Ты уже ничего не сможешь изменить. Лучше постарайся запомнить эти вот тексты, Диан, тебе на сцену с ними через час выходить…» Ангел, как всегда, уже в стотысячный раз был прав, надо было собраться, а её всё сильнее трясло. Какой там запомнить, Диане казалось, что она выйдет сегодня на сцену и будет тупо молчать, как безмолвная рыбёшка, или же вообще хлопнется всем на потеху в обморок… Арбенина плохо запомнила, как начался тот концерт. Преданная Аська умудрилась где-то распечатать ей тексты тех «левых» песен, но это всё равно не спасало. Она катастрофически не попадала в ноты, путала слова и с каждой минутой лажала всё больше. В итоге, зрители пребывали в шоке, а она, так и не допев программу до конца, психанула и, подхватив сброшенный пиджак, молча ушла со сцены. Люди, словно чувствуя неладное, не спешили уходить или закатывать скандалы, терпеливо ожидая появления своего нервного кумира. Диана же, забившись в угол гримёрной и спрятав лицо в коленях, тихонько плакала… Она не слышала, что кричала, размахивая руками, Асет, призывая её к благоразумию и уговаривая вернуться на сцену. Окончательно запутавшись, она уже больше не хотела совсем ничего… В конце концов, Аська не выдержала, махнула рукой и умчалась к музыкантам, просить поиграть что-то хотя бы их одних, а в гримёрной нарисовался Ангел. — Ты можешь послать меня, конечно, но… — Диана подняла на него заплаканное лицо. Ну что? Что он мог ещё тут предложить, когда ясно же, что творится полная и беспросветная задница?! — Диан, — аккуратно проговорил Хранитель. — Что тебе мешает сейчас взять гитару и спеть свои песни? Не эти свои, а те… Ты же отлично помнишь каждую из них. Да, группа не сможет подыграть тебе, но пусть будут, как когда-то давно, в самом начале, только ты и гитара. Пусть будет акустика, Диан… Арбенина замерла. А действительно, что мешает ей спеть эти песни сейчас? Да — от неё не ждут таких песен. Да — они напрочь выбиваются из нынешнего образа и стиля. Да ну и пофигу! Разве не она всегда делала то, что считала нужным, никогда не оглядываясь по сторонам? Разве не за эту безбашенность полюбила её когда-то Светка? «Та Светка да, а эта… — влез внутренний голос. — Чёрт его знает, за что полюбила нынешняя Сурик». Но у неё ведь не было другого выхода. Или нет, не так. Выход есть всегда. Нужно только сбросить шоры с глаз, отпустить себя и постараться его увидеть. Всё ведь в наших руках. Так когда-то давно, в той ещё реальности, говорила ей и Света… Она вообще много чего умного говорила, кто бы ещё слушал хоть иногда… Быстро умыв лицо и наплевав на свой зарёванный, непрезентабельный внешний вид, Диана помчалась к их багажу, сброшенному в маленькой комнатке по соседству. Где-то там среди этого хлама валялась старенькая акустическая гитара. Она всегда возила её с собой как талисман. Так было в той реальности, так оказалось, слава Богу, и здесь. Зал взорвался, когда она вновь появилась с гитарой в руках на сцене. Перебросившись парой фраз со своими музыкантами, Диана убедила их уйти. Те, озадаченно поглядывая на свою вокалистку, покинули сцену, а Диана подошла к микрофону. Подняв руки вверх, она попросила тишины. — Извините за то, что случилось… — тихо проговорила она в микрофон. — И за то, что мне не хочется сегодня петь те песни, которые вы все ждёте. Простите… — Диана затылком чувствовала недоумение своей группы и техников, видела краем глаза, как в ужасе схватилась за голову Асет. Ей было всё равно. — Тур посвящён четверть вековому юбилею «Ночных Снайперов», но тогда, двадцать пять лет назад, нас было всего двое. Когда-то нам казалось, что