Мицкевич, Пушкин и Бродский. Три "Всадника"

      Пушкин, Мицкевич и Бродский. Не даром я подбирала столь интересных людей. Все они так или иначе противопоставили себя власти. Однако же, обо всём по порядку.       Начать мне стоит, конечно, с незабвенного девятнадцатого века и двух в меру закадычных друзей. Конечно, впоследствии, их дружба была поставлена под сомнением, но сейчас мы вспомним тот дождливый день, когда они, укрывшись плащом, любовались Медным всадником. Как следствие, друзьям-поэтам в разное время пришла мысль написать что-то на столь живописную вещь, как памятник Петру Великому. С этого-то и начинается наша история. Первым вдохновение снизошло на Адася. Так родилась поэма «Памятник Петру Великому». Крайне любопытная вещь. Казалось бы, строчки, посвящённые величию памятника, что тут такого неординарного? Предлагаю заглянуть в конец произведения. Сравнение царя Петра с водопадом плавно и как бы невзначай перетекло в крохотное, но очень содержательное рассуждение о том, что станет с «водопадом тирании», когда Россия оттает? Первая ассоциация с тиранией, приходящая на ум — Николай Первый. Оно и ясно — не далее, как год назад, произошло Ноябрьское восстание — поляки вновь попытались отстоять свою независимость. К сожалению, снова неудачно. Но с водопадом-то сравнивается Пётр! Теперь обратимся к историческому факту. Известно, что сей монумент был поставлен никем иным, как государыней Екатериной Второй. А она, помнится, трижды делила Польшу. Симпатизировать ей Адам никак не мог. Вот так вот изящно он «пожурил» её и её внука. Да и Пётр неровно дышал к Речи Посполитой. Во время Северной войны он не раз входил на её территории и забирал их. Да и какое тут описание Петра: сравнивается с Аврелием, причём Пётр по всем пунктам проигрывает. Аврелий описывается мягким, мудрым, спокойным. Непоколебимым. А Пётр, напротив, норовист, как и его конь, что топчет людей.       Через три года вдохновение настигло и Александра Сергеевича, да так, что он написал целую поэму с замысловатым сюжетом и неожиданным концом. Поэма, по большой-то части, не провокационная, однако определённые намёки там есть. Казалось бы, что мы видим? Описание стихии, Евгения, которого мы, кажется, давно знаем. Вот он мыслит, мечтает, рассуждает. Что же тут не так, что может смутить строго цензора Николая? Ответ прост. Есть в тексте упоминание о царе, что в сравнении с Петром, мягко скажем, проигрывает. И стихии покорен, и в стороне от общего дела остался и как-то больше похож на тень, нежели на живого человека. Так о ком тут речь? Обратимся к описанию наводнения и самому стихийному бедствию. Доподлинно известно, что катастрофа случилась в 1823 году, во времена правления государя Александра Первого. Напрямую он там не называется, но личность императора и так понятно. Пушкин превозносит «старую» власть над новой. А основная история вообще-то не совсем о том, хоть и Петра в итоге довольно сложно похвалить. Возгордился царь, забылся. Бедный Евгений по его милости сошёл с ума. Под конец текста становится даже непонятно: так ли выигрывает Пётр на фоне Александра? Евгению достаётся кара богов («Если боги желают наказать человека, они лишают его разума» — греческая поговорка.) Да, можно с лёгкостью сказать, что у Пушкина Пётр преподносится, как разгневанное притязаниями смертного божество. Как-то даже подло для просвещённого царствия.       И, наконец, Бродский. Стихотворение о Медном всаднике является одной из глав его «Петербургского романа», написанного в 1961 году. Тут перед нами предстаёт совершенно другая картина. Основная роль отведена не Петру, а… Евгению! Более того, под конец стихотворения повествующий тоже оказывается гоним. («Живой и мёртвый человек». Живой — Бродский, мёртвый — Евгений.) Как и сам Бродский. Он встаёт на сторону Евгения и смотрит его глазами. Можно сказать, что начинается повествование до преследований поэта, а кончается уже во время них. («Теперь здороваюсь, Евгений, с тобой на этих берегах.)       А что в итоге? У каждого вышел свой, неповторимый «Всадник». И если начинается всё с личной боли Мицкевича и всеобщей Польши, то кончается трагедией одного человека. Однако, Пушкин резко выбивается из общей картины. Точнее, складывает её. Право слово, его «Медный Всадник» явил собой и стороннее наблюдение за Петром, как у Мицкевича, так и человеческая трагедия, как у Бродского.       Евгений. Крайне интересный персонаж. В первую очередь, любопытно то, что появляется он у Пушкина, то есть во втором тематическом произведении. Каким он нам предстаёт? Мелкий чиновник, «поэт», ведёт довольно простую жизнь и мыслит, впрочем, как и все такие вот «поэты». Как Ленский из «Евгения Онегина», например. Вполне обыденный, в общем. А живёт наш герой на съёмной квартире, в которую потом въезжает теперь уже настоящий поэт. (А не отсылка ли к Александру Сергеевичу?) Казалось бы, что может быть схожего? Борьба. Борьба Евгения и Всадника. Борьба Пушкина и самовластья, которым выставлен не самый идеальный Пётр. Который жёсткой цензурой, своим величием и самолюбием довёл Евгения до безумия. Как Пушкин и тот же Николай. А как Евгений связан с Бродским? Напрямую. Евгений гоним. Гоним Всадником жестокой власти. Как и Иосиф Бродский. Евгений — некий дух сломленного Петербурга, изломанного человека, который оказался не понят, а потому наказан.       Три «Всадника», две эпохи, три разных, по-своему трагичных судьбы.       Один неприкаянный Евгений.