так будет всегда. Казалось, что Снайперов всегда будет двое… Сейчас я стою тут одна. Мне жаль. Очень. Это правда… — тишина, воцарившаяся в заполненном под завязку зале, сильно пугала, но Диана продолжила: — Раз её нет больше рядом, я спою тогда одна. Так будет честнее. Извините, ребят, без обид… — Арбенина на пару секунд обернулась к своей группе, тронув струны гитары. — Кстати, эту гитару мне когда-то подарила Светка, а все наши песни были только о любви, вот так… Зрители взорвали зал аплодисментами и визгом. Диана сперва не слышала саму себя. Одна песня сменяла другую. Концерт давно вышел за отведённые временные рамки, кто-то из музыкантов включил смартфон на запись, догадавшись, что им, похоже, предстояло резко переучивать большую часть репертуара из-за своего взбалмошного лидера. Ася задумчиво молчала, с тревогой наблюдая за всё больше разогревавшимся, ревевшим помпезным и каким-то жутко камерным поначалу залом… Концерт прошёл на ура, хоть и стоил Асет половины флакона валерьянки вкупе с чуть ли не целой пачкой Афобазола. Уставшая, до предела вымотанная Диана наконец-то тяжело плюхнулась на пассажирское сидение, тут же проваливаясь в сон. Авто тронулась с места, выруливая в сторону местного аэропорта. Гайрабекова сочла за благо оставить все вопросы на потом и задумчиво смотрела в темноту за лобовым стеклом. Западно-сибирская часть тура к двадцатипятилетию группы «Ночные снайперы» началась более чем нестандартно, но очень даже неплохо. Новые композиции Дианы зашли на ура, а уж где она их нарыла в таком количестве, ей только предстояло выяснить…***
На следующий день Светлана вместе с Артёмом робко переступила порог полуподвального помещения, оборудованного кем-то из многочисленных друзей общительного Тёмки под музыкальную студию. Разумеется, этот друг, прознав об их предстоящем концерте в Питере, тут же предложил свою студию в качестве репетиционного зала. Света удивлённо поглядывала на парня, но тот только отмахнулся. — Не смотри так, они все покупаются на знаменитую фамилию, — скривился Тёма. — Ха! И ни один не догадывается, что мать не то, что сроду не была на наших концертах, она ни одной песни даже не слышала. Для неё есть только она сама — любимая и неповторимая… Сурганова с тоской смотрела на Артёма, ничем не в силах помочь. Он ведь сказал правду. Динка последние лет пять, если не больше, свою семью вообще фактически не замечала. Она-то давно привыкла, а дети страдали без её внимания очень сильно, хоть и старались не подавать вида. — И это… Давай я тебя по имени называть буду? — Света, вынырнув из раздумий, удивлённо вскинула брови. Нет, официально она им действительно никто, но… Это Марта вечно тыкала этим и качала права, но никак не Артём. — Да нет, ты не так поняла. Для меня ты всегда была и будешь родной и любимой мамой, просто, мне кажется, и тебе самой, и ребятам будет проще, если я не стану мамкать на репетициях… — Ааа, — улыбнулась Сурик. — Да зови как хочешь, вообще не вопрос, — серьёзно кивнула Света, едва сумев скрыть накатившую вдруг тихую радость. Артёмка ведь единственный, кто помимо мамы оказался сейчас с ней. Марта, видимо, привычно во всём поддержала Диану. Неминуемых разборок с Арбениной из-за Тёмы ей потом совсем не хотелось, но преданная любовь сына всё равно очень сильно грела… Репетиция, на радость Артёма и откровенное удивление ребят из его группы, прошла на ура. Как там говорят? Профессионализм не пропьёшь! Вот и пальцы Сурика довольно быстро вспомнили и смычок, и скрипку. К вечеру единственная, кому совершенно всё не нравилось, была только она одна. Наскоро попрощавшись с ребятами, хмурая Светлана умчалась на ночное дежурство в больницу. Сын совершенно не ожидал её увидеть утром в студии и запротестовал: — Ма… Ой, то есть, Свет, ты чего пришла? Ну-ка, иди спать! — Нормально, — отмахнулась с улыбкой «маСвета». — Тём, давайте не будем терять время на разговоры, выступать уже завтра, а материал ещё весь жутко сырой… — подойдя вплотную к сыну, она совсем тихо добавила: — Не гони меня, пожалуйста, Тём, мне итак кажется, что я полжизни тупо проспала… Прошу тебя, не прогоняй сейчас… — Мам, — таким же едва слышным шёпотом отозвался Артём. — Я только о тебе беспокоюсь, что ты… — Всё хорошо, правда, — кивнула Светлана. — Вот выступим завтра и отосплюсь, обещаю… На следующий день Света едва смогла подняться с кровати. Снова дал о себе знать приступ хронического колита. И вновь, как и много-много лет назад, мама принесла ей лекарство, сердито ворча себе под нос, что она себя совсем не жалеет и так скоро доведёт свой организм до больницы, а бледный, словно мел, Артём, едва шевеля пересохшими от страха за неё губами, уговаривал остаться дома и никуда не ходить. «Или дежавю… — криво усмехнулась Сурик, отправляясь спустя полчаса в душ. — Или Арбенины — это моя личная карма…» Финальный саундчек прошёл сумбурно, но Светлана была настроена сегодня уже не так пессимистично. В этот раз ей почти всё нравилось, и она даже умудрялась морально поддерживать занервничавших вдруг ребят из группы. До начала концерта оставалось всего минут пять, Света стояла в проходе и с трепетом вглядывалась в зал. Настроение было приподнято-боевое, лёгкий мандраж не портил ощущений, лишь разгоняя кровь по венам и заряжая адреналином. — Уп-с… — выдохнул вдруг сзади неё Артём. — Смотри, какие люди объявились… — парень указал взглядом куда-то чуть вправо от людской толпы, уже забившей ночной клуб до отказа. Светлана проследила за его взглядом и тоже не сдержалась, улыбнувшись. Да. Как бы там ни было, Марта брата всегда обожала! Правда, в этот раз девчонка была одна, без своего обожаемого Алика. «Неужели поссорились?» — тут же встревожилась за неё Сурганова. Девочка выглядела сегодня не ахти. Рассматривая её, Света вздрогнула вдруг. Ссутулившаяся, настороженно постреливавшая вокруг себя глазами из-под серьёзно сдвинутых бровей, она сейчас очень сильно напомнила ей Диану. Ту Диану из далёкой уже молодости. Этакий маленький волчонок, вечно ожидающий от мира очередной пакости и привыкший всегда быть на стороже… Время вышло, размышлять над странными превратностями судьбы было уже совсем некогда. Молодая рок-группа, позиционирующая себя теперь, как питерская, вышла на сцену. Света, конечно же, видела удивлённый, да что там, откровенно шокированный взгляд Марты, старательно потом пряча весь концерт довольную улыбку. Ей была вполне понятна такая реакция, ведь её удел — кухня, уборка, спальня? Так, кажется… Когда прозвучали финальные аккорды, уставшие, но дико довольные собой ребята вывалились из клуба и решила закатиться в ближайший кабак. Отыграли они на ура — это стоило отметить. Сурик не стала отбиваться от коллектива. Ни Артём, ни Светлана не удивились, заметив в дверях минут через пятнадцать-двадцать неловко переминавшуюся с ноги на ногу Марту. Тёмка махнул ей рукой, приглашая присоединиться к их гулянке. — Тём, это было так круто! — улыбаясь, поздравила она брата, когда ей в руки всучили гранёный бокал с огненной сорокоградусной жидкостью. — Вы все такие офигительные! Правда! — помолчав пару секунд, она встряхнулась и решительно добавила, осмелившись наконец посмотреть на Свету: — Особенно, ты… Знаешь, совсем не ожидала такого… — Ха, — хмыкнула мгновенно захмелевшая с непривычки Сурганова. — Догадываюсь. Куда уж мне, глупой курице, да? — Марта вздрогнула. Ей почему-то было невдомёк, что Светлана могла обижаться на все её гадкие слова. Вернее, её это не волновало раньше, а сейчас стало вдруг жутко стыдно за них. — Извини, — быстро опустив глаза, буркнула девушка. — Да ладно, нормально всё, — отмахнулась Света. — Давай, выпьем лучше… Что? Не надо на меня так смотреть. Мать не предложит виски своему ребёнку, но я ж тебе никто… Ребята-музыканты за столом совсем притихли, смущённые разыгравшейся на их глазах семейной разборкой. Артём тоже растерялся и только переводил взгляд с нахохлившейся притихшей сестры на какую-то совсем непохожую на саму себя маму. — Чего ты молчишь? — Света, кажется, совсем пошла вразнос, подвинувшись ближе к Марте. — Не будешь пить со мной? Ну и ладно, как знаешь… Давай тогда поговорим, что ли… Ах, да, со мной же не о чем говорить… О, знаю! А хочешь я тебе… Ик… Стихи почитаю? Совсем ошалевшая, потерянная девушка вперила в Светлану взгляд исподлобья. Кажется, сюрпризы для неё ещё не закончились. — Давай! Ты же любишь поэзию… Кого тебе прочитать-то? — Света сделала вид, что задумалась. — А, придумала. Вы ведь с Динкой Бродского любите, изволь…Неужели не я, Освещённый тремя фонарями, Столько лет в темноте По осколкам бежал пустырями, И сиянье небес У подъемного крана клубилось? Неужели не я? Что-то здесь навсегда изменилось…
— Нет, стоп. Оно длинное слишком, не то настроение сейчас… О, давай кусочек вот этого. Моё любимое у него!Так долго вместе прожили, что вновь Второе января пришлось на вторник, Что удивленно поднятая бровь, Как со стекла автомобиля — дворник, С лица сгоняла смутную печаль, Незамутненной оставляя даль… Так долго вместе прожили, что снег Коль выпадал, то думалось — навеки, Что, дабы не зажмуривать ей век, Я прикрывал ладонью их, и веки, Не веря, что их пробуют спасти, Метались там, как бабочки в горсти…
Зашипев, Света вдруг резко замолчала, губы предательски задрожали, но она не плакала пока ещё. — Извини, наверно, стихи как-нибудь в другой раз почитаю… Не могу сейчас… Стукнув стаканом о дерево столешницы, Светлана вскочила и умчалась куда-то вглубь помещения за барной стойкой. Артём подорвался было следом, но сестра не дала этого сделать: — Побудь тут, ладно? Это наш разговор… Марта поднялась и решительно направилась следом. Светлана обнаружилась в дамской комнате, курящей на подоконнике. Бросив хмурый взгляд девушке, она отвернулась к окну: — Уйди, пожалуйста, я не смогу сегодня твои колкости выслушивать… — И не надо, — тихо отозвалась Марта. — Я извиниться хочу, можно? Ты же простишь меня? Света не ответила, лишь неопределённо махнув рукой с сигаретой. По щеке покатилась одинокая слеза. Марта не выдержала и, подбежав в пару больших шагов к своей второй матери, сжала её в объятиях. — Прошу, прости меня, я дура была… — шептала девушка, уткнувшись носом в непривычный ёжик волос. — И вообще, не понимаю, почему же тогда дома нет книг со стихами, раз ты их так любишь? Ну, как я должна была узнать, что ты… Вот такая? — Какая? — усмехнулась Света. — Обычная я, Мартиш, не придумывай… — Нееет, ты — удивительная, ты — уникальная! Я теперь точно знаю. Только пряталась почему-то от всех… — Диана меня такой хотела всегда видеть. Тихой, милой, домашней… Я и старалась… соответствовать… Бунтующий питерский интеллигент ей был рядом не нужен… — Н-да, — качнула головой дочь. — А Тёмка всегда знал настоящую тебя, он умнее… — Чего знал? Про музыку и поэзию? Нет, не знал до недавнего времени, — отозвалась Сурик. — Просто он из тех немногих людей, что умеют любить просто так, ни за что. Им не надо ничего доказывать, не надо чему-то там соответствовать или завоёвывать их уважение… Они просто любят, и знаешь, это здорово, что такие люди ещё не перевелись, иначе наш мир был бы обречён… Света аккуратно вывернулась из рук Марты и, затушив сигарету, улыбнулась: — Извини, загрузила тебя своими дурацкими мыслями… — Нет, что ты! — засмеялась Марта. — Если что, имей в виду, я обожаю пофилософствовать! Не с кем просто было… Ну, я так думала, что не с кем… — Кстати, я ж забыла тебе рассказать… — уже в коридоре, направляясь к столу, стукнула себя по лбу Мартишка. — Ты помнишь ту историю с моей двойкой по зарубежной литературе? Так вот, нашей многоуважаемой мымре в тот же день кто-то так знатно фейс начистил! Ты бы только видела! — веселилась Марта, а Света… Сурик загадочно улыбалась, ничего не объясняя. — Памятник этому челу надо поставить, вот ей Богу! Это мы всей группой так решили…***
Говорят, не бывает абсолютного счастья. Это верно, но зато бывает непередаваемое состояние умиротворения и покоя, например, от хорошо выполненной работы или просто от того, что рядом находятся близкие тебе люди. Именно в таком восторженно-умиротворённом настроение Светлана вместе с детьми вернулась той ночью домой. — Мам? — тихонько позвала она. Родительница не ответила. — Тш! Спит уже, наверное… — шикнула она на Мартемок. Близнецы, сдержанно хихикая, направились в кухню, выпить чаю и потом уже лечь спать. Света, скинув свитер, собиралась присоединиться к ним, но вдруг застыла посреди коридора рядом с комнатой матери. Непонятная тревога сжала сердце. Что-то было не так. Осторожно, едва дыша, женщина заглянула в комнату. Тусклый свет ночника обозначил фигуру на кровати. Света на цыпочках подошла ближе. — Мам, ты спишь? Лия Давыдовна не ответила. Поправив одеяло, Светлана собралась выйти, как услышала непонятный хрип. Щёлкнув выключателем люстры, Света мигом перевернула маму на спину, только теперь заметив нездоровую синеву одной половины лица с будто застывшими чертами и тяжёлое, словно клокочущие, дыхание. — М-мама! — испуганно позвала дочь, вдруг совсем растерявшись. — Марта, скорую, срочно! — гаркнул подлетевший к кровати бабушки Артём, непонятно как оказавшийся вдруг рядом. — Мам, выключи свет, нельзя во время приступа! И отвисни, пожалуйста, прошу тебя… Светлана снова щёлкнула выключателем, но думать здраво никак не получалось. Руки заледенели, мозг вообще отключился. Марта, накинув куртку, выбежала в парадную встречать скорую. Спустя час они втроём нервно топтались в коридоре больницы, ожидая вердикта врачей. Время тянулось бесконечно долго. Дети по очереди обнимали совсем невменяемую Свету, словно стараясь поделиться с ней энергией. Артём, позабыв про ссору, несколько раз набирал матери. Трубку Диана не взяла… Наконец, уставший доктор позвал их в свой кабинет, убив вердиктом: — Срочно нужна операция… Эскулап вещал ещё долго, усердно объясняя и втолковывая. Света слышала, но не осознавала слов, кроме нескольких фраз, сказанных врачом в самом начале разговора. «Геморрагический инсульт… Резкое ухудшение состояния… Нужна операция… У нас нет чего-то там… Поэтому только на платной основе…» — лихорадочно стучало в мозгу. Озвученная цифра необходимых средств добила Светлану окончательно. Таких денег у неё не будет, даже если она умудрится очень быстро продать комнаты в коммуналке… Руки затряслись. Единственный человек, который мог помочь, это Арбенина. Звонить ей и просить денег категорически не хотелось, но и выбора совсем не было. Телефон в ледяных пальцах дрожал, пока она, близоруко щурясь из-за оставшихся дома очков, искала её номер в контактах. Мартемки не лезли, привычно уже тихонько о чём-то переругиваясь чуть в стороне. Гудок следовал за гудком. Долго. Безнадёжно и, кажется, бесполезно. Диана не брала трубку… Машинально бросив взгляд на часы, Света поняла, что Диана, наверное, просто спит уже. Она и раньше очень редко отвечала на ночные звонки. Близняшки предложили поехать домой и тоже попробовать хоть немного поспать. Света наотрез отказалась, опустившись прямо на пол в холле первого этажа возле поста охранника. Ребята, переглянувшись, уселись рядом с ней. Пожилой мужчина-охранник покачал головой, но не стал выгонять странную троицу на улицу, а после ещё и принёс старенький клетчатый плед. Светлана несколько раз проваливалась в короткое забытьё, не переставая каждый час набирать номер Дианы. Гордость давно сдала свои позиции. Ей было всё равно на реакцию экс-любимой. Плевать, что она может сказать. Лишь бы помогла… Ночь сменилась утром, затем днём… Арбенина так и не взяла трубку… После полудня, в очередной раз уже набрав мамин номер, не выдержала Марта, решительно поднимаясь с жёсткого кресла и направляясь к выходу. — Ты куда? — только и успел крикнуть ей в след Артём. — За мамой, куда ж ещё… — отмахнулась Марта. — Силой сюда притащу, блять…***
Диана и Марта смогли прилететь с Дальнего Востока лишь поздно вечером следующего дня и не обнаружили в больнице ни Светланы, ни Артёма. Ничего не добившись от сонного дежурного врача, который наотрез отказался давать какие-либо сведения о пациентке не родственникам, они, жутко вымотанные, направились домой к Сургановой. В родных, до боли знакомых окнах в квартире на Кавалергардской горел свет. Видимо, несмотря на два часа ночи, там никто не спал. Дверной звонок, саданув по натянутым нервам, прозвучал слишком уж громко в ночной тишине. Дверь открыл мрачный, как грозовая туча, бледный Артём. На немой вопрос в глазах сестры он отрицательно качнул головой. Марта дёрнулась и оказалась в руках брата, едва не свалившись в обморок от осознания того, что… Они не успели! В один миг постаревшая и посеревшая Диана, никого и ничего не видя перед собой, прошла в комнату. Света, скорее, на автомате, нежели соображая что-то, перебирала какие-то бумажки. — Свет, — голос Арбениной сорвался, прозвучав совсем хрипло. — Мне жаль, прости… — Нет, — глухой ответ. — Нет? — сжалась Диана. — Я прощала тебе многое… — шёпотом выговорила скрипачка. — Думала, что смогу простить всё, но нет. Есть предел, понимаешь? — Сурик даже не обернулась. — Маму я тебе никогда не прощу. Уходи… — Света! Да у меня телефон в гостинице спёрли, я новый купила, а номер… Ну, мы же п-поссорились с тобой, и я не под-думала, что т-тебе его надо дать, что он так срочно может понадобиться… Сурганова наконец резко повернулась и подняла глаза. Пустые. Холодные. Наверное, если бы на шее Дианы ещё был тот кулон, он мгновенно стал бы угольно чёрным. — Ты никогда не думаешь, — ледяным тоном выговорила Светлана. — Ладно, тебе было похеру на меня, но ты не сказала свой номер и им, — Сурик ткнула в замерших статуями, сжавшихся близнецов. — Я не смогу тебя простить, уходи, Диана… Уходи отсюда! Арбенина на негнущихся ногах покинула квартиру. Ни Артём, ни Марта не последовали за ней… Холодный ночной воздух пробирал до костей. Ей было всё равно и на него, и на то, куда она вообще идёт. В голове острой занозой отчётливо засела только одна-единственная мысль… «Не всё в жизни можно исправить…